Всё, что мы потеряли - Элис Келлен Страница 24

— Только не создавай мне проблем, ладно?

— Не буду. Обещаю.

Он улыбнулся и поцеловал меня в лоб.

Я попрощалась с Блэр и помогла брату с ужином, хотя все уже было почти готово. Оливер поставил большой стол в центре гостиной, я накрыла его скатертью и принесла приборы и стаканы. Когда я клала вилку на желтую салфетку, раздался звонок. Я помню эту деталь, потому что в тот момент я услышала голос Акселя. У меня свело желудок, и я сконцентрировалась на маленьких квадратиках — узоре салфетки.

— Где поставить напитки? — спросил Аксель.

— Лучше в столовой, — ответил ему Оливер.

Ноги задрожали, и я повернулась.

Я не знаю, чего я ждала. Может, думала, что он увидит меня в этом черном платье и с накрашенными глазами и перестанет считать маленькой девочкой? Он обратил внимание. Я знаю, потому что выражение лица Акселя всегда было весьма легко прочитать, но сейчас он не казался удивленным.

Он поставил бутылку и поцеловал меня в щеку.

— Милая, положишь еще один прибор?

Я возненавидела его. Возненавидела это слово «милая», с которым он обращался ко мне, как к малявке, возненавидела его тон, который не имел ничего общего с интимностью. Такой мягкий, как будто со мной говорил старший брат… В общем, в этой манере было все то, чего я совсем не хотела.

Через какое-то время пришли остальные. Джейк, Том, Гавин и две темноволосые девушки.

Я едва открыла рот за ужином. Да и не было возможности, потому что Аксель, Оливер и его друзья болтали о своем, о том, что делали в прошлые выходные и что собирались делать в следующие, о делах, которые не имели ко мне никакого отношения. Меня, кажется, не замечали. Я убирала со стола, когда Аксель заговорил со мной.

— У тебя начинаются занятия в этом месяце?

— Да, уже скоро.

Я не разобрала, что шепнула Акселю девушка рядом с ним, но он засмеялся и отвел взгляд от меня. Я снова уткнулась в тарелку, пытаясь не обращать внимания, как Аксель улыбнулся Зоуи. Рядом с ней я чувствовала себя маленькой и незначительной, абсолютно невидимой для него. Так и было всю ночь. Они пили, болтали и провожали старый год с коктейлями, а я со стаканом воды.

Ком в желудке становился все плотнее, когда Аксель допил третий бокал и стал заигрывать с Зоуи. Он танцевал с ней под песню на музыкальном канале, поглаживал ее четко очерченное тело, прижимал к себе, шептал что-то на ухо, а его смеющиеся глаза блестели.

— Лея, с тобой все хорошо? — Оливер посмотрел на меня.

— Я немного устала, — соврала я.

— Иди спать, если хочешь. Мы сделаем потише музыку.

— Не нужно. Доброй ночи.

Я чмокнула брата в щеку, не глядя, попрощалась с гостями и поднялась по лестнице в свою комнату. Я зажгла ночник, стянула с себя платье через голову и бросила его около кровати. Сняла макияж влажной салфеткой, посмотрела на черные разводы, оставшиеся на ней, и подумала, что они хорошо отражали произошедшее этой ночью. Все из-за меня, из-за того, что я решила, что он обратит на меня внимание. Мне хватило бы одного взгляда. Одного. Чуть больше, чем это отеческое «милая». Любой крошечный знак от Акселя я бы сохранила в памяти, зацепилась бы за него…

Я надела короткую пижаму и легла спать.

Сон не шел. Я несколько часов слушала музыку и ворочалась в кровати, думая о нем и о себе, а еще сожалела, что не поехала с родителями на этот праздник в Брисбен. Как минимум я не доставила бы хлопот моему брату.

Не знаю, сколько было времени, когда раздался удар в стену, а затем смех. Я сглотнула, когда услышала голос Акселя из соседней комнаты, пока другой, женский, голос не заглушил его, а затем на несколько минут все стихло. Потом послышались их стоны, и слабые удары изголовья кровати о стену заполнили тишину.

У меня свело живот, и я закрыла глаза.

Аксель набрасывался на нее. И снова стоны.

Боль. Откололся кусочек. И еще осколок. И еще один.

Я спрятала голову под подушку и заплакала.

И тогда я узнала, что сердца разбиваются постепенно, в бесконечные ночи, полные забвения. Ты годами чувствуешь себя невидимкой и планируешь невозможное.

Я посмотрел на нее, лежа на доске. Я видел, как она заплывает на волну и движется по ней, наклонившись вперед и приседая, чтобы удерживать равновесие при заходе на гребень.

Я улыбнулся, когда она упала, и подплыл к ней.

— Никто бы не подумал, что ты уже год не катаешься.

Лея благодарно посмотрела на меня и залезла на доску. Мы сидели в тишине, наблюдая, как на горизонте просыпается новый день. Волн было мало.

— Почему сейчас? Почему на рассвете?

— Серфить? Это отличный способ начать день, не?

— Думаю, да. Когда ты начал так делать?

— Не знаю. Ой, вру. Знаю. Это было из-за твоего отца. Хочешь послушать?

Она засомневалась, но в конце концов согласилась.

— Это было давно. Я слегка разочаровался в себе. Ты знаешь, каково это, Лея? Как будто ты подвел себя и, сколько бы ни искал, не можешь найти ничего. Однажды вечером он навестил меня. Я только недавно купил этот дом. И наверное, ты не знаешь, но я сделал это, потому что влюбился в него, хотя нет, я влюбился в мысль о том, что я могу делать тут. Но… ничего не происходило. Дуглас принес пиво, и мы сели на террасе. Тогда он задал вопрос, который я не хотел слышать.

— Рисовал ли ты, — предположила она шепотом.

— Я ответил, что нет, что я не мог этого делать. Когда-нибудь, Лея… Когда-нибудь я объясню тебе почему, и, возможно, ты начнешь ценить себя еще больше, — я вздохнул. — В общем, я объяснил Дугласу, что произошло, и он понял. Он всегда