Антон Чехов - Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения т 4-7 Страница 26

{04141}

или в отлучке, или занят. Курите, милейший... Да, действительно, мне нужен управляющий... С прежним мы немножко не поладили... Я ему не уважил, он мне не потрафил, пошли, знаете ли, контры... Хе-хе-хе... Вы ранее управляли где-нибудь именьем? - Да, я у Киршмахера год служил младшим управляющим... Именье было продано с аукциона, и мне поневоле пришлось ретироваться... Опыта у меня, конечно, почти нет, но я кончил в Петровской земледельческой академии, где изучал агрономию... Думаю, что мои науки хоть немного заменят мне практику... - Какие же там, батенька, науки? Глядеть за рабочими, за лесниками... хлеб продавать, отчетность раз в год представлять... никаких тут наук не нужно! Тут нужны глаз острый, рот зубастый, голосина... Впрочем, знания не мешают... - вздохнул Букин. - Ну-с, именье мое находится в Орловской губернии. Как, что и почему, узнаете вы вот из этих планов и отчетов, сам же я в имении никогда не бываю, в дела не вмешиваюсь, и от меня, как от Расплюева, ничего не добьетесь, кроме того, что земля черная, лес зеленый. Условия, я думаю, останутся прежние, то есть тысяча жалованья, квартира, провизия, экипаж и полнейшая свобода действий! "Да он душка!" - подумал Маслов. - Только вот что, батенька... Простите, но лучше заранее уговориться, чем потом ссориться. Делайте там что хотите, но да хранит вас бог от нововведений, не сбивайте с толку мужиков и, что главнее всего, хапайте не более тысячи в год... - Простите, я не расслышал последней фразы... - пробормотал Маслов. - Хапайте не больше тысячи в год... Конечно, без хапанья нельзя обойтись, но, милый мой, мера, мера! Ваш предшественник увлекся и на одной шерсти стилиснул пять тысяч, и... и мы разошлись. Конечно, по-своему он прав... человек ищет, где лучше, и своя рубашка ближе к телу, но, согласитесь, для меня это тяжеленько. Так вот помните же: тысячу можно... ну, так и быть уж - две, но не дальше! - Вы говорите со мной, словно с мошенником! - вспыхнул Маслов, поднимаясь. - Извините, я к таким беседам не привык... - Да? Как угодно-с... Не смею удерживать...

{04142}

Маслов взял шапку и быстро вышел. - Что, папа, нанял управляющего? - спросила Букина его дочь по уходе Маслова. - Нет... Уж больно малый... тово... честен... - Что ж, и отлично! Чего же тебе еще нужно? - Нет, спаси господи и помилуй от честных людей... Если честен, то наверное или дела своего не знает, или же авантюрист, пустомеля... дурак. Избави бог... Честный не крадет, не крадет, да уж зато как царапнет залпом за один раз, так только рот разинешь... Нет, душечка, спаси бог от этих честных... Букин подумал и сказал: - Пять человек являлось и все такие, как этот... Чёрт знает, счастье какое! Придется, вероятно, прежнего управляющего пригласить...

{04143}

ПОСЛЕ БЕНЕФИСА

(СЦЕНКА) Трагик Унылов и благородный отец Тигров сидели в 37 номере гостиницы "Венецыя" и пожинали плоды бенефиса. Перед ними на столе стояли водка, плохое красное, полубутылка коньяку и сардины. Тигров, толстенький угреватый человек, созерцательно глядел на графин и угрюмо безмолвствовал. Унылов же пламенел. Держа в одной руке пачку ассигнаций, в другой карандаш, он ерзал на стуле, как на иголках, и изливал свою душу. - Что меня утешает и бодрит, Максим, - говорил он, - так это то, что меня молодежь любит. Гимназистики, реалистики - мелюзга, от земли не видно, но ты не шути, брат! Сидят, бестии, на галерке, у чёрта на куличках, за тридцать копеек, но только их и слышно, клопов этаких. Первые критики и ценители! Иной с воробья ростом, под стол пешком ходит, а на морденку взглянешь - совсем Добролюбов. Как они вчера кричали! Уны-ло-ва! Унылова!! Вообще, братец, не ожидал. Шестнадцать раз вызвали! И "ам поше" не дурно: 123 рубля 30 копеек! Выпьем! - Ты же, Васечка, тово... - забормотал Тигров, конфузливо мигая глазами, - презентуй мне сегодня двадцать талеров. В Елец надо съездить. Там дядька помер. После него, может быть, осталось что-нибудь. Коли не дашь, придется пешедралом махать. Дашь? - Гм.... Но ведь ты не отдашь, Максим! - Не отдам, Васечка... - вздохнул благородный отец. - Где ж мне взять? Уж ты так... по дружбе. - Постой, может быть, мне не хватит. Покупки нужно будет сделать да заказать кое-что. Давай считать.

{04144}

Унылов потянул к себе бумагу, в которой был завернут коньяк, и стал писать на ней карандашом. - Тебе 20, сестре послать 25... Бедная женщина уж три года просит прислать что-нибудь. Обязательно пошлю! Это такая милая... хорошая. Пару себе новую сшить рублей в 30. За номер и за обед я еще подожду отдавать, успею. Табаку фунта три... щиблеты... Что еще? Выкупить фрак... часы. Куплю тебе новую шапку, а то в этой ты на чёрта похож... Совестно с тобой по улице ходить. Постой, еще чего? - Купи, Васечка, револьвер для "Блуждающих огней". Наш не стреляет. - Да, правда. Антрепренер, подлец, ни за что не купит. Бутафории знать не хочет, антихрист этакий. Ну, стало быть, шесть-семь рублей на револьвер. Что еще? - В баню сходи, с мылом помойся. - Баня, мыло и прочее - рубль. - Тут, Васечка, татарин ходит, отличное чучело лисицы продает. Вот купил бы! - Да на что мне лисица? - Так. На стол поставить. Проснешься утром, взглянешь, а у тебя на столе зверь стоит и... и так на душе весело станет! - Роскошь! Лучше я себе портсигар новый куплю. Вообще, знаешь, следовало бы мне свой гардероб ремонтировать. Надо бы сорочек со стоячими воротниками купить. Стоячие воротники теперь в моде. Ах, да! Чуть было не забыл! Пикейную жилетку! - Необходимо. В крыловских пьесах нельзя без пикейной жилетки. Щиблеты с пуговками... тросточка. Прачке будешь платить? - Нет, погожу. Перчатки нужно белые, черные и цветные. Что еще? Соды и кислоты. Касторки раза на три... бумаги, конвертов. Что еще? Унылов и Тигров подняли на потолок глаза, наморщили лбы и стали думать. - Персидского порошку! - вспомнил Унылов. - Житья нет от краснокожих. Что еще? Батюшки, пальто! Про самое главное-то мы и забыли, Максим! Как зимой без пальто? Пишу 40. Но... у меня не хватит! Наплевал бы ты на своего дядьку, Максим! - Не могу. Единственный родственник и вдруг

{04145}

наплевать! Наверное после него осталось что-нибудь. - Что? Пенковая трубка, тетушкин портрет? Ей-богу, наплюй! - Не понимаю, что у тебя за эго... эгои... эгоистицизм такой, Васечка? - замигал глазами Тигров. - Будь у меня деньги, да нешто бы я пожалел? Сто... триста... тысячу... бери сколько хочешь! У меня после родителей десять тысяч осталось. Всё актерам роздал!.. - Ладно, ладно, бери свои двадцать! - Мерси. Карманы все порваны, некуда положить. Но, однако, шестой час уже, пора мне на вокзал. Тигров тяжело поднялся и стал натягивать на свое шаровидное тело маленькое, узкоплечее пальто. - Ты же, Васечка, не говори нашим, что я уехал, - сказал он. - Наш подлец бунт поднимет, ежели узнает, что я уехал не сказавшись. Пусть думают, что я в запое. Проводил бы ты меня, Васечка, на вокзал, а то неровен час зайду по дороге в трактир и все твои талеры ухну. Знаешь мою слабость! Проводи, голубчик! - Ладно. Актеры оделись и вышли на улицу. - Что бы такое купить? - бормотал Унылов, заглядывая по дороге в окна магазинов и лавок. - Погляди, Максим, какой чудный окорок! Будь полный сбор, накажи меня бог, купил бы. А знаешь, почему не было полного сбора? Потому что у купца Чудакова была свадьба. Все плутократы там были. Вздумали же, черти, не вовремя жениться! Погляди-ка, какой в окне цилиндр! Купить нешто? Впрочем, шут с ним. Придя на вокзал, приятели уселись в зале первого класса и задымили сигарами. - Чёрт возьми, - поморщился Унылов, - мне что-то пить захотелось. Давай пива выпьем. Челаэк, пива! Еще первого звонка не было, так что тебе нечего спешить. Ты же, карапуз, не долго езди. Сдери с мертвого дядьки малую толику и назад. Вот что, эээ... чеаэк! Не нужно пива! Дай бутылку Нюи! Выпьем с тобой на прощанье красненького... и езжай себе. Через полчаса актеры оканчивали уж вторую бутылку. Подперев свою горячую голову кулаками, Унылов

{04146}

глядел любвеобильными глазами на жирное лицо Тигрова и бормотал коснеющим языком: - Главное зло в нашем мире - это антрр... репрренер. Только тогда артист будет крепко стоять на ногах, когда он в своем деле будет дер... держаться коллективных начал... - На паях. - Да, на паях. Парршивое вино. Вот что, выпьем рейнвейнцу! - Васечка... второй звонок. - Начхай. С ночным поездом уедешь, а теперь я тебе... выскажу. Челаэк, бутылку рейнского! Антррепрр... енер видит в артисте вещь... мя-со для пушек. Он кулак. Ему не понять артиста. Взять хоть тебя. Ты человек без таланта, но... ты полезный актер. Тебя нужно ценить. Постой, не лезь целоваться, неловко!.. Я тебя за что люблю? За твою душу... истинно артистическое сердце. Максим, я тебе завтра пару заказываю. Всё для тебя. И лисицу даже. Дай пожать руку! Прошел час. Артисты всё еще сидели и беседовали. - Дай только бог встать мне на ноги, - говорил Унылов, - и ты увидишь... Я покажу тогда, что значит сцена! Ты у меня двести в месяц получать будешь... Мне бы только на первый раз тысячу рублей... летний театр снять... Вот что, не съесть ли нам что-нибудь? Ты хочешь есть? Ты откровенно... Хочешь? Чеаэк, пару жареных дупелей! - Теперь не бывает-с дупелей, - сказал человек. - Чёррт возьми, у вас никогда ничего не бывает! В таком случае, болван, подай... какая у вас там есть дичь? Всю подай! Привыкли, подлецы, купцов кормить всякой дрянью, так думают, что и артист станет есть их дрянь! Неси всё сюда! Подай также ликеры! Максим, сигар хочешь? Подашь и сигар. Немного погодя к приятелям пристал комик Дудкин. - Нашли, где пить! - удивился Дудкин. - Едем в "Бель-вю". Там теперь все наши... - Счет! - крикнул Унылов. - Тридцать шесть рублей двадцать копеек... - Получай... без сдачи! Едем, Максим! Наплюй на дядьку! Пусть бедный Йорик остается без наследников! Давай сюда двадцать рублей! Завтра поедешь!