Иван Рукавишников - Проклятый род. Часть III. На путях смерти. Страница 20

Тут можно читать бесплатно Иван Рукавишников - Проклятый род. Часть III. На путях смерти.. Жанр: Проза / Русская классическая проза, год -. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Иван Рукавишников - Проклятый род. Часть III. На путях смерти.

Иван Рукавишников - Проклятый род. Часть III. На путях смерти. краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Иван Рукавишников - Проклятый род. Часть III. На путях смерти.» бесплатно полную версию:
Рукавишников И. С.Проклятый род: Роман. — Нижний Новгород: издательство «Нижегородская ярмарка» совместно с издательством «Покровка», 1999. — 624 с., илл. (художник М.Бржезинская).Иван Сергеевич Рукавишников (1877-1930), — потомок известной нижегородской купеческой династии. Он не стал продолжателем фамильного дела, а был заметным литератором — писал стихи и прозу. Ко времени выхода данной книги его имя было прочно забыто, а основное его творение — роман «Проклятый род» — стало не просто библиографической редкостью, а неким мифом. Было известно, что такой роман существует, но его практически никто не читал по причине крайней редкости.Настоящее издание исправляет эту историческую несправедливость, поскольку роман достоин того, чтобы его читали и знали.

Иван Рукавишников - Проклятый род. Часть III. На путях смерти. читать онлайн бесплатно

Иван Рукавишников - Проклятый род. Часть III. На путях смерти. - читать книгу онлайн бесплатно, автор Иван Рукавишников

- Вот что, Дорочка. Ты свободна теперь? То есть, на этих днях могла бы съездить?., ну, на день, на два?

- Куда, Раичка? С вами?

- Нет, одна.

- Могу, могу. Куда же?

Недоуменно взглянула в глаза старшей сестры. А та голосом простым и даже веселым:

- Вот спасибо, Дорочка. А съездить надо в Лазарево. В Лазарево, да. Там Виктор. Ты знаешь. И передать ему только то надо, чтоб приехал первого сюда. У нас раздел, семейный совет. Константин ехать не может: дела. Ну, а письмом... Письмом не то... Нужно, чтоб кто-нибудь... Так вот ты. И очень рада, что ты согласна. Но только так нужно, чтоб непременно он приехал... Дела таковы, что личное присутствие всех необходимо. Константин говорит - необходимо.

- Но я, Раиса Михайловна...

И Дорочка задрожала.

- Что? Ты сейчас не можешь? Ничего, на днях, как-нибудь. Не к спеху. Только чтоб первого. Ну, спасибо. А ему ты скажешь, что необходимо... Скажешь, что ты того хочешь. Он послушает.

- Может быть, мне написать бы лучше... Не видались давно...

Горло ссохлось. Дорочка закашлялась.

- Нет. Я думала. Писать не надо. Сама поедешь, и хорошо. Так ты когда? На неделе? И потом ты посмотришь, как там. Там хорошо теперь, Дорочка. Ты ведь не была там...

Дорочка сипло вздохнула:

- Нет.

- Ну вот, посмотришь. Там, говорят, теперь очень хорошо. Да, очень хорошо. Ну, погуляешь, поживешь, сколько надо... То есть, сколько захочется...

- Но я... Но мне...

- Ах, когда хочешь! Не сегодня и не завтра. Свободный денек выберется... И, думаю, лучше не предупреждать его письмом... Да. Съездишь, увидишь, как он там живет... Со станции с извозчиком верст пятнадцать, кажется, ты знаешь... Впрочем, ты не была там... Мимо монастыря ехать. Так ты в монастырь зайдешь. Интересно. Древний монастырь. Посмотришь.

Раиса Михайловна поднялась с железного скелета кровати брата. На той кровати он умер. Пошла к двери, шурша шелковыми юбками. Дорочка глотала воздух широко открытым ртом. Дыхание ее свистело. Слова сказать не могла. Однако встала. Пошла за сестрой. За порогом, вступая во тьму крутой лестницы, Раиса Михайловна крепко сжала холодную ладонь Дорочки, шепотом властным сказала:

- Уговори приехать первого числа. Непременно. Непременно!

Скрипели ступени. Чуть шатались подчас. Внизу ждала, дремотно пугаясь, старуха вдова Горюнова.

- До свиданья, мамаша. Я пойду, пока солнце... Нет, куда ты, Дорочка? Ты, Дорочка, с мамашей полчасика посиди, нездоровится ей, кажется. Уложи, мамашу. Мамаша, отдохните...

XVII

В трехкомнатной Дорочкиной квартирке сумрак предночный летний витает-дышит, заигрывает с желтыми светами ламп, заигрывает с детками светлокудрыми, с Дорочкиными дочками. Спать укладывает Дорофея Михайловна дочек своих малолеток в кроватки белые. Нянька, добрая, старая, тут же суетится чинно, - притворно строгая, слова говоря-напевая. И голыми ножками малолетки барахтаются, под одеяла не хотят.

При барыне всегда деток укладывает нянька. Ну и сегодня Дорофея Михайловна здесь. Но далеко думы.

- Няня, ты сама. Да тише вы. Спать! Спать пора...

И завидев близко мелькнувшую рубашонку, хлопнула звонко по голому телу. Не то ласково, не то сердясь. Не расплакалась старшая дочка. На мать поглядела долгим взглядом и засмеялась звонко.

- Спать! Спать!

И вышла Дорочка. И дверь притворила. В спальне своей - и мужа кровать здесь же - села у маленького столика. Лампа, зеркальце на столике и разные вещи еще: вазочка с цветками бумажными, напротив с живыми ромашками вазочка, альбом, книжка из городской библиотеки и еще разное.

Сидела Дорочка у столика в спальне своей. Так сидела, будто прислушивалась. Локоть на стол, голову на ладонь. И брови чуть сдвинула, и губы открыла, и глаза не мигают. Но воркующих, плачуще-смеющихся предсонно за дверью не слышала. Прислушивалась. Да, к далекому шепотному зову. Слова приказания сестры Раисы забылись. А были те слова ее в мезонине родного дома приказанием. Так поняла. И тогда испугалась-затрепетала. Неожиданностью ударили те слова. День целый ходила-бродила, мужу невпопад отвечала. И еще день прошел. Приходил золотых дел мастер с Московской. С запиской от сестры Раисы. Раскрывал плоский большой ящик, показывал колье, броши, браслеты. А в записке прочитала:

«Скоро твое рожденье. Выбери сама, что понравится».

Бриллиантщика отослала Дорочка. Сказала:

- После.

Тогда уж она забыла про Раису. Перекипело. Думы ее были: монастырь, тот монастырь, и Виктор. И Виктор подчас был как Антошик. И не удивлялась больше словам сестры. Забыла. Будто так вспомнилось само. И будто нужно увидеться с тем, с любимым когда-то и страшным. Много, много дней из памяти гнала. А сегодня нельзя. Сегодня позвал. Думала-мечтала. И страшилась думать-рассуждать.

Мужа нет дома. Поздно придет. С урока в театр. Сидела недвижно в желтом свете лампы, озарявшем все углы маленькой комнаты. Щелкнула медным затвором альбома. Сразу открыла, где нужно. Глянула в лицо Антошика. Долго так. Подняла, поцеловала. Но закрыла быстро альбом, но вздохнула жалобно. Встала. Оглянулась на дверь, на ту. В углу склонилась над шкатулкой, красным деревом фанерованной. Ключиком малым отперла. Сжимая руками портрет Виктора, отошла бездумно, безвзглядно, до кровати своей дошла, прилегла. И тогда от света лампы пряча, посмотрела на него, на образ глаз его и губ его. И поцеловать не могла, потому что заплакала-забилась беззвучно. И лаская рукою подушку, слышала теперь через дверь ли, через тонкую ли стенку притворно злой шепот старушки няни и сонно-ленивый, невнятный голосок капризной младшей дочки.

Плакала, долго ли, недолго ли. Затихло там в детской. Лишь чинный легкий храп старушки.

Встала Дорочка. И бледна она была лицом, и зорко видели глаза ее души черный какой-то провал и светлый яркий мгновенный рай. И не знала, что в прожитом, что в грядущем.

Не взглянув при ярком свете лампы на портрет, в шкатулку сунула, заперла. Раздевалась медленно, подчас с минуту глядя в угол, где желтые цветы с красными жилками вздулись и потрескались.

- Дом осел, что ли...

В нижней юбке белой подошла к умывальнику. Руки мыла и лицо. В зеркало смотрелась. И опять плескалась. Розовым стало лицо.

В постель ложась, лампу не погасила.

На спине лежала, руки пальцами сплела над головой. Глаза в стену близкую. И не Виктора видела, и не Антошика. Видела свою жизнь с детьми, с мужем. Как-то сразу видела, как картинку раскрашенную, там вон на стене будто повешенную. Нянькин храп чинный из-за стенки-переборки нуден стал.

- Виктор! Витя!

И сразу лицом в подушки уткнулась. И боясь заплакать, царапала под собой простыню.

Бесслезно плакала, бессловно звала. Вспоминала и страшилась. Призывала завтрашнее и праздничала душа.

Дремала, не видя снов. И просыпалась в грезу. Часто.

Когда пришел муж, Дорофея сказала:

- Что как поздно?

И отвернулась к стене.

А он начал раздеваться. И рассказывал что-то о пьесе.

- Помолчи.

Она думала, что не сказала. Но муж, стаскивая через голову сорочку:

- Как? Что?

И голос его был глух. И сам он был смешон ей. Согнувшийся, маленький, голова как в мешке. Смотрела. И опять отвернулась. И задрожала вся, увидев свое. Долго боялась сказать. Но сказала в ответ на какие-то слова мужа:

- Я завтра к подруге поеду на дачу. Знаешь, Катя Белова. В час, кажется, поезд. Да загаси лампу, мешает. От Кати я письмо получила. Да загаси же.

И отвернулась.

XVIII

Тихи, безветренны были жаркие дни в Лазареве. Солнечно-яркой птицей истомной распростерся июль над берегами великой реки. Не шевеля песка прибрежного, текла-ползла вода. На горе дом белый, далекий сверкал до заката, как осколок изразца, оброненный на пригорке.

Далеко в тот год излучиной отошла Волга у того места. По новому прорану пароходы белые побежали.

В Лазареве, в поместье, сонная тихость. По двору, по дому рабочие люди не снуют. Более уж месяца прошло с того утра, когда однажды после ночи бессонной вышел Виктор Макарыч в парк. Мрачен был дух его. Шел по дорожкам. Птицы радостно и заботно голосили; так бывает лишь вскоре после восхода летнего солнца. Шел уже бездумно. Одиночество под небом утреннего солнца примиряло уж с жизнью. Не слушая, слышал щебеты и шелесты. Таяли видения-хохоты-вопли ночного дома. Голоса вдруг живые. За поворотом наткнулся на землекопов. Здоровались, картузы снимая. Быстро миновал, нахмурясь. А там на дорожке к прудам еще и еще. По новому плану дорожки ведут. Остановился, назад пошел быстрым шагом. Шел, и плечи дергались, и плакать хотелось.

- О, как они меня мучают. Везде люди... чужие...

В контору вбежал, разбудил управляющего.

- Работы в парке прекратить... Вот уеду... В Петербург уеду осенью... или, или не в Петербург... тогда вот и возобновите... А теперь прекратить. Прекратить! Сегодня же. Сейчас же.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.