Добрые люди - Сергей Степанов Страница 23

– Можете показать?

Она кивнула и кинулась, может быть, излишне резко, копаться в сумочке.

– Вот.

Она передала Олегу таблетку иммобилайзера, при этом коснувшись его ладони пальцами и тут же метнув быстрый взгляд в его глаза.

– А… – протянул Олег. – Это круглая вам нужна. Двадцать двадцать пять, по-моему. В этом ларьке их точно нет. На заправках продаются.

Он только что видел такую батарейку на кассе, но напрягаться сейчас не хотелось.

– Хорошо, спасибо! – с искренней благодарностью улыбнулась ему страшная девушка и, взяв из тележки свой пакет, сделала движение к выходу. Он последовал за ней, не понимая, как он мог во всё это ввязаться. Прямо за дверьми стояла недешёвенькая машинка, по цвету хорошо подходящая к её костюму. Олег мельком глянул на правую руку девушки, кольца не имелось. Поймав ли его взгляд, или ещё как, она, словно оправдываясь, сказала:

– Я тут неподалёку, с подружкой снимаю… С института вот еду…

Они на секунду замолчали. К нему вдруг снова подкатила жалость при виде расширяющихся испуганно зрачков… Да и марка эта ему всегда нравилась… Он вдруг представил себе, как сидит за рулём…

– Вам можно будет позвонить как-нибудь? – спросил он, нежно улыбнувшись.

– А вы точно… – Она не смогла завершить фразу, осеклась на полуслове.

– Я точно позвоню, – успокоил её Олег, но только не словами, а многозначительным взглядом, жёстко огладившим её стройное тело.

– Хорошо! – поняла она и обрадовалась. – Меня зовут Диана!

Она протянула ему визитную карточку. Он удивлённо поднял брови.

– Я визажистом подрабатываю, – пояснила она.

– А… – улыбнулся снова он. – А меня – Олег…

Он пожал легонько её ручку на прощание и проводил взглядом её машинку. Встряхнув пакет, отправился к пешеходному переходу. Дядькин дом виднелся неподалёку.

* * *

При каждом своём визите к дяде Вале Олег поражался необычайной разрухе, грязи, в которой тот существовал. Между тем каждый аспект этой разрухи имел чёткое, логичное объяснение. В прихожей, а там и дальше, по всей стометровой квартире, на полу лежал толстый слой истёртых песком и пылью газет, нужных для того, чтобы впитывать влагу с уличной обуви (соответственно, отказавшись от уборки полов). На старинном кресле у входа лежала груда какого-то пахучего хлама, предназначенная для того, чтобы не тянуться к вешалкам при одевании в тот редкий день, когда наконец понадобится выйти из дома. Тут же, посреди прихожей, стояли разнузданные ботинки – без шнурков, ну, чтобы исключить потребность в наклонах.

Дядька выглядел соответственно. Треники болтались на середине ягодиц, рубашка, застёгнутая на одну лишь пуговицу, перекосилась, он стоял, подогнув одну ногу и опираясь на локтевые костыли, кисти рук были сокрыты под обрывками какой-то чёрной ткани; как у клоуна торчащие по сторонам лысины белые копны волос какое-то время покачивались после каждого резкого движения головой, на исхудавшем лице выражалась смесь непрерывного отчаяния с вечным недовольством. Объяснялось всё, опять же, достаточно логично и просто: у дяди Вали имелась собственная россыпь заболеваний, из которых следовали противопоказания к хождению, движению руками, наклонам, еде… В общем, он существовал в тёмном лабиринте врачебных ограничений.

Олег поздоровался и вступил в полумрак, не снимая уличной обуви. Только тут он вспомнил, что не купил себе никакого перекуса из-за этой охоты за «красавицей».

– Слушай, а у тебя есть пожрать-то чё? – спросил он дядьку, относя на кухню пакет и начиная его разбирать.

– Ты ж только что из магазина! – сообщил неожиданную новость голос дяди Вали, пыхтящего где-то в тёмных глубинах. – Ничего не купил?

– Блин, если бы купил – не спрашивал. Забыл себе купить!

Пыхтящий дядя дошёл до кухни и остановился в дверях. Зайти в кухню вторым он не мог из-за мусора. Мусор весь, естественно, был нужный.

– Посмотри в холодильнике. Там сыр у меня есть.

Олег, уже готовый к результату, открыл дверь холодильника. Свет в холодильнике не работал, а на кухне стоял полумрак от прошитых скрепками штор (у дядьки болели глаза), и он с трудом различил какой-то желтоватый кусок в полиэтилене. Взяв и почувствовав под пальцами кирпичную твёрдость, он спросил:

– Это семидесятого года, иль пораньше? Сразу выкинуть, или сам?

– Оставь, оставь! – тут же всполошился дядька. – Я его потру… Потом…

Олег со вздохом швырнул кусок обратно. Запихнул молоко, творог. Закрыв дверь холодильника, выложил крупу и хлеб.

– Ну я тогда ненадолго. Блин, голодный я!

Дядькины копны прямо-таки пудингами затряслись от волнения:

– Ой… А как же посуда! Как же мне кушать?

Из раковины вырастала гора. Тарелки игриво подмигивали зачерствелыми кусочками каши.

– Слушай, ну а что тебе будет, если сам-то помоешь, а? Отвалятся твои руки? – раздражённо спросил Олег. Он не собирался, как бабуля, терпеть этот детский сад и очень легко злился на лентяя. Олег был поздним ребёнком и на себе испытал разлагающую силу женской ласки. Но, имея такой яркий пример перед глазами, он всеми силами старался исправлять себя, следить за собой. Отсюда, наверное, и пошла его привычка к самобичеванию…

– Ты что! – со злобой в голосе накинулся на него дядька. – Мне врач запретил… За-пре-тил! Вообще что-то брать руками. Сказал, если суставами двигать, пока принимаю препарат – ничего не пройдёт.

Олег, прекрасно зная своего дядю, покачал головой из стороны в сторону. Спорить с ним не стоило даже и начинать, это было упорство сумасшедшего. Но сейчас Олег не мог удержаться:

– Бля, а что он ещё сказал? Сказал, что вы, Валентин Петрович, лучше с голоду помрите, а ручками не двигайте? Сказал?

– Да ты что ты понимаешь!.. – начал сразу повышать голос дядя Валя.

– Да что понимать-то! – перебил его Олег. – Вон бабка Груша в деревне – сколько себя помню, стонала: «Руки не гнутся… Руки не гнутся…» То ж самое у неё с суставами происходило! Бля, до девяноста лет дожила и каждое лето в огороде этими руками копала… Терпеть надо!

– Да как терпеть! Они же застрянут, и всё! Не смогу вообще двигать! – Когда дядька нервничал, костыли начинали вытанцовывать чечётку. – Как тебе не стыдно такие вещи говорить. Это подло!

– Так… Ну я тогда пошёл? – с наездом произнёс Олег, сделав движение в сторону двери.

– Ой… Не-не-не… – Дядька сжался, в глазах его мелькнул искренний ужас. – Я не буду…

– Ладно, помою… – Олег снова покачал головой и вздохнул. Какое-то время назад он с удивлением для себя понял, что дядька реально верит в то, что говорит о своих болячках, реально живёт в этом. – Только немного. Хоть чаю мне вскипяти!

Дядька пополз, как