Рукотворный рай - Дмитрий Николаевич Москалев Страница 12

–Попробую вернуться домой, может, мама и не хотела, что я уходил насовсем, только на чуть-чуть. Вернусь, она и рада будет, – тогда он стал искать путь обратно, через спящую деревню, в которой ему подали крохи, через поле, он вышел к реке.

Река стояла неподвижно, широко раскинувшись, ели блестела своей гладью от утренней зари. На траве поднималась роса, и плыл легкий туман, который вот-вот должен был собраться в сплошную белую стену.

Паромщик на другом берегу спал, он ушел в свою хату, и не думал о том, что бедный мальчик мог звать его на помощь до тех пор, пока не сорвал голос.

Никто не приходил, не откликнулся, огни не загорелись. От влаги бросало в дрожь, сумерки били по глазам, Мальчик не спал всю ночь, от усталости косились ноги, голод пробудил жажду. И тогда, бедный мальчик решил поискать убежища, чтобы немного прикорнуть.

Покуда река тянулась далеко за горизонт, солнце уже поднялось, а маленькие ножки все пробирались вдоль берега не хожеными тропами.

Вдали показалась труба дыма, ели заметного белого и тянущегося вдоль глади воды.

Солдаты.

Лагерь солдат оказался для мальчика оазисом, живым уголком, где все кипело и жило, среди мертвых равнин и полей. Песни, смех солдат оживил в нем интерес. Егорка тихонечко подошел к лагерю, и взяв в руки сумку робко посматривал. что будет дальше.

Из палатки вышел старшина и увидел беспризорника. Поправил на бок козырек, улыбнулся.

–А ты чей? Что стоишь, как бедный родственник?

Егорка боялся нарушить тишину.

–Аль немой? – продолжал улыбаться старшина, – или боишься нас?

–Ничей я, пришел из деревни, дяденька, разрешите переночевать рядышком, где сухенько.

–Ничейный говоришь? То есть, сирота ты? А ел давно? И не спал что ль ночь?

–Меня выгнали, ночью я шел, вон оттуда пришел! Из-за реки, там моя деревня, сказали чтобы не приходил. Там голод. Есть там нечего, жевали траву…

–Ей, повар! Тащи суда что есть, надо мальчика попотчевать, и в баню его, Егор – отмыть! И в чистое, ушить по размеру, сделаем из него солдата, и пусть уснет! Выполнять! – скомандовал командир, – сделаем немного добра, не штаны же просиживать.

Принесли еды, тазик воды, чистую одежду, ушили и утянули кое-какие солдатские лохмотья, дали рабочую фуфайку.

–Держи сыночек, это тебе к осени, вряд ли мы тебя оставим с собой. Без приказа, да и отошлют тебя в дом к беспризорникам, так что, коли пойдешь своей дорогой, береги фуфайку, она теплая, хоть и потертая.

–Спасибо дяденька! – улыбнулся уставший Егорка.

–У солдата, свои сынки дома, смотришь на тебя и сердце кровью обливается, а теперь иди спать в палатку! – солдат проводил его и Егорка, свалившись с ног уснул крепким сном.

Покуда он спал, каждый солдат думал о доме, о родных. Никто не смел повышать голоса, дабы не разбудить уставшего мальчика.

Как они там, живы ли, здоровы ли?

Разбудил его солдатский смех, мальчик потянулся, собрал вещи и вышел из палатки, где солдаты собрались вокруг ежа.

–Можно мне взять?– попросил их Егорка.

–Бери! Он твой! – засмеялся солдат, – нам он одна потеха.

Мальчик взял на руки испуганного ежа, и отнёс в заросли, где спрятал его в траве, и стал ждать, пока еж убежит.

–Иди! Ты свободен! Уходи!

Но ёж боялся.

Тогда мальчик отбежал и прислушался – еж зашелестел травой и листьями.

–Иди домой, к маме, славный ежик, – прошептал Егоркая, и вернулся к солдатам. На утро другого дня, его переправил паромщик обратно на родной берег, под молчаливые взгляды солдат.

Глава 10.

Ворчливый старик крикнул:

–Причалили! Выходи, – и мальчик спрыгнул на каменистый берег.

–Спасибо дяденька, – улыбнулся он старику.

–Не благодари! – махнул тот рукой.

Дело было сделано, река была преодолена, и Егорке оставалось решить назревший вопрос – куда ему идти, домой, дальше, или уйти куда глаза глядят?

–До ближайшей деревни – решил он и браво тронулся, проникшись духом солдатства.

Деревня лежала в километрах десяти от берега, взбираться на бугор, он не захотел, и побрел вдоль, набрал пару ракушек, и вскрыл их, съел.

–Скоро и этого не будет – подумал мальчик, скоро осень, листья будут сыпать, и дорогами не пройти – грязь, да снег по пояс. Тогда в город! Домой я уж не вернусь.

Со временем, от бравости духа не осталось и следа, ни одной живой души не встретил мальчик на своем пути. Только чайки иногда нарушали тишину и шуршание ив. Снова в сердце забралась грусть и страх перед неизвестностью. Приближалась осень, это чувствовалось в ветре, солнце не так грело, птицы не так пели.

Деревня оказалась скудна, в ней не дали ни крохи, тогда мальчик обошел её и воротился на поля, пошел в сторону заходящего солнца.

–Добраться бы до соседней, там переночевать, или до стога!

На полях раскинулись скудные стога, засуха погубила и траву на сенокос, и урожай. В деревню мальчик вошел поздно, рядом показался лес.

Никто не пустил его в дом переночевать, даже в хлев не пустили. Последний дом стоял на отшибе, под деревьями шла тропинка к нему, создавая своего рода туннель, мрачный и пугающий. Покосившийся забор мальчик перелез и вступил на застывшую грязь двора, направился к двери, проходя через деревянный, пахнувший скотом сарай.

Дикий вой раздался позади, сковав все движения мальчика, который не мог бежать от страха.

Шум скачущих лап оказался совсем близко, чтобы понять что произошло. Три озверевшие собаки накинулись на Егорку, таща его в разные стороны и скуля от злобы и наслаждения. Самая ловкая больно грызнула за руку, но мальчик вырвался на секунду и упал под стену сарая, свалившись в помойную яму. Он зарылся в отбросы с головой, оставив собакам самые мясистые места на пятках и спине, которые они принялись раздирать поочередно с радостным визгом.

Текла кровь из ран, теплая, запах её бил в ноздри псам, подбадривая их прыть.

Для мальчика – это был конец, текли слезы, боль уже не чувствовалась, холодная земля и страх сковывали все эмоции. Мальчик потерял сознание. Все смешалось, визг, кровь, нечистоты и страх, все обрушилось в пустоту.

Глава 11.

-Почти как одной крови! – повторил Григорий, – брат!

–Мои братья умерли, – сухо ответил ему мальчик, – их больше нет!

–Бедный мальчик! – утешься, теперь я твой брат! – он достал пятнадцати копеечную монету и показал мальчику.

–Видал? – у Егорки закружилась голова, голова закружилась и у спутника Григория, который стоял в сторонке и сверкал жадными глазами.

–"Вот бы выпить на эти пятнадцать