Игорь Ефимов - Новгородский толмач Страница 14

Посадник действительно рухнул на колени и стукнул лбом в доски помоста.

Площадь взорвалась криками:

- Не хотим! Долой Москву! Мы люди вольные! За Казимира! За Литву!

Но противная партия не поддалась испугу и стала вопить свое:

- Долой латинщиков! За княза Ивана! За православную Москву!

Замелькали палки, полетели камни. Вскоре схватки с площади выплеснулись на улицы.

И сейчас, когда я пишу эти строки, с улицы доносится гул, звон колоколов, удары дубин по воротам. Алольцевы поспешно укладывают последние сундуки. Мне еще нужно растопить середину воскового круга раскаленным пестом и спрятать внутрь это послание.

Прощайте, преподобный отец, и благословите Вашего верного ученика, остающегося в охваченном мятежом городе.

С. З.

Эстонский дневник

Как быстро Ты исполнил молитву мою! Удалил ее, удалил...

Как я хочу отыскать в душе струну благодарности к Тебе за это благодеяние!

Но не могу найти ничего, кроме горечи и разочарования.

Зачем, зачем Ты это сделал?

Как пуст, как бессмыслен, как темен каждый день без нее...

Глава 5. Война

Его преосвященству епископу Любекскому,

Новгород, май 1471

Преподобный отец, учитель и благодетель!

С печалью и стыдом все больше убеждаюсь в своей неспособности выполнить Ваш наказ - быть холодным наблюдателем и летописцем. Плыть в гуще событий это все равно что спускаться в лодке по порожистой реке. Не успеваешь разглядеть берега, не успеваешь запоминать изгибы и извилины русла, следишь только за тем, чтобы не перевернуться, не вылететь из лодки, не разбить голову о камень. Тем не менее, вот Вам мой отчет о том, что успел ухватить мой взгляд, слух, память за последние пять месяцев в бурлящем, охваченном смятением городе.

Посреди зимы явились вдруг послы из Пскова новгородцам, что московский великий князь Иван призывает Псков идти с ним вместе войной на Новгород за его непокорство и измену. Послы хотели все обсудить с посадниками и боярами келейно, без огласки, уговорить их подчиниться великому князю, предлагали себя в посредники для переговоров, просили свободного проезда для псковских послов через Новгородские земли в Москву.

- Нет! - заявила Марфа Борецкая. - Не будем ничего таить. Пусть народ новгородский знает, как Москва ищет нашей крови.

Борецкие стали бить в колокол, собрали вече, заставили псковичей объявить о своей миссии всенародно.

Что тут началось!

- Кровопивец! Клятвопреступник! Ласковыми словами нас прельщает, а втихомолку готовится напасть! И других подбивает! Не дадимся Москве! Кто против Бога и Великого Новгорода!

Московская партия притихла. Только архиепископ Феофил пытался утихомирить ярость толпы, призывал остудить горячие головы. Но его голос едва был слышен. В конце концов, решено было отправить посольство к королю Казимиру, предложить ему принять Новгород под свое покровительство.

Меня несколько раз вызывали в дом Борецких переводить разные послания и беседы с приезжавшими иностранцами. В один из визитов мне довелось быть свидетелем спора между князем Олельковичем и посадником Дмитрием Борецким. Олелькович пытался сдерживать свой гнев, но ему это плохо удавалось.

- Кем же я буду командовать? - говорил он. - Где мое войско? Вы хотите в последний момент посадить на коней гончаров, плотников, сапожников и послать их против московской рати? Думаете взять числом? Неужели память у вас так коротка? И пятнадцати лет не прошло с того дня, как Москва вас побила под Старой Руссой. Сколько их там было? Триста конных против ваших пяти тысяч! И бежал ваш Гребенка-Шуйский аж до самого Новгорода.

- Что же вы предлагаете? - спрашивал - тоже сдерживаясь изо всех сил посадник Борецкий.

- Набор! - твердо отвечал Олелькович. - Немедленно. Охочих людей нанимать и плату им положить такую, чтобы бежали записываться наперегонки. А не хватит охочих людей, положить, чтобы каждый конец выставил с пяти сох конного воина. По разрубу, как в Пскове делают. И тренировать их к бою каждый день. Пищальному огню обучать, сабельной рубке. Они ведь у вас еще и седла со стременами не видали, носками за землю по старинке цепляют.

- Да это же получится регулярная армия! Где ж таких денег напастись?

- Вот подступит князь Иван со своей ратью служилой, да разгонит ваших гончаров и плотников, да потребует выкуп тысяч в двадцать - то

гда, глядишь, откуда-то найдутся денежки. А сейчас и пяти тысяч не хотите собрать, чтобы отвести беду. Моим слугам из вашего казначейства каждый рубль обещанного жалованья приходится то ли на коленях вымаливать, то ли хоть саблей вырубать.

- У нас уже есть один конный полк - архиепископский.

- Да, этот полк неплох. Но командир их во всем послушен архиепископу Феофилу. А верите вы, что архиепископ не изменит в последний момент? Его Москва утверждает в сане, он с утра до вечера зовет с ней мириться. Поклонитесь, говорит, великому князю Ивану и митрополиту Филиппу, а я за вас буду им челом бить. Для него союз с Литвой смерти подобен. Не станет он кланяться киевскому владыке Григорию.

- Если король заключит с нами союз, князь Иван не посмеет напасть. Да и архиепископу придется подчиниться.

- Нет у меня большой надежды на короля. После смерти моего брата он сейчас пытается оставить Киев без князя, посадить туда своего наместника. А киевская знать не поддается, грозит отделиться, зовет меня на княжение. Пока киевские дела не решатся, руки у короля повязаны.

Этот разговор кончился миром. Но, видимо, в другой раз у князя дошло до прямой ссоры с Борецкими. Потому что в середине марта он внезапно уехал к себе в Литву. И, по слухам, на выезде ограбил от злости несколько новгородских деревень, как бы в счет недоплаченного жалованья. Да и людей, говорят, побил.

В апреле вернулись наконец послы от короля Казимира. На вече торжественно зачитали договор, подписанный королем. Литовская партия ликовала - король согласился почти на все условия новгородцев: чтобы присылаемый литовский наместник был непременно православный; чтобы вместе с ним в резиденции на Городище (правый берег Волхова) было не более пятидесяти человек свиты и приближенных; чтобы литовцы в Новгороде были подсудны новгородскому закону; чтобы никакой литовский пан не мог в Новгородской земле покупать себе села или вывозить к себе крестьян; чтобы купцы литовские торговали здесь с немецкими только через новгородских посредников; чтобы римских церквей нигде в Новгородской земле не строили; где нашему архиепископу принимать посвящение - в Москве или Кие

ве, - то нам самим решать; а если государь московский пойдет войной на Новгород, то король и вся рада литовская должны дать новгородцам скорую помощь.

Со своей стороны новгородцы обещали платить Литве положенные подати без обмана и утайки. А если король сумеет помирить их с князем Московским, то они в этом году уплатят вдвойне.

После зачтения договора многие в городе повеселели и приободрились.

- Ну, теперь князь Иван не посмеет на нас напасть! - говорили они. Это надо совсем разум потерять, чтобы поднять меч сразу и на Литву, и на Новгород.

Как мы знаем, сердце человека легко распахивает дверку гостям по имени Беспечность и Близорукость - только постучи! Стало труднее собирать деньги на вооружение, замедлилось укрепление наружной стены. Но были и недоверчивые. Их мнение яснее всего высказал мой знакомый - отец Денис:

- Слишком уж добрым выглядит король в этом договоре. Так легко уступают по всем пунктам только тогда, когда не собираются выполнять самое главное условие: скакать на помощь с мечом в руке.

Среди темного люда все шире расползаются слухи о всяких грозных предзнаменованиях. Говорят, что на двух гробницах в соборе Святой Софии выступила кровь. Что в отдаленном монастыре сами собой зазвонили колокола. А в другом монастыре по лику иконы Богоматери потекли слезы. Когда буря сломала крест на соборе, это тоже было истолковано как знак гнева Господня.

Должен сознаться, преподобный отец, что и моя душа охвачена страхом и смятением. Как я хотел бы излить Вам на исповеди то, что переполняет ее, услышать Ваши мудрые утешительные увещевания. Умом я понимаю, что победа Борецких и литовской партии - это была бы и наша победа. Но сердце говорит, что она может обернуться катастрофой. Что души новгородцев еще слишком привязаны к старой вере, к старым заблуждениям. Если польется кровь, они могут только укрепиться к своей ненависти ко всему, что исходит из Рима.

От митрополита московского Филиппа пришло к новгородцам послание. Вот его приблизительный перевод:

"Слышу о мятеже и расколе вашем. Бедственно и одному человку уклониться от пути правого; еще ужаснее целому народу. Трепещите! Да не сойдет страшный серп Божий на головы сынов ослушных. Вспомни сказанное в Писании: беги от греха, как от ратника; беги от соблазна, как от змеи. Этот соблазн есть латинщина, она уловляет вас. Разве пример Константинополя не доказал ее гибельного действия? Греки царствовали, греки славились в благочестии. Но попытались соединиться с Римом и теперь служат туркам. До сих пор вы были целы под крепкою рукой Иоанна. Не уклоняйтесь от святой великой старины и не забывайте слов апостола: Бога бойтесь, а князя чтите. Смиритесь, и Бог мира да будет с вами!"