Мирза Ибрагимов - Наступит день Страница 14

Искренность и сердечность, звучавшие в голосе и словах Фридуна, удержали Серхана от резкого ответа. Он выслушал его молча, в сильном смущении, и ничего не ответил.

- Теперь у меня к вам еще одна просьба, - продолжал Фридун. - Возьмите эти деньги. Это плата за комнату, за два месяца вперед. Я знаю, они вам нужны теперь. Нет, не удивляйтесь... Простите меня, в тот вечер я, сам того не желая, невольно подслушал ваш разговор с Феридой. На другой же день я хотел вручить эти деньги вашей матери, но она наотрез отказалась их взять. У вас, Серхап, прекрасная семья. Вам достаточно изменить свое поведение дома, и, уверяю вас, тяготы жизни покажутся вам куда менее значительными.

Казалось, эти ласковые слова неожиданно влили в сердце Серхана тепло, наполнили его грудь спокойной радостью и светом.

- Такого я еще не слыхивал, - порывисто сказал Серхан, обнимая и целуя Фридуна. - Будем братьями!

На другой день, проснувшись рано, Фридун вытащил из-под подушки спрятанную еще с вечера книгу и углубился в чтение.

Эту книгу он нашел как-то среди старых, потрепанных книг у букиниста. В ней были собраны речи Шейх-Мухаммеда Хиябани, произнесенные им в Тебризе в 1920 году, когда он возглавлял демократическое движение. Это были смелые призывы к борьбе против гнета тегеранской деспотической власти. И все же, несмотря на то, что в книге много говорилось о свободе и прогрессе, в ней не было ответа на вопрос, как же надо добиться такой жизни и как строить ее.

Фридун был настолько увлечен чтением, что не замечал времени. Но вот кто-то осторожно постучал в дверь, и появилась голова Серхана.

- Входи, входи, Серхан! - позвал Фридун.

- А я - то думаю, что это наш гость спит так долго? - проговорил Серхан, входя. - Оказывается, он тут книжки читает! Вставай, вставай, братец! Давай покушаем, а там опять читай, сколько угодно.

Фридун опустил книжку, поглощенный навеянными ею мыслями.

- Видно, интересная книжечка! - сказал Серхан, улыбнувшись. - Оденься, позавтракаем, а потом и мне расскажешь.

Фридун быстро оделся и прошел на маленький дворик умыться. Тем временем мать Серхана и Ферида быстро убрали комнату Фридуна.

Была пятница, свободный от работы день у Серхана.

- Вот послушай, что тут написано, - сказал Фридун и, развернув книгу, стал читать: - "Поднимись, народ, распрями свою спину! Встряхнись, скинь с себя вековой сон невежества и апатии! Разбей цепи угнетения! Стань хозяином своей жизни и своего труда! Строй жизнь так, чтобы пробить потомкам путь к прогрессу и счастью!.."

Серхан слушал с напряженным вниманием. Некоторых слов он не понимал, не все выражения были ему ясны, но он чувствовал в них что-то большое и светлое. Он повернулся к двери и позвал Фериду:

- Ферида! Поди сюда! И ты послушай!

Ферида вошла и села рядом с ним.

Фридун читал, останавливаясь на отдельных местах книги, чтобы разъяснить их и кстати, высказать свои мысли, которые его так волновали.

- "Маленькая сила, будучи хорошо организована, может на своем пути к правде и справедливости повести за собой большую силу. Это доказывает великий подвиг, совершенный большевиками в России в 1917 году под руководством Ленина..."

- Ленин!.. Россия!.. - тихо повторил Серхан, как бы выражая в этих словах свои самые сокровенные думы.

И именно в этих словах Фридун уловил ясный и отчетливый призыв: "Хорошо организованная сила... Ленин... Большевики..."

Он вспомнил об Азербайджане, о происшествии на гумне, о Хикмате Исфагани, который кричал: "Да это же большевик!.. Настоящий большевик!"

Почему это все хикматы исфагани так боятся этого слова? Почему одного этого имени достаточно, чтобы подвергнуться преследованию властей? Это слово и означает организованную силу, созданную Лениным и вставшую на защиту прав народа.

Те же мысли, по-видимому, волновали и Серхана.

- Скажи-ка, Фридун, - проговорил он, - почему наше правительство жестоко карает всякого, кто добром отзывается о России? Достаточно назвать кого-нибудь большевиком, как его уже тащат на казнь! Послушать наших господ, так даже кости большевиков давно должны были превратиться в прах. А приезжие рассказывают, что жизнь в России с каждым днем становится лучше. Неужели не стыдно нашим господам так безбожно врать?

Тут вмешалась Ферида:

- Конечно, богатеи ничего хорошего о большевиках не скажут! А вот такие, как ты да я, живущие своим трудом, только и говорят, что о счастье народа в России. Не так ли, братец Фридун?

- Конечно, так! - ответил Фридун, радуясь тому, что в сердцах этих забитых нуждой и лишениями людей таятся светлые надежды и благородные мысли. - Да, по рассказам знающих людей, там не найдешь ни одного безработного, открыто множество школ, где учатся дети народа, все без исключения. У всех в Советской России, от самых главных начальников и до последнего крестьянина, одинаковые права. Там ни один человек не смеет обидеть или оскорбить другого, не то что бить. Там не существует ни взяточничества, ни злоупотребления служебным положением. Большая и чистая жизнь в Советской России!..

Фридун говорил, а Серхан и Ферида, сидя рядом, с затаенным дыханием ловили каждое его слово.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Фридун все ждал, что приедет Курд Ахмед и достанет ему какую-нибудь работу. Но проходили дни за днями, а Курд Ахмеда все не было.

Фридун еще два раза заходил на склад, справлялся о Курд Ахмеде и, наконец, стал самостоятельно искать себе работу. Без нее он не мог жить и учиться в Тегеране. И надо было спешить, потому что тех денег, что оставались на его долю после продажи часов, не могло хватить надолго, хотя он и жил впроголодь.

Но какую работу он мог себе найти в Тегеране? Конечно, лучше всего было бы получить, как это было в Тебризе, место учителя в средней школе. Но надежд на это было мало. Он хорошо знал, что в Тегеране полно безработных педагогов с высшим образованием, а у него всего лишь среднее.

И все-таки Фридун решил наведаться в министерство просвещения.

У входа в министерство толпилось много народу. Озабоченные лица людей и отрывистые фразы красноречиво говорили о том, что и они ищут работы.

Преодолевая волнение, Фридун спросил у одного из них, к кому надо обратиться за получением места в школе. Тот посмотрел на Фридуна.

- Какое у вас образование?

Фридун сказал, что окончил среднее педагогическое училище.

- А откуда вы? - спросил тот.

- Из Азербайджана...

- Милый мой, - сказал собеседник Фридуну, и в голосе его послышались нотки горечи. - Поищите себе какую-нибудь другую службу. Если примут вас письмоводителем в захудалую контору, возблагодарите господа бога. Вот я получил высшее образование, и сам из Гиляна. Целый месяц обиваю здесь пороги и, кроме "приходите завтра", ничего путного не дождался.

Выслушав эту жалобу, Фридун тем не менее решил попытать счастья. Расспрашивая то одного, то другого, он попал, наконец, к секретарю министра. Это был высокий молодой человек в очках, с гладко причесанными черными волосами. Перед ним стояло несколько просителей. Пробормотав одному что-то невнятное, он обратился к другому, третьему и, наконец, через головы толпившихся добрался до Фридуна.

- А вам что, сударь?

Фридун сказал, что пришел по поводу работы. Секретарь задал ему те же вопросы, что и незнакомый собеседник на улице, и, выслушав Фридуна, усмехнулся.

- Поищите себе, сударь, работы в другом месте! - презрительно бросил он и отвернулся.

Фридун вышел из министерства глубоко опечаленный. Он шел, не зная куда и зачем.

Жизнь города была в разгаре. На перекрестке двух улиц, где шла оживленная торговля с рук, какой-то бойкий продавец махнул перед его глазами парой дамских чулок.

- Сударь! Лучший американский товар!..

Фридун прошел мимо.

Здесь, на рынке, смешались в одну общую, безликую массу тысячи мелких торговцев, проходимцев, людей без определенных занятий. Жизнь без достойных человека стремлений захватила их и несла неведомо куда.

Многотысячная, бурлящая человеческая масса громко горланила, Фридуну показалось, что этот смрадный поток, захватив его поглотит целиком, оторвет от родной почвы, оттого мира, в котором живут и борются сотни тысяч обожженных солнцем тружеников земли, таких, как дядя Муса, тысячи тружеников города, таких, как Серхан. На мгновение этот мир труда ожил перед глазами Фридуна, напоминая медленно текущую широкую, многоводную реку. Но какая непобедимая сила таится в ее спокойном течении? Найдется ли, наконец, человек, который сумеет выявить, организовать и привести в действие эту силу, показать ей ее величие: "На, смотри! Вот на что ты способна!"

Тут внимание Фридуна привлекло большое здание с вывеской на персидском и английском языках: "Англо-иранская нефтяная компания". Фридун задумался. Он вспомнил ходившие в народе многочисленные рассказы о том, как эта компания разлагает души иранцев, плодит предателей и изменников родины.