Дмитрий Каралис - Мы строим дом Страница 12

Спешу кончить. Много дел. Пишите мне почаще. Ну, целую всех.

P. S. Папа, есть много тем для рассказов о колхозниках".

Еще одно письмо -- Феликсу в лагерь. Феликса только что осудили. В семье -- шок. Отец уходит из редакции "Ленинградского железнодорожника". Надежде -- девять лет. Вере -- тринадцать. Юрке -- пятнадцать, он порывается бросить школу и идти работать. Мать устраивается контролером ОТК на электротехнический завод. Мне только что исполнилось семь месяцев, я качаюсь в гамаке меж двух березок, и сестры по очереди смотрят за мной. И Надежде запрещают брать меня на руки -- боятся, что мы с ней загремим куда-нибудь в крапиву...

"28 июня 1950 года.

Здравствуй, дорогой Феликс!

Получил твое письмо вчера днем, вернувшись из тундры, где я работаю. В Воркуте стоит база нашего отряда. Приехал я в Воркуту на практику и теперь работаю здесь техником-геодезистом. Рядом, да вообще по тундре и в поселках, я встречаю много заключенных. Я у многих спрашивал о тебе; но никто не знает. А ты, оказывается, вон где. Ну что ж, в лагере, конечно, лучше кормят и свободнее, чем в тюрьме, хотя и строгий порядок. Относительно распорядка в лагерях я достаточно осведомлен, так как работаю рядом с лагерями и у меня в бригаде работают бывшие ЗК.

Работать в тундре трудно, но можно привыкнуть. Есть у меня три верховые лошади с седлами, два охотничьих ружья и боевой карабин. Помощником у меня работает один курсант нашего училища.

В тундре очень много дичи, на которую мы попутно охотимся, так как питание возить с собой по тундре очень трудно.

Феликс, деньги я тебе пошлю переводом, так как в письме они могут пропасть, но в этом письме посылаю тебе десять рублей для пробы.

Деньги (которые пришлю скоро, как получу) бери понемногу, а то могут отнять другие ЗК -- там ведь всякие есть. Я много наслышался здесь об этом.

Феликс! Обязательно учись, иначе ты окажешься в очень незавидном положении по окончании срока. Если ты будешь учиться, это вызовет к тебе уважение окружающих товарищей и начальства, а главное -- ты меньше потеряешь в жизни, так как с образованием ты всегда выйдешь на верную дорогу. Будь справедливым и честным -- это поможет тебе в жизни там.

Вещи свои храни в каптерке. Как у тебя вообще с одеждой? Если можно присылать к тебе что-нибудь из вещей, то мы с мамой пришлем.

Денег я зарабатываю не очень много, но побольше, чем ты, так что буду высылать тебе понемногу. Дело только в том, что деньги я не получаю на руки, а только за них расписываюсь. Получу в конце сезона.

Есть ли у тебя книги? Напиши, как с книгами, дают ли читать? Кто начальник лагеря? Если этого нельзя писать -- не пиши!

Места там у тебя, конечно, красивые... Когда освободишься, мы поедем вместе побродим.

Не хочу тебе читать мораль, но в твоем нынешнем положении ты должен понять, прочувствовать: все, что дается не своим трудом, стоит дешево, но платить приходится дорого. Надолго ли хватило бы этого шоколада и ста рублей денег? Этим положения не спасешь... Мы с тобой старшие и должны помогать матери, тянуть за собой остальных, быть примером во всем, у нас две сестры, которых надо вывести в люди, два брата, один из которых только народился... Надо, чтобы все в нашей семье получили хорошее образование, крепко стали на ноги. Постарайся усвоить на всю жизнь: не твое -- не бери!

Ничего, Феликс, и твой срок конец имеет, и конец будет ближе, если ты будешь хорошо работать, учиться и слушаться. Не обращай внимания на тех, кто будет тебе говорить, что слушаться -- это плохо. Учти, что при твоем положении послушание -- твое спасение.

Феликс, много писать не о чем. Написал самое главное. Теперь до свидания.

Не унывай, я буду писать тебе почаще. До следующего письма.

Целую тебя, Броня".

Брониславу шел двадцать второй год.

Отец второй месяц в больнице -- сердце... Юра, Вера и Надежда -школьники. За учебу надо платить. Я только-только научился ходить. Мать берет мне няньку на полдня и идет работать. Вечером я ковыляю по квартире, пищщу, рву бумагу и мешаю сестрам учить уроки. Юрка за старшего, но он целыми днями гоняет во дворе мяч, надавав сестрам пинков и указаний.

Мать приходит поздно.

"1 июля 1950 года

Здравствуй, дорогая мама!

Сегодня получил твое письмо до востребования, которому был очень рад. Я понимаю, что тебе сейчас очень трудно без папы, но ты не падай духом: у тебя хорошие дети, которые тебя никогда не покинут.

Папа поправится, и, надеюсь, все пойдет хорошо. От Феликса я получил позавчера письмо, когда прибыл на базу за продуктами, и ответил ему. Мама, ты только не плачь, дела наши не так уж плохи. Нас у тебя шестеро, и все мы тебя любим. Вот увидишь -- мы еще не раз порадуем тебя и папу, и вам будет чем гордиться. Феликс и сам глубоко переживает свое положение, а это уже хорошо. Парень он умный, с характером, и думаю, сделает правильные выводы на всю жизнь.

Сейчас я прибыл на базу с авансовым отчетом и вожусь со всякими накладными и расписками на гвозди, муку, лошадей, седла, карты и т.д.

Погода здесь очень необычная: сразу можно ожидать и дождя, и града, и снега. С ватником и высокими резиновыми сапогами я не расстаюсь ни на день, так как везде болота и холодно.

Сейчас у меня три лошади вместо 46 оленей. Работать на лошадях, конечно, труднее, так как они проваливаются в оттаявшую мерзлоту, но зато по дороге можно быстро скакать верхом. Со мной работает помощником Генералов Слава -- курсант третьего курса. Парень он хороший, веселый, но любит поспать. Если же даешь ему работу -- сделает вовремя и хорошо. Я им доволен.

В бригаде же рабочие разные. Один -- немец с Поволжья, работящий, тихий. Другие -- русские. Один отсидел 9 лет (с 16 лет), другой отбывает принудработы первый год и ругается все время, что я вычитаю 25 процентов его зарплаты по исполнительному листу.

С отчетами я кое-как справляюсь, но за май месяц недосчитался 400 рублей -- или потерял чью-то расписку, или уплатил кому-нибудь в тундре и не взял расписку.

Норму пока не выполняю, так как рабочих у меня только трое, а нужно пять. В тундре мы взрываем мерзлоту аммоналом и роем котлован, в который на глубину 3,5 метра ставится геодезический сигнал высотой 7,5 метра. Мое дело: найти место в тундре для этого сигнала, организовать работу, следить за ее ходом, принять постройку, проверить, проследить, чтобы все было сделано именно так, как нужно. Это очень трудно -- особенно заставить рабочих соблюдать технику безопасности. При взрывных работах камни и мерзлый грунт летят на высоту 200-300 метров и свистят, как снаряды. Только и смотри, чтобы в голову не попало.

Все трудности, которые имеются у меня, это организационная и финансовая. Финансовая -- в смысле отчетности. На каждого рабочего я веду лицевой счет, плачу им деньги, даю продукты, обмундирование. Все, что получает звено, висит на мне, и я буду отчитываться, если чего не хватит. Здесь очень хороший театр, и каждый день присутствия в Воркуте мы проводим в театре. Хотя в городе нет деревьев, выросших здесь, но каждое лето улицы усаживают елками, привозимыми с юга, сеют на газонах овес, ячмень, траву тимофеевку и метелки. Получается симпатично.

До 21 июня мы переезжали и перевозили металлические сигналы на оленях. У меня был оленевод с семьей и 46 оленей. Обеспечивали все перевозки. Но с наступлением жары на оленях работать уже нельзя, они подались на север, а я получил лошадей и одного конюха.

Феликсу числа 15-го я пошлю денег рублей 100, так как в лагерях больше ста рублей нельзя иметь.

Получил от Галки телеграмму из Москвы о том, что она выехала 1 июля. Что это за дом отдыха, куда она поехала? Знаю, что "Интуриста", но до каких пор она там будет, с кем, когда приедет -- не знаю. Она пишет мне очень мало писем. Я пишу редко, но значительно чаще, хотя и работаю в тундре. Наверное, папа был прав: она немножко зазналась после повышения своего отца. Но я еще не спешу разочаровываться...

Мама, я хочу заказать у ненцев бурки, пришли размеры ног ребят: Юры, Веры, Нади. Тимошке куплю без мерки самые маленькие меховые бурки с узорами.

Живем в тундре в палатке. До сегодняшнего дня мошек не было, так как стояли холода, но после трех дней хорошей погоды и дождя их стало очень много, и сегодня я уже получил накомарники на бригаду. На рекогносцировку (так называется предварительный осмотр незнакомой местности) я езжу верхом на лошади, со Славкой, который помогает мне.

В бригаде завелись вши, и приходится думать, в каком поселке устроить бригаде баню, как отдать белье в стирку и т. п. Если будет возможность, то пришли мне дуста, он очень хорошо помогает, и я спасаюсь только им: посыпаю свои оленьи шкуры, на которых сплю, и вши не переползают. Благодаря этому у меня пока этих "зверей" не завелось.

В Воркуте я хожу в форменном плаще, джемпере, с рубашкой и галстуком, в черных брюках. В тундре -- в резиновых сапогах, в брюках от робы, в синей рабочей куртке, а внизу -- рубашка с галстуком и джемпер.