Валентин Черных - Москва слезам не верит Страница 12

- Не знаю, - произнесла Катерина.

Вечером Катерина вела прием избирателей.

Вошла средних лет женщина, села напротив нее и заплакала.

- Перестань, - сказала Катерина, - Слезами ничему не поможешь. Пришла на прием к депутату Моссовета - рассказывай.

- Я с мужем разошлась, - И женщина снова заплакала.

- Тоже мне беда, - презрительно сказала Катерина. - Кто сейчас не разводится. У меня знаковая пять раз разводилась и пять раз замуж выходила.

Это женщину заинтересовало. Она вытерла слезы.

- Как - пять? - переспросила она.

- Вот так, - подтвердила Катерина. - Все не получалось. На пятый раз только получилось. А сейчас счастлива.

- У меня ребенок.

- А у нее два, - сказала Катерина. - Сейчас третьего родила, В чем проблема-то? С квартирой, что ли?

- С квартирой, - подтвердила женщина. - У нас двухкомнатная. Он хочет разменять. Куда же мне, а коммунальную? Девочке уже шестнадцать лет, к ней уже парни заходят. Да и я не старуха еще.

- Это уж точно не старуха, - подтвердила Катерина, но тут же спросила: - Но ему-то тоже где-то жить надо?

- А у него мать одна живет. Пусть к матери переезжает, Площадь позволяет. Тоже двухкомнатная. Мать одна живет, отец у него умер.

- Ну, а он что? - спросила Катерина.

- Не хочет. - Женщина снова начала всхлипывать. - И милиция не прописывает, раз у него площадь есть.

Катерина сделала пометку; прописка, милиция.

- Вот мой телефон на работу. - Она протянула женщине листок. Позвони в среду. Я в милиции поговорю.

- Я уже говорила в милиции, С ними не договоришься

- Еще чего, - не согласилась Катерина. - С американцами договариваемся, а уж со своей милицией найдем общий язык.

- С американцами, может, и можно, а с нашей милицией невозможно. Мои соседи советуют Генеральному прокурору написать, а копию - в Верховный Совет и в Политбюро.

- Ну да, - сказала Катерина. - Ты с мужем поругалась, и по этому поводу сессию Верховного Совета собирать? Вот тебе телефон. позвони в среду прямо ко мне на работу.

Гога смотрел телевизор. Смотрел с удобствами. Перед ним стояло пиво и тарелка с креветками. Шел хоккейный матч.

Из передней доносился разговор на повышенных тонах. Гогу это отвлекало. Он приглушил звук и прислушался.

- Я поеду с тобой, - требовала Александра, - И все им выскажу.

- Ты никуда не поедешь, - возражал Никита. - Я сам разберусь,

- Нет, я поеду.

- Нет, не поедешь,

Гога вышел в переднюю.

- Куда едем? - спросил он.

- Никуда, - отрезала Александра.

- Правильно, - подтвердил Гога. - Уже поздно. Поедешь завтра.

- До свидания, Георгий Иванович. - Никита проскользнул мимо Александры и захлопнул дверь.

Александра начала лихорадочно собираться.

- Я поеду с тобой, - сказал Гога. - Только объясни, в чем дело?

- Его бьют, - выпалила Александра.

- За что? - спросил Гога.

- За меня.

Гога взял ее за руку, привел в комнату, усадил в кресло и сам сел напротив.

- Коротко и внятно, - приказал он.

- Я раньше дружила с Валеркой Копыловым, даже и не дружила, так, несколько раз целовались, а потом в меня влюбился Никита.

- А ты? - спросил Гога.

- И я тоже. Я его очень сильно люблю. Так теперь Копылов с ребятами его бьют. Подкарауливают и всячески издеваются требуют, чтобы он от меня отказался.

- А он? - спросил Гога.

- Он с синяками приходит.

- Значит, не отказывается. Поехали!

- Их семь человек, - предупредила Александра. - Все ребята здоровые. Я хотела в милицию сообщить, мама запретила, говорит, что сами должны разобраться. Я говорила с Копыловым, объяснила что не люблю его, а они все равно подкарауливают Никиту.

- Где? - спросил Гога.

- На Лаврушенском, где он живет, в проходных дворах.

- Семеро, говоришь? - Гога задумался и принял решение. Он набрал номер телефона...

По переулку шел Никита. За ним по противоположной стороне улицы трое мужчин и Александра. И вдруг Никита исчез. Его втянули во двор.

Никита стоял в окружении семерых высоких и плотных парней, Трое его держали, четвертый снимал с него ботинки. Сняв ботинки, он перекинул их через невысокую стенку, разделявшую дворы соседних домов. Туда же полетела и кепка Никиты.

- Ты подумал? - спросили Никиту.

- Подумал, - ответил Никита.

- Ну что? - спросили его,

- Нет, - ответил Никита. - Вы подонки.

Никиту подтолкнули. Он отлетел к другому парню, и тот с силой оттолкнул его обратно. Щуплый Никита бросился на одного из парней и тут же отлетел в сторону.

Гога с сопровождающими вошли во двор. Трое мужчин легко вошли в круг. Гога подошел к Копылову, который снимал с Никиты ботинки, и резко дернул за рукав его пиджака. Пиджак соскользнул с плеч и сковал руки Копылова. Гога нагнулся, сдернул с ног Копылова ботинки и перебросил их через стенку, туда же полетел и пиджак Копылова. Ребята опешили.

- Вы что, деды? - неуверенно спросил один из них. - Шли бы вы к своим старушкам подобру-поздорову,

Плотный Иван незаметно двинул плечом, и говоривший отлетел в сторону. Ребята бросились вперед. Мужчины мгновенно встали спиной к спине. Ребята наскакивали и разлетались по сторонам. А еще через мгновение все семеро были прижаты к стенке. И тут вышла Александра,

- Добрый вечер, - сказала она нежно. - Разрешите вас представить друг другу. Это мои школьные друзья. А это мой отец. - Она показала на Гогу.

Тот галантно кивнул.

- На первый раз будем считать конфликт исчерпанным. Копылов, принеси одежонку свою и Никиты, - попросил Гога.

Копылов перелез через стенку и принес одежду свою и Никиты.

- Привет, ребята. До завтра. - Александра обаятельно улыбнулась.

И они двинулись обратно. Иван задержался и показал ребятам внушительный кулак.

- Видите? Сегодня ведь была просто разминка. Во мне лично сто двадцать кило, и я держал первенство по двадцать четвертой особой воздушной армии в тяжелом весе. Это я вам так, на всякий случай...

Александра и Гога шли по ночной Москве. Они прошли Большой Каменный мост и шли мимо Александровского сада. Справа ярко светились звезды на башнях Кремля.

- Гога, - спросила Александра, - мы маме об этом расскажем?

- Не надо, - сказал Гога.

- Но мне так хочется рассказать. Меня всю так

- Не надо, - сказал Гога.

- Но ведь вы поступили как настоящий мужчина!

- Перестань, - сказал Гога. - Я поступил как нормальный мужчина. Если надо защищать, мужчина это должен сделать. Это нормально. Ты же не будешь хвалить женщину, которая постирала белье и сварила обед. Это нормально.

- Гога, а почему вы не стали учиться дальше? Вы бы смогли стать руководителем.

- А что, разве все должны быть руководителями? - спросил Гога.

- Ну не все, конечно, - согласилась Александра. - Но это дает личности возможность реализовать себя с наибольшей полнотой. Вот мама, например...

- Что - мама? - насторожился Гога.

- Мама так считает, - нашлась Александра.

- Я думаю, единого решения здесь нет, - не согласился Гога. - Кому этого хочется, пусть будет, но ведь этого не всем хочется.

- Я думаю, этого всем хочется, - не согласилась Александра. - Все хотят быть знаменитыми, все хотят, чтобы их уважали, все хотят иметь больше возможностей, чем имеют, только не все в этом признаются.

- Давай разберем возможности. Возьмем моего начальника управления. Кстати, мы с ним учились в одном классе. Ты думаешь, он ест не тот же хлеб, что и я? Или не ту же колбасу? Или он дышит не тем же воздухом, что и я? Или он живет с какими-то особенными женщинами? Нет. Потому что, если любишь, твоя женщина лучше всех остальных, даже английской королевы. Какие еще возможности? Его возят на машине, а я езжу на автобусе. Так у него уже был инфаркт, а у меня нет. Знаменит ли он? Да его в лицо даже не все в управлении знают. Главное, Александра, не в этом, главное - быть счастливым.

- А что такое счастье? - спросила Александра.

- А это каждый понимает по-своему.

- А как понимаете вы? - спросила Александра.

- Я понимаю как свободу и уважение.

- Не понимаю, - сказала Александра.

- Как же тебе объяснить? - задумался Гога. - Вот я слесарь. Таких единицы. Я и вправду специалист экстракласса. Я могу то, чего не могут другие. Я-как Роднина и Зайцев на льду. Они могут то, чего не могут другие.

Александра улыбнулась.

- А ты не смейся, - сказал Гога. - Вот Алексеев поднимает штангу в четыреста пятьдесят кило, а другие не могут. Его знает весь мир. А меня знает весь институт. Масштабы не так уж важны, У меня приятель Мишка Линьков. Он закройщик экстракласса. К нему очередь на три месяца. Я считаю, что он великий человек, потому что его уважают. И это счастье.

- Вас послушать, так можно и в институт не поступать, - сказала Александра. - За три месяца выучилась на портниху и - сиди шей.

- Ну, я тебе скажу, на простого инженера легче выучиться, чем на хорошую портниху. Как ты это не понимаешь? Не в этом же главное. Скажи, вот ты Никиту любишь?

- Люблю, - сказала Александра,