Антон Чехов - Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения т 4-7 Страница 25

{04136}

- Не пью-с, увольте-с... При нашем деле не годится это малодушество. Мастеровой человек может пить, потому он на одном месте сидит, наш же брат завсегда на виду в публике. Не так ли-с? Пойдешь в кабак, а тут лошадь ушла; напьешься ежели - еще хуже: того и гляди, уснешь или с козел свалишься. Дело такое. - А вы сколько в день выручаете, Данило Семеныч? - Какой день. В иной день на зелененькую выездишь, а в другой раз так и без гроша ко двору поедешь. Дни разные бывают-с. Нониче наше дело совсем ничего не стоит. Извозчиков, сами знаете, хоть пруд пруди, сено дорогое, а седок пустяковый, норовит всё на конке проехать. А всё ж, благодарить бога, не на что жалиться. И сыты, и одеты, и... можем даже другого кого осчастливить... (извозчик покосился на Пелагею)... ежели им по сердцу. Что дальше говорилось, Гриша не слышал. Подошла к двери мамаша и послала его в детскую учиться. - Ступай учиться. Не твое дело тут слушать! Придя к себе в детскую, Гриша положил перед собой "Родное слово", но ему не читалось. Всё только что виденное и слышанное вызвало в его голове массу вопросов. "Кухарка женится... - думал он. - Странно. Не понимаю, зачем это жениться? Мамаша женилась на папаше, кузина Верочка - на Павле Андреиче. Но на папе и Павле Андреиче, так и быть уж, можно жениться: у них есть золотые цепочки, хорошие костюмы, у них всегда сапоги вычищенные; но жениться на этом страшном извозчике с красным носом, в валенках... фи! И почему это няньке хочется, чтоб бедная Пелагея женилась?" Когда из кухни ушел гость, Пелагея явилась в комнаты и занялась уборкой. Волнение еще не оставило ее. Лицо ее было красно и словно испуганно. Она едва касалась веником пола и по пяти раз мела каждый угол. Долго она не выходила из той комнаты, где сидела мамаша. Ее, очевидно, тяготило одиночество и ей хотелось высказаться, поделиться с кем-нибудь впечатлениями, излить душу. - Ушел!- проворчала она, видя, что мамаша не начинает разговора.

{04137}

- А он, заметно, хороший человек, - сказала мамаша, не отрывая глаз от вышиванья. - Трезвый такой, степенный. - Ей-богу, барыня, не выйду! - крикнула вдруг Пелагея, вся вспыхнув. - Ей-богу, не выйду! - Ты не дури, не маленькая. Это шаг серьезный, нужно обдумать хорошенько, а так, зря, нечего кричать. Он тебе нравится? - Выдумываете, барыня! - застыдилась Пелагея. - Такое скажут, что... ей-богу... "Сказала бы: не нравится!" - подумал Гриша. - Какая ты, однако, ломака... Нравится? - Да он, барыня, старый! Гы-ы! - Выдумывай еще! - окрысилась на Пелагею из другой комнаты нянька. - Сорока годов еще не исполнилось. Да на что тебе молодой? С лица, дура, воды не пить... Выходи, вот и всё! - Ей-богу, не выйду! - взвизгнула Пелагея. - Блажишь! Какого лешего тебе еще нужно? Другая бы в ножки поклонилась, а ты - не выйду! Тебе бы всё с почтальонами да лепетиторами перемигиваться! К Гришеньке лепетитор ходит, барыня, так она об него все свои глазищи обмозолила. У, бесстыжая! - Ты этого Данилу раньше видала? - спросила барыня Пелагею. - Где мне его видеть? Первый раз сегодня вижу. Аксинья откуда-то привела... чёрта окаянного... И откуда он взялся на мою голову! За обедом, когда Пелагея подавала кушанья, все обедающие засматривали ей в лицо и дразнили ее извозчиком. Она страшно краснела и принужденно хихикала. "Должно быть, совестно жениться... - думал Гриша. - Ужасно совестно!" Все кушанья были пересолены, из недожаренных цыплят сочилась кровь и, в довершение всего, во время обеда из рук Пелагеи сыпались тарелки и ножи, как с похилившейся полки, но никто не сказал ей ни слова упрека, так как все понимали состояние ее духа. Раз только папаша с сердцем швырнул салфетку и сказал мамаше: - Что у тебя за охота всех женить да замуж выдавать! Какое тебе дело? Пусть сами женятся, как хотят.

{04138}

После обеда в кухне замелькали соседские кухарки и горничные, и до самого вечера слышалось шушуканье. Откуда они пронюхали о сватовстве - бог весть. Проснувшись в полночь, Гриша слышал, как в детской за занавеской шушукались нянька и кухарка. Нянька убеждала, а кухарка то всхлипывала, то хихикала. Заснувши после этого, Гриша видел во сне похищение Пелагеи Черномором и ведьмой... С другого дня наступило затишье. Кухонная жизнь пошла своим чередом, словно извозчика и на свете не было. Изредка только нянька одевалась в новую шаль, принимала торжественно-суровое выражение и уходила куда-то часа на два, очевидно, для переговоров... Пелагея с извозчиком не видалась, и когда ей напоминали о нем, она вспыхивала и кричала: - Да будь он трижды проклят, чтоб я о нем думала! Тьфу! Однажды вечером в кухню, когда там Пелагея и нянька что-то усердно кроили, вошла мамаша и сказала: - Выходить за него ты, конечно, можешь, твое это дело, но, Пелагея, знай, что он не может здесь жить... Ты знаешь, я не люблю, если кто в кухне сидит. Смотри же, помни... И тебя я не буду отпускать на ночь. - И бог знает что выдумываете, барыня! - взвизгнула кухарка. - Да что вы меня им попрекаете? Пущай он сбесится! Вот еще навязался на мою голову, чтоб ему... Заглянув в одно воскресное утро в кухню, Гриша замер от удивления. Кухня битком была набита народом. Тут были кухарки со всего двора, дворник, два городовых, унтер с нашивками, мальчик Филька... Этот Филька обыкновенно трется около прачешной и играет с собаками, теперь же он был причесан, умыт и держал икону в фольговой ризе. Посреди кухни стояла Пелагея в новом ситцевом платье и с цветком на голове. Рядом с нею стоял извозчик. Оба молодые были красны, потны и усиленно моргали глазами. - Ну-с... кажись, время... - начал унтер после долгого молчания. Пелагея заморгала всем лицом и заревела... Унтер взял со стола большой хлеб, стал рядом с нянькой и начал благословлять. Извозчик подошел к унтеру, бухнул перед ним поклон и чмокнул его в руку. То же самое сделал он и перед Аксиньей. Пелагея машинально следовала

{04139}

за ним и тоже бухала поклоны. Наконец отворилась наружная дверь, в кухню пахнул белый туман, и вся публика с шумом двинулась из кухни на двор. "Бедная, бедная! - думал Гриша, прислушиваясь к рыданьям кухарки. - Куда ее повели? Отчего папа и мама не заступятся?" После венца до самого вечера в прачешной пели и играли на гармонике. Мамаша всё время сердилась, что от няньки пахнет водкой и что из-за этих свадеб некому поставить самовар. Когда Гриша ложился спать, Пелагея еще не возвращалась. "Бедная, плачет теперь где-нибудь в потемках! - думал он. - А извозчик на нее: цыц! цыц!" На другой день утром кухарка была уже в кухне. Заходил на минуту извозчик. Он поблагодарил мамашу и, взглянув сурово на Пелагею, сказал: - Вы же, барыня, поглядывайте за ней. Будьте заместо отца-матери. И вы тоже, Аксинья Степанна, не оставьте, посматривайте, чтоб всё благородно... без шалостев... А также, барыня, дозвольте рубликов пять в счет ейного жалованья. Хомут надо купить новый. Опять задача для Гриши: жила Пелагея на воле, как хотела, не отдавая никому отчета, и вдруг, ни с того ни с сего явился какой-то чужой, который откуда-то получил право на ее поведение и собственность! Грише стало горько. Ему страстно, до слез захотелось приласкать эту, как он думал, жертву человеческого насилия. Выбрав в кладовой самое большое яблоко, он прокрался на кухню, сунул его в руку Пелагее и опрометью бросился назад.

{04140}

СТЕНА

...люди, кончившие курс в специальных заведениях, сидят без дела или же занимают должности, не имеющие ничего общего с их специальностью, и таким образом высшее техническое образование является у нас пока непроизводительным... (Из передовой статьи) - Тут, ваше превосходительство, по два раза на день ходит какой-то Маслов, вас спрашивает... - говорил камердинер Иван, брея своего барина Букина. - И сегодня приходил, сказывал, что в управляющие хочет наниматься... Обещался сегодня в час прийти... Чудной человек! - Что такое? - Сидит в передней и всё бормочет. Я, говорит, не лакей и не проситель, чтоб в передней по два часа тереться. Я, говорит, человек образованный... Хоть, говорит, твой барин и генерал, а скажи ему, что это невежливо людей в передней морить... - И он бесконечно прав! - нахмурился Букин. - Как ты, братец, иногда бываешь нетактичен! Видишь, что человек порядочный, из чистеньких, ну и пригласил бы его куда-нибудь... к себе в комнату, что ли... - Не важная птица! - усмехнулся Иван. - Не в генералы пришел наниматься, и в передней посидишь. Сидят люди и почище твоего носа, и то не обижаются... Коли ежели ты управляющий, слуга своему господину, то и будь управляющим, а нечего выдумки выдумывать, в образованные лезть... Тоже, поди ты, в гостиную захотел... харя немытая... Уж оченно много нониче смешных людей развелось, ваше превосходительство! - Если сегодня еще раз придет этот Маслов, то проси... Ровно в час явился Маслов. Иван повел его в кабинет. - Вас граф ко мне прислал? -встретил его Букин. - Очень приятно познакомиться! Садитесь! Вот сюда садитесь, молодой человек, тут помягче будет... Вы уж тут были... мне говорили об этом, но, pardon, я вечно