Добрые люди - Сергей Степанов Страница 19

Прощаясь, уже стоя у двери, Олег хотел передать привет от матери, которая не общалась с дедом вот уже пятнадцать лет, сильно страдая от этого своего решения. Она мечтала увидеть отца напоследок и просила Олега договориться о встрече.

– Мама… – начал он, но раззадорившийся дед схватил его за руку своей прохладной глянцевой рукой и начал шепеляво, сбиваясь и торопясь, рассказывать:

– А этот Пошава, он сын деда Вани. Э… Так вот… А этот Ваня удивительной судьбы… Э… Человек. Их часть во время Виленской операции предали. В командовании оказался предатель, и целую дивизию привели и положили на ночлег в огромном овраге. А утром, когда они проснулись, оказалось, что все высоты по кругу заняты немцами. И те, как только рассвело, стали этих беззащитных людей расстреливать пулемётами. Шестнадцать тысяч! Шестнадцать! Дядя Ваня рассказывал, что огонь шёл такой плотный, что пуля попадала в пулю, которая уже находилась в земле. Его спасло только то, что на него сверху навалились три мертвеца. При этом его самого трижды ранило – в руки, ногу… И вот представляешь – судьба! Его же потом взяли в плен, он до конца войны работал где-то батраком. Потом, когда французы победили, из Марселя плыл до Одессы, а от Одессы – пешком до наших мест! Так он потом, когда к нам немцев на лесоповал пригоняли, с ними на чистом немецком разговаривал… И ничего… Не злился на них… Нет… Он несколько раз говорил великую вещь: «Знаешь, говорит, Серёга, есть в жизни каждого человека видение, которое его преследует до конца. Я, говорит, никак не могу забыть, как вздрагивает эта рука, когда в лежащего на мне попадают пули». Представляешь! Это человек без образования, деревенский…

Олег, всё это время простоявший, держась за дверную ручку, улыбнулся деду. Попрощался ещё раз.

– Да, Олежка… Пока! – Дед вышел проводить его на лестницу, стоял в дверном проёме, белея в полумраке. – А я всё жду, когда подлечусь, – за новую книгу тогда возьмусь… Это только сейчас мне хорошо, а в другое время… Вот именно когда такое давление, очень хорошо с головой. Не шатает… Что называется, питерский климат хоть кому-то полезен! – И он снова задрожал смехом.

Олег кивнул в его сторону и побежал вниз.

* * *

Он сидел за столиком в столовой бизнес-центра в компании двух девушек – своих коллег по работе. Девушки сочувственно смотрели на его лицо, подбирая слова поддержки. Олег выглядел подавленно. Он облокотился о стол, поник плечами. Его щёки раскраснелись, в глазах блестела обидная влага.

– Всё… Прямо сейчас пойду и напишу заявление.

Женя вздохнула тяжело, как она всегда вздыхала в трудные ли, в радостные ли моменты:

– Ну да… Ладно бы, выговор сделал в своём кабинете. Но так орать при всех! Это просто гнусь какая-то.

Она тоже раскраснелась. Девушка искренне сочувствовала Олегу.

– Я откуда мог знать, что ему так срочно? Он же не сказал, что надо именно к открытию и сразу сюда! – повторял он в который раз, плюхая ребром ладони по столу. – Откуда я мог знать, что телефон потеряю? А что будет эта давка в метро? Я и решил сначала к деду заглянуть, а потом уже туда… Я что ему тут, вообще, бегать за сорок тыщ должен? И так, блин, через весь город пёрся, чтобы забрать эти хреновы кондюки. Без машины, на метро!

Чем больше он так говорил, тем больше понимал, что мог бы, мог бы побегать. Самым противненьким казалось теперь то, что он сам просто как-то подсознательно не пожелал напрягаться, беспокоиться, прекрасно между тем зная, что из-за отсутствия этих деталей срывался уже на несколько недель важный для фирмы заказ. Ровно так же он не хотел напрягаться, «переламывать своё мужское достоинство», как-то подстраиваясь под Наташку, как-то додумывая необъяснённый в открытую смысл каких-то глупеньких, нужных ей лишь одной мелочей. Так же, как он не хотел заботиться о своём телефоне. Ему вдруг почему-то вспомнился тонкий, мышиный писк обиженного ребёнка. Он машинально потрогал рукой ещё побаливавшую немного скулу и тут же испуганно взглянул на соседок. На их лицах виднелось такое сострадание, такая поддержка, что ему сразу стало теплее.

– И чего я Майфон не включил этот, а? – добавил он с надрывом. От места, на котором обычно лежал его смартфон, веяло холодной пустотой. Она проникала внутрь и отнимала от его мира ещё какую-то часть, создавая сверлящее ощущение потребности в том, что могло бы её заполнить. Он грустно усмехнулся:

– Мучайся теперь!.. А я боялся, что за мной америкосы следить будут…

– Да ладно, успокойся, – развязно протянула Зоя, располагая свою когтистую лапку поверх его руки. – Ты же знаешь, что он истеричка хренова. Чё он, первый раз тут орёт, что ли?

– На меня – первый. – У Олега вздрогнул подбородок. – Я не хочу…

Женя косо посмотрела на Зойкину руку, громко вздохнула и резко встала из-за стола. Олег ей нравился, как и большинству местных девчонок. По последним слухам, он освободился. С утра по этому поводу даже произошёл какой-то туманный скандал. Она быстрым шагом подошла к окошечку и сдала поднос с грязной посудой. Пересекая небольшое помещение столовой и ещё раз взглянув на сидящих за столом коллег, она с радостью заметила, что Олег отобрал свои руки от той и теперь сжимает их добела.

Директор орал на него так, что это слышали во всём здании. С матом, с оскорблениями. А Олег переживал и сам. Он приехал удивлённый и растерянный. Даже есть не стал от расстройства – только морс выпил. Его хороший телефон то ли потерялся, то ли укрался на выходных, поэтому о том, что директор с утра поставил всю контору на уши, что, не дозвонившись до Олега, отправил другого инженера за товаром, тот узнал только тогда, когда в офисе поставщика ему отказали в выдаче по доверенности, и он дозвонился на работу с купленного дешёвенького телефончика. Женя шла по коридорам, обняв себя и склонив голову, чувствовала себя так же подавленно. Она занимала должность секретаря в этой фирмёшке и гнусную сущность директора знала более чем хорошо. Её бесил этот человек, заваливающий всех спешными и важными заданиями, замечающий только оплошности и неудачи своих подчинённых и неспособный отмечать их успешные и ответственные действия. Стараясь внимательно выполнять свои обязанности, она давно