Александр Браудо - Очерки и воспоминания Страница 13

Но теперь моя задача была значительно боле сложная, {63} чем при первой поездке в союзные страны. - Что могли сделать английские и французские евреи против варварских мероприятий верховного главнокомандующего русской армии в областях, всецело подчиненных его дискреционной власти? Обычные в мирное время публичные протесты были для них во время войны невозможны.

Единственное, что они могли, было - осведомлять свои правительства о том, что происходит в России и просить о возможном воздействии на российское правительство и, может быть, на самого верховного главнокомандующего... Но, ведь это было бы "вмешательство во внутренние дела", которое дипломатия всегда тщательно избегала "принципиально" (по принципам, правда, известным только дипломатам...). Необходимо было, следовательно, убедить английское и французское правительства, что варварские дела российских черносотенцев, позорящие дело союзников перед всем культурным миром, близко, "внутренне" затрагивают жизненные интересы союзников.

Это, после некоторых колебаний, было признано как английским, так и французским правительствами. Большую роль сыграло при этом, вероятно, американское общественное мнение, в котором дела российских "патриотов" вызвали глубочайшее негодование и сильно поколебали симпатии к делу союзников. Английское и французское правительства поставили это на вид русскому правительству, - конечно, в безукоризненно дипломатической форме и вполне дружески, - и, после продолжительных переговоров - дипломатических, политических и иных, верховный главнокомандующий, великий князь Николай Николаевич сделал распоряжение о прекращении массовых высылок евреев из военной зоны.

Этим успехом в очень трудном и крайне деликатном деле мы больше всего обязаны секретарю и фактическому руководителю Английского Еврейского Комитета, Люсьену Вульфу, тонкому и опытному дипломату, имевшему большие связи и большое влияние в английских правительственных сферах. Конечно, и в самой России Александр Исаевич Браудо и другие еврейские общественные деятели неутомимо работали в том же направлении. Сам в. к. Николай Николаевич в своем приказе о прекращении изгнания евреев из родных пепелищ ссылался на дурное впечатление этих "мероприятий" заграницей.

{64} Но общественное мнение Америки, поддержка которой становилась все более и более необходимой для успеха союзников в этой страшной войне, отнюдь не удовлетворилось этим успехом. Его глубоко возмущала вся российская политика по отношению к евреям, и вообще вся внутренняя политика российского правительства. Это дало нам право, даже возлагало на нас обязанность, сказать нашим английским и французским друзьям, то они должны сделать все, что возможно, для того чтобы русское правительство возможно скорее повернуло на другой путь. Друзья наши вполне с этим согласились и стали работать в этом направлении. Следы этой работы можно найти в мемуарах представителей Англии и Франции при русском правительстве и в опубликованных дипломатических документах. Достигнуты были также некоторые практические результаты, мизерные, правда, по нынешним масштабам, но имевшие в то время не малое значение. Однако, предупредить роковые последствия безумной политики царизма для всей России оказалось невозможным. В феврале 1917-го года разразилась революция, и царизм вместе со всей его политикой были сметены с исторической сцены.

--

После революции я, конечно, поспешил в Петербург, но это было нелегко в то время, и я туда прибыл только в мaе 1917-го года. Александра Исаевича и всех других наших общественных деятелей я нашел в крайне тревожном состоянии. - Старый государственный строй развалился до основания. Начал разваливаться также весь социальный строй Poccии. A постройка нового строя требовала чрезвычайных усилий. Между тем все силы и все внимание должны были быть сосредоточены во время страшной войны, угрожавшей самому существованию Российской империи, на внешней ее защите. Как Дамоклов меч висела эта дилемма над Poccией. - Как она может быть разрешена? - Кем она может быть разрешена? - Эти роковые вопросы не давали покоя ни днем ни ночью ни одному общественному деятелю, близко принимавшему к сердцу судьбы России и ее народов. А Александр Исаевич Браудо был всей душой предан России.

Мы знаем теперь, как и кем роковая дилемма была "разрешена"... - С врагами России был заключен {65} позорнейший "мир". - Союзники России были предательски покинуты. - И, вместо войны внешней, за Россию и за общее интересы всех народов Poccии, Российская империя была ввергнута в войну внутреннюю всех против всех, - народов, классов, партий и пр. В этом ужасном хаосе мрачные силы русского народа, естественно, снова воспрянули и возобновили свою войну. Началась новая яростная кампания против евреев. Условия были так благоприятны для этого!

Так легко было свалить на евреев вину за все несчастия, постигшие Poccию... Так просто было сказать, что Керенский - "е в р е й", что Ленин "е в р е й", что Николай II был добрым и мудрым царем, что революция и последовавший за нею хаос были вызваны евреями для каких-то дьявольских целей...

Снова стало необходимым осведомить наших друзей в союзных странах о том, что в действительности произошло в России. Не для того, конечно, чтобы просить их заступничества. Ничего они тогда не могли сделать ни для России, ни для евреев России. Но для восстановления истины и для защиты чести русского еврейства. Я указал на это Александру Исаевичу, - он тотчас же вполне с этим согласился и немедленно стал подготовлять новую экспедицию в союзные страны. Объединенного Еврейского Комитета в это время уже не было. Этот комитет также развалился после революции. Пришлось поэтому на этот раз организовать дело в частном порядке, - опять таки, главным образом при содействии А. И. Браудо. Возложена была эта миссия снова на меня.

Выехал я из Петербурга 11-го марта 1918 г., но в Лондон прибыл, вследствие разных задержек на пути, лишь в мае этого года. О положении, которое я застал в Лондоне, красноречиво свидетельствует тот факт, что даже такого верного друга союзного дела как покойного Максима Моисеевича Винавера обвиняли в лондонской печати, что он будто бы повел свою партию, "Партию Народной Свободы", в германский лагерь... Я, конечно, поспешил разрушить эту опасную легенду. Для этого я обратился к английскому Министерству Информации с соответствующим заявлением и с убедительной просьбой проверить этот слух и мое опровержение через дипломатических представителей Британского {66} Правительства. Министерство отнеслось к этой просьбе с полным вниманием и через некоторое время сообщило мне, и одновременно английской печати, что упомянутый слух оказался лишенным всякого основания, что M. M. Винавер остался, как всегда был, верным другом Англии и Франции и старается всеми своими силами поддерживать связь с ними в России.

Но я не считал более возможным ограничиваться расчисткой мусора антисемитической пропаганды. Я полагал, что Англия и Франция должны теперь, с своей стороны, дать решительный отпор юдофобским поползновениям и интригам, и публично заявить о своем сочувствии русскому еврейству в его борьбе за право и справедливость. Я это высказал в своем докладе Английскому Еврейскому Комитету и просил последний принять необходимые для этого шаги.

Такое требование могло показаться слишком смелым для того мрачного времени, когда собственные судьбы Англии и Франции, казалось, висли на волоске. Но Комитет отнесся к моему требованию не только с полным сочувствием, но горячо его приветствовал и представил его британскому правительству. И последнее дало нам очень скоро полное удовлетворение. Артур Бальфур, стоявший тогда во главе Британского Министерства Иностранных дел, прислал Английскому Еврейскому Комитету формальное письменное заявление, что Британское Правительство сделает с своей стороны на Конференции Мира все, что оно будет в состоянии, для удовлетворительного разрешения еврейского вопроса в России. Это заявление я, конечно, немедленно сообщил в Poccию для опубликования в русской печати. Затем я обратился к французскому комитету Alliance Israelite Universelle с просьбою побудить к такому же заявлению правительство Франции. И скоро получилось от тогдашнего министра иностранных дел Франции, Пишона, столь же определенное обещание, что французское правительство сделает на Конференции Мира все от него зависящее для удовлетворения справедливых требований русского еврейства.

Эти обещания были в полной мере выполнены на Конференции Мира 1919 года. Это было заключительным аккордом заграничной работы Александра Исаевича Браудо. {67} Участвовали в этой работе и содействовали ее успеху, правда, еще другие общественные деятели, в довольно значительном числе и с очень большим общественным весом и влиянием, но едва ли кто-либо из них приобрел больше прав на признательность еврейства за это дело, чем Александр Исаевич Браудо. Александр Исаевич начал это дело. Александр Исаевич неустанно заботился о нем и всеми силами его поддерживал. Александр Исаевич обеспечил возможность его доведения до конца.