Борис Можаев - Как мы отдыхали Страница 2

- Владимир Васильевич! Андреич!! Вот так гостей мне бог послал! широко улыбаясь, он встал нам навстречу и говорил тихим, надтреснутым тенорком.

- Гостей угощать надо, - сказал Володя и подмигнул мне.

- А как же, как же?! Значит, отдохнуть приехали? Сейчас мы сообразим... Сейчас отдохнем...

Он прошел к порогу и растворил дверь:

- Леша! Ива-ан! Да где вы там, черти? Позовите Рыжова!

Первым вбежал Леша, верткий морщинистый мужичок с ноготок.

- Иван Павлович, Рыжов в луга собрался пресс чинить.

- Да какой теперь к чертовой бабушке пресс!! Гости приехали. Скажи ему, чтоб Кутузову наказал: пусть, мол, приготовится. Мы зайдем на полчаса... На вот деньги возьми! - он сунул ему пачку "красненьких". - Да! Еще скажи: пусть к рыбакам пошлет "Москвича", чтоб рыбу приготовили... Да постой! Что тебя, пружина в зад толкает? Поезжай на ферму, закуски возьми. Корзину этих самых положи... Ну, понял?

- Понял, Иван Павлыч.

- Да в багажник положи пяток тех... горластых. Чтоб покрупнее были, помягче. Понял?

- Понял, Иван Павлович.

- Ну, поезжай!

Тот пулей вылетел.

- Значит, отдохнуть приехали. Это хорошо... Отдохнем, - потирая ручищи, радостно говорил Батурин, прохаживаясь по кабинету.

- Погоди радоваться! Ты сперва расскажи, как сенокос идет? - остановил его жестом Володя.

- Владимир Васильевич! - всплеснул руками Батурин. - Это мы всегда пожалуйста. У нас - не у гордеевских постников... У нас работа из рук не валится. Мы на шефах не едем. Да вот они, сводки! - он подошел к столу, раскрыл папку. - Вот, смотри!

Несколько минут они проглядывали сводки и ведомости: сколько скошено, да застоговано, да запрессовано; стучали на счетах, на бумаге прикидывали - когда кончат, сколько сена сдадут... Обычные сельские заботы да хлопоты.

Потом пришел механик Рыжов. Он был под стать самому Батурину: плечи руками не обхватишь, улыбка во весь рот, зубы один к одному, что твой кукурузный початок. Под мышкой он нес две буханки черного хлеба.

- Наказал Кутузову? - спросил его Батурин.

- Наказал, - ответил тот от порога. - Хоть сейчас, говорит, приходите.

- А хлеб зачем? У него что, хлеба не хватает?

- Это жена мне наказала. Я думаю: дай-ка сейчас прихвачу. Не то загуляемся - позабудем.

- О! Одной рукой передок "Москвича" подымает, а бабы своей боится, засмеялся Батурин, обращаясь к нам.

- В наше время кого ж еще бояться? - смеялся и Рыжов, здороваясь с нами.

Зазвонил телефон. Батурин с досадой поглядел на него, потом вопросительно на нас: брать, мол, трубку или рукой махнуть? Но Володя уклончиво молчал, а телефон все трещал и трещал. Батурин тяжко вздохнул, как бык, и покорно снял трубку.

- Тебя, Владимир Васильевич, - сказал он, зажимая конец трубки и отводя ее от лица. - Что сказать?

- Кто спрашивает?

- Настя.

- Давай сюда! - Гладких взял трубку и с минуту молча слушал. Потом сказал: - Хорошо, сейчас приеду.

- Что там загорелось? - чуть не со слезой во взоре спросил Батурин. Вот бестолковый народ! Отдохнуть человеку не дают.

- Кузовков приехал. В приемной ждет, - ответил Гладких, кладя трубку.

- Чего еще надо этому шаромыжнику? Всю жизнь на иждивении. Захребетник несчастный, кислый подворник! - шумно возмущался Батурин.

- Чего ему надо? - переспросил Гладких. - Да все то же самое - людей. Шефы, наверное, разбежались с сенокоса. Ну, ладно, я поехал.

- Да как же так, Владимир Васильевич? - Батурин ринулся к дверям за Володей. - Мы все заказали, приготовили. А ты от ворот поворот? Зачем обижаешь?

- Хорошо, я приеду, - отозвался тот. - Вы где будете?

- В углу на Мотках... Возле самой реки. Ну там, где стол выкопан.

- Хорошо, я вас найду. А Семена Семеновича сразу Пришлю. Куда его?

- Семена Бородина! - обрадовался Батурин. - Семена давай прямо к Кутузову. Мы его там подождем.

Мы вышли втроем из правления: Батурин, Рыжов и я. "Волги" все еще не было.

- Пройдем пешком, - сказал Батурин. - Кутузов живет недалеко.

- Громкая у него фамилия, - заметил я.

- Какая фамилия! - удивился Батурин. - Кривой он, потому и прозвали Кутузовым. Пошли.

- Может, в магазин завернем, прихватим чего-нибудь, - предложил я.

- Еще чего! - отрезал Батурин. - Он сыроваром работает на молзаводе. У него только черта рогатого нет. И то потому, что эта скотина не держится на молзаводе. Не то бы он и черта рогатого спер.

Механик так и покатывается. Буханки черного хлеба он запер в столе Батурина. "Вечером загляну, - говорит, - прихвачу". А Батурин ему: "Смотри, вместо хлеба счеты не упри".

Кутузов нас встретил возле своего палисадника.

- Иван Павлович! Николай Федорович! - бросился он навстречу, словно родных братьев увидел. - Все уже готово. Только вас и ждем.

- Сейчас мы пробу сымем, - сказал Батурин, проходя мимо Кутузова в калитку. - Не переперчил?

Механик опять захохотал, а Кутузов в некоторой растерянности остановился передо мной: что это, мол, за птица? Откуда? На всякий случай подал мне широкую и жесткую, как лопата, ладонь:

- Михаил Кузьмич.

Я представился в свою очередь. Кутузов все поглядывал настороженно: лицо у него припухлое, красное, с мелкими бисеринками пота на лбу и на подбородке, словно он только из бани выскочил. И на этом красном лице резким пятном выделялся белый невидящий зрак.

- Извиняюсь, вы из области? - спросил он, пропуская меня в калитку.

- Хватай дальше - из Москвы! - крикнул Батурин с крыльца. - Главный ревизор по сыроварням.

Механик засмеялся.

- Пошли, пошли! - подгонял нас Батурин. - А то квас прокиснет.

На веранде был накрыт стол: в центре стола три поллитры водки, по краю тарелки с сыром, со свиным салом да с забеленной окрошкой. Хозяйка, маленькая, кругленькая, в белом фартучке, с таким же красным и потным, как у хозяина, лицом, суетливо расставляла стулья и приглашала к столу. На веранде было жарко, как в парной.

- А где шайки? Где березовые веники? - спросил Батурин.

Хозяева остановились, растерянно глядя то на стол, то на Батурина.

- Я спрашиваю: париться нас пригласили или отдыхать? Если париться, то ставь шайки с горячей водой, а если отдыхать - растворяй окна!

Механик засмеялся, а Кутузов, виновато улыбаясь, возразил:

- Нельзя, Иван Павлович... Окна у нас того... одна видимость только. Они обманные, не открываются.

- Мало вам государство обманывать! Так еще и самих себя решили обмануть? Вот я вас! - погрозил Батурин пальцем.

На этот раз с механиком заодно смеялись и хозяева, а Иван Павлович шумно сопел и требовательно оглядывал стол: не поймешь - не то шутил, не то и впрямь сердился.

- Это все она виновата, - сказал Кутузов и кивнул на жену. - Строили веранду, говорю: форточку давай сделаем. А она мне: чтоб мухоту разводить? Я, говорит, твоей башкой заткну эту форточку...

- Ковда я тебе говорила, ковда? - затараторила хозяйка. - Ты в избе-то фортку не открываешь - боишься, кабы кто не влез.

- Ну, ладно... Растворяй дверь на улицу, - сказал Батурин.

- Так ведь слышно будет. Пацаны сбегутся, - робко возразил Кутузов.

- А ты отгонять станешь... Вместо Полкана.

Механик опять засмеялся.

- Садись, Андреич! Садись, - приглашал и меня и хозяев Батурин. - Если и не отдохнем, то хоть попаримся.

Батурин налил всем водки по граненому стакану и первым поднял свой:

- Ну, за самих себя.

Выпили все до донышка; даже хозяйка пила, хоть и морщилась и плевалась потом, приговаривая: "И кто ее выдумал? Чтоб ему в гробу перевернуться!"

Водка была теплой до тошноты, и я оставил полстакана.

- Андреич, ты что? Ай обиделся? - удивился Батурин.

- Да как-то боязнь - сразу и до дна, - попытался отшутиться я. - Надо сперва приглядеться к ней.

- Э-э, нет! Ее брать надо с ходу, штурмом. Иначе она тебя самого одолеет. Выпить стакан - одно дело, а растянуть его на двадцать два наперстка - совсем другое. Пей и не мешкай! А главное - закусывай, закусывай... Ешь сало! Ни один хмель тебя не возьмет.

- А я люблю витамином закусывать, - сказал механик, - томатным соком. Во! - он теперь тоже покраснел и на его крутом высоком лбу засверкали такие же бисеринки пота, а черные высокие волосы опали и залоснились.

- Сало полезней, - не сдавался хозяин.

- В сале нет витаминов, - сказал механик.

- Ну, если в свином сале витаминов нет, тогда я уж и не знаю... обиделся хозяин.

- Ладно вам спорить, - сказал Батурин, наливая еще по стакану. - Мы пьем по науке: по полной и до дна. А кому наша наука не по нутру, пусть хлебает квас.

Возле дома остановилась машина. Хозяин выскочил в палисадник и через минуту вернулся с Семеном Семеновичем.

- Привет запорожцам от турецкого султана! - крикнул Семен Семенович с порога и начал декламировать знаменитое письмо запорожцев: - Який ты к черту лыцарь, що голою ж... ежаки не вбьешь...

- А, привет заслуженным артистам-гитаристам! - шумно приветствовал его Батурин. - Давай штрафной!

И сунул ему в руки стакан водки. Тот вытянул губы трубочкой, чмокнул стакан и продекламировал: