Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 29. Произведения 1891–1894 гг. О голоде Страница 12

* № 30 (рук. № 2).

…Люди нашего общества, действительно искренно сочувствующие народному бедствию, могут двумя путями помочь ему. Первый состоит в том, чтобы, не изменяя своего отношения к народу, господ к рабам, эксплуататоров к эксплуатируемым, позаботиться о том, чтобы те рабочие руки, hands, как называют англичане, не погибли бы и были в состоянии и впредь на нас работать и для этой цели на время rendre gorge,13 возвратить народу то, что мы постоянно отнимаем от него, заняться распределением этого – и другой путь, тот, чтобы покаяться в своем грехе и грехе наших предков и разорвать кастовую черту, разделяющую нас от народа и как не только к равным, но к лучшим нашим братьям, таким, перед которыми мы давно виноваты, придти к ним с раскаянием, смирением и любовью.

Первая деятельность начата и ведется, как мы видим, с большой энергией и малым успехом. Остается вторая, которая есть изменение своего отношения к народу, к бедным, покаяние в грехе отцов и своем, смирение и само собой вытекающее из покаяния и смирения всё спасающее, всего достигающее, всё побеждающее чувство деятельной любви, выражающейся делами и изменением жизни.

Только посредством такой деятельности устраняются все те затруднения, к[оторые] стоят на пути первой, общей правительственной деятельности, и казавшееся невозможным делается легким и возможным. Только с точки зрения кастового отделения господ, правителей, представляются прежде столь смущавшие цифры 40 000 000 населения и миллионы пудов хлеба и столь неразрешимые вопросы, откуда их взять, и самый главный неразрешимый вопрос, как распределить и как сделать так, чтобы выдача этого пособия не ослабила бы самодеятельность народа.

Стоит только каждому отдельному богатому человеку перестать считать себя особым существом, а признать свое братство с мужиком, для того чтобы вопросы о прокормлении сорока миллионов населения и о нужном для этого количестве хлеба, о закупке в Америке, фрахтах, элеваторах, варантах, суррогатах и т. п. заменились бы вопросом о том, как мне прожить этот тяжелый не для народа, а для нас с братьями год. Как наилучшим образом употребить на пользу братьев то, что люди считают моим, и, главное, мои силы, мою деятельность, которая действительно принадлежит мне.

* № 31 (Из черновых материалов).

Первая деятельность уже началась и ведется, как мы видели, с большой энергией и с малым успехом. Малый успех происходит преимущественно оттого, что к делу предъявляются ложные требования. Люди делают одно дело, а требуют от себя и от других таких результатов, которые не могут быть достигнуты этим делом. Правительственная и земская и <даже> общественная деятельность может иметь целью только поддержание податной и рабочей силы. Продолжая прежнее сравнение, люди, озабоченные тем, чтобы ехать, могут желать переменить лошадей или покормить их настолько, чтоб они могли везти дальше, но никак не могут в одно [и] то же время быть озабочены благосостоянием везущих их лошадей. И потому, если люди озабочены тем, чтобы сохранить платежную и рабочую силу, то так надо и знать, и говорить, и делать, а не притворяться, что деятельность наша имеет целью сострадание, и желание избавить людей от лишений и страданий.

<Деятельность первого рода, правительственная и земская, имеет целью сохранить рабочую и податную единицу, и цель эта может быть отчасти достигнута, если правительство выдаст на прокормление народа хоть крошечную часть того, что оно в продолжение веков собирало с народа.>

Правительственная и общественная деятельность может внести опять назад в крестьянство малую, крошечную часть тех богатств, к[оторые] постоянно всеми самыми различными средствами отбираются от него, и этим может отчасти помочь некоторым платежным и рабочим единицам удержаться на той степени, к[оторая] нужна обществу для его целей; но ни исправить общего упадка населения, ни избавить самых низко упавших из них от болезни и голодной смерти правительственная и общественная деятельность, не изменив своего отношения к народу, никак не может.

* № 32 (рук. № 1).

Мало того, что любовь нужна для деятельности частной помощи, она необходима и для деятельности общеправительственной, земской, для того, чтобы она была плодотворна. Только в той мере, в которой деятели эти будут проникаться любовью, в той мере, в которой изменят свою жизнь, отдадутся все делу, предстоящему им, только в той мере они и достигнут чего-либо. И сколько я видел, это свойство есть в деятелях земства и оттого деятельность их была до сих пор успешна. Но деятельность их по самому существу своему не может проникнуть до самой главной цели – спасти людей от голодной смерти. Для этой цели нужна частная деятельность, и вот к этой деятельности, к переселению на нынешнюю зиму в деревню и устройству вокруг себя помощи, хорошо бы было, если бы обратились свободные люди.

* № 33 (рук. № 7).

Вот эта-то деятельность, имея только внутреннюю цель, всегда спасала, спасает и теперь спасет людей.

Вот эта-то деятельность должна быть усвоена людьми, желающими в нынешнее трудное время служить другим людям.

Деятельность эта требует прежде всего прекращения противного любви кастового отношения к народу, эксплуатации его и требует прямого общения с ним, изменения, упрощения жизни, – требует жизни вместе с ним, с тем народом, которому мы хотим служить.

№ 34 (рук. № 7).

Помощь людям может быть только жертвой.

Таков закон. Желать без жертвы сделать добро – всё равно, что желать двинуть тело без затраты сил.

Внешняя правительственная деятельность на пользу голодающих есть деятельность без жертвы и оттого ее неуспешность до сих пор – и по моему мнению, да и по мнению самих деятелей, невозможность успеха, не говоря о том, что препятствия этой деятельности составляют, как мы видели, невозможность определения степени нужды людей, ослабление энергии самого народа и невозможность такого распределения, при котором помощь доставалась бы самим нуждающимся.

Невыгода этой деятельности состоит еще и в том, что на помощь от правительства люди смотрят всегда как на свое, законное, на которое имеют право, как на увеличение дохода, и при получении ее разгорается соревнование приобретения. Все получающие эти пособия видят только лиц, раздающих не свои деньги и получающих за это жалованье, и такая раздача развивает в них только жадность к наибольшему приобретению.

Если люди в голодающей местности, – люди всякие, от тех, которые стоят на низшей ступени нищеты, до богачей, живущих в уезде, и все серединные люди – помещики, крупные, мелкие, должностные лица, купцы, дворники, мельники, богатые и средние крестьяне, видят, как они это видят теперь, всех людей занятых и особенно горячо занятых приобретением и увеличением средств к жизни, – купцов и помещиков, торгующих дорогим хлебом, дровами, плетьми картофельными, пользующихся всем, чтоб увеличить свои доходы, и рядом с этим продолжающих свой обыкновенный круг жизни, с охотами, поездками в город и празднованиями, то всякий заражается тою же эгоистическою жизнью и старается из всего, что он может, в том числе из помощи, выдаваемой людям, захватить как можно больше и дать от себя помощь как можно меньше.

Эгоистическая жизнь и гоньба за выгодами заразительна. Но так же и еще более заразительна и неэгоистическая, а любовная деятельность – деятельность жертвы.

И всякий центр людей, живущих только для помощи страдающим, изменивших свою жизнь для этого, будет центром заразы добра. Глядя на этих людей, даст больше и живущий в уезде богач, и помещик, и купец, и мужик, и богатый, и главное – средний, которых тысячи, из которых каждый отрежет побольше ломоть Христа ради. А этих ломтей миллионы, и миллионы рублей богача сделают меньше, чем сделает хоть небольшое уменьшение жадности и увеличение любви в людях. А как скоро сделается зараза жертвы, так сделается то, что совершилось при раздаче пяти хлебов.

Все насытятся, и еще останется.

Но чтобы сделалось это, чтобы появилась любовь, необходимо, чтобы деятельность вытекала не из желания, оставаясь в прежнем отношении к народу, поддержать в нем нужные нам рабочие силы, а из сознания своей вины перед народом, угнетения его и отделения себя от него, из покаяния и смирения.

Не на гордом сознании своей необходимости народу, а на смирении только может вырасти деятельность, которая может спасти народ.

1892.

* № 35 (рук. № 2).

Повторю сущность того, что я хотел сказать.

<1.> Та помощь, с которой приходят к народу правительство и земство, недостаточна и вредна. С одной стороны, эта помощь не может быть правильно распределена, с другой – она развращает народ и лишает его главного – силы самодеятельности.

2. Происходит это оттого, что14 мы неверно понимаем наши отношения к народу. Мы считаем, что мы любим народ и готовы служить ему, тогда как мы только пользуемся его трудом и презираем его.