Валерий Брумель - Не измени себе Страница 25

- Что? - спросил я. - Отрежете?

Он поднял на меня глаза:

- Отрезать можно было и без меня. - И прибавил: - Наша фирма, товарищ Буслаев, балалаек не делает!

Через полчаса меня повезли на операцию... Жена шла рядом.

- Что ж это будет, Митя? Я боюсь! Митенька!

Перед операционной жена вцепилась в дежурного хирурга.

- Умоляю! Я должна быть там, прошу вас!

Ее впустили...

Меня переложили с каталки на стол, в один миг пристегнули запястья брезентовыми ремнями. Я тотчас испугался этого распластанного, беспомощного положения.

Я повернул голову к жене, сказал:

- Если ты дашь согласие, чтобы мне отрезали ногу, я прокляну тебя... Слышишь?

Она прикрыла лицо руками, заплакала.

- Не смей! - повторил я. - Что бы ни было во время операции. Не смей!

Мне воткнули в вену иглу, в голове пошел туман. Тело начало наполняться сонной тяжестью. Еле ворочая языком, я снова выговорил:

- Не смей... Нога... Нет...

На меня обрушились покой, тишина. Все исчезло.

КАЛИННИКОВ

Меня и в самом деле вызвали в Москву на заседание ВАКа. Не успел я поставить в номере гостиницы чемодан, постучали. Вошел старый знакомый Гридин. Точно закадычный друг, он обнял меня и расцеловал.

- Рад! - заявил он. - Рад видеть вас снова, да еще на белом коне!

Затем Гридин вкрадчиво прибавил:

- А ведь после нашего знакомства всего лишь одиннадцать лет прошло.

За эти годы он располнел, поседел, в его облике появилось что-то львиное.

Мне пришлось показать ему на кресло. Гридин охотно сел, я пошел умываться в ванную. Прикрыв за собой дверь, я сосредоточенно замер, хотелось понять, что означал этот визит.

Гридин не заставил долго ждать. Как только я вернулся в комнату, он с "сердечной" улыбкой объявил:

- Знаете, я ведь к вам с интересным предложением!

- Да, да, - вежливо отозвался я. - А именно?

Он коротко глянул на меня, спросил:

- Вероятно, как и раньше, вам все сразу надо говорить в лоб? Верно?

Я напряженно кивнул. Гридин помолчав, выговорил:

- Имеются сведения, что вопрос вашего лауреатства может решиться положительно. Но при одном условии: вы возьмете себе в компанию еще двух-трех наших людей.

Про себя я подумал: "Как был клопом, так и остался".

- То есть обязательно должна быть группа?

- Абсолютно точно! Группа ученых, которая работала в этом направлении. Поскольку сделали они меньше, вы остаетесь руководителем группы.

Стараясь не выдать волнения, я поинтересовался:

- А что за люди?

Гридин метнул на меня исподлобья взгляд.

- К примеру, я... Шамшурин (Шамшурин был тот самый "поклонник" моего метода, который получил авторское свидетельство, украв у меня самый неудачный вариант моего аппарата). Ну и небезызвестный вам Зайцев. Зайцев, правда, больше для солидности.

- То есть как балласт?

Гридин расхохотался.

- Это уж как вам будет угодно.

Я произнес:

- Я-то вам на что? Какой-то провинциальный врач... Нет, не могу. Я вас только скомпрометирую. Потом совесть замучает!

- Не надо, - остановил меня Гридин. - Мы не дети. Уясните: без нашей поддержки лауреатом вы не станете. Даже больше - доктора наук из вас не получится тоже. Уверен, что вы об этом догадываетесь.

- Что ж, - сказал я, - посмотрим.

Гридин поднялся:

- Подумайте. Все хорошо взвесьте, я вас не тороплю. В запасе еще день. Буду ждать вашего звонка. Всего доброго!

Наутро я явился к заместителю министра Фурееву, поведал ему о предложении Гридина.

- Негодяи! - закричал он. - Подлецы! А Зайцев! - замотал головой Фуреев. Нет! Не такой человек!

Гридину я не позвонил. Он, видимо, ждал, ждал и решил сам набрать мой номер. В половине первого ночи.

- Ну что, Степан Ильич? - спросил он. - Надумали?

- А что мне думать? Я себя в лауреаты не выдвигал, а вы и без меня им стать можете.

- И станем! - жестко заверил Гридин. - А ты... (он впервые назвал меня на "ты") останешься у разбитого корыта!

Я сказал:

- Поймите меня правильно: я не имею цели продвинуться в лауреаты, доктора или академики. Главное для меня - работа.

- Работай! - выкрикнул Гридин. - Работай себе на некролог! - И повесил трубку.

Окончательно стало ясно, что для кого-то я маячил постоянным укором: "Что же вы, столичные профессора с такими возможностями, позволяете какому-то "захолустнику" так обскакать себя?.." Им необходимо было свести меня на нет, в крайнем случае - "притормозить". Чтобы я стал не "я", а "один из". Поэтому они и придумали идею лауреатской группы. Иначе - затереть меня в общей массе ученых.

Я сказал себе:

"Нет! Я прежде всего врач, а не деляга. Пусть мне будет как угодно плохо, но на сделку с совестью я не пойду!"

Через день меня заслушали на президиуме ВАКа, постановили:

"Присвоить Калинникову С. И. звание доктора медицинских наук. В силу того, что проблемы, разрабатываемые в его лаборатории, имеют исключительно важное научное и практическое значение, просить Минздрав СССР преобразовать проблемную лабораторию в г. Сургане в филиал одного из союзных НИИ по травматологии и ортопедии".

Перед отъездом домой я встретился с Зайцевым. Он горячо поздравил меня и заверил, что мое лауреатство теперь уже не за горами.

Я не утерпел:

- А знаете, Борис Тимофеевич, мне ведь и вас в компанию взять советовали.

- Какую?

- Мне предложили переоформить свое лауреатство на целую группу. В ее состав входили и вы.

- Как? - воскликнул Зайцев. - Кто?

Я извиняюще улыбнулся, ответил:

- Простите, но пока мне лучше не говорить этого... Может, когда-нибудь позже...

- Как хотите! - сказал Зайцев. - Я вас не неволю...

Он нервно заходил по кабинету. Затем вдруг остановился.

- Мне-то, надеюсь, вы верите?

- О чем вы говорите, Борис Тимофеевич!

- Вот и хорошо, - сразу успокоился Зайцев. - И ладно. - И снова вспылил: Нет, какое все-таки подонство!

Два месяца спустя я вновь приехал в Москву. На этот раз в ЦК КПСС пригласили директоров научно-исследовательских институтов по травматологии и ортопедии, заместителей министров здравоохранения республик, видных ученых, крупных специалистов из военных ведомств и промышленности. Зайцев должен был присутствовать тоже, но вдруг заболел.

Первым выступил член ЦК. (Тот, что побывал в нашей проблемной лаборатории.)

- Товарищи, мы собрали вас по неотложному вопросу. До сведения ЦК доходит информация, что в городе Сургане доктором Калинниковым проводится интересная работа по изучению новых способов излечения в области травматологии и ортопедии. Притом очень эффективных. Лично я был этому свидетелем и частично знаком с методами доктора Калинникова. Нам представляется, что его деятельность может иметь важное государственное значение. Если это действительно так, то новому научному направлению необходимо оказать всяческое содействие и помощь. Мы, товарищи, не специалисты, поэтому пригласили именно вас. Вы должны помочь нам разобраться в этом вопросе. Для начала предлагаю заслушать самого доктора Калинникова.

Я вышел на трибуну. Вот примерное содержание моего выступления.

В настоящее время травматологические больные занимают третье место после сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний. При этом следует принять во внимание, что больные с переломами костей выбывают из строя на многие месяцы, а иногда и годы. Предлагаемый новый метод обеспечивает сокращение сроков излечения в 2-6 раз. По самым скромным подсчетам, экономический эффект на одного такого больного, занятого в производстве, превосходит три тысячи рублей в новом исчислении: 2600 - за счет возможной выработанной продукции, остальные деньги - от сокращения оплаты по листу нетрудоспособности. Еще больший результат возникает при лечении больных, подвергшихся операции ранее. Пример больной X. 34 года, горный мастер. Диагноз - ложный сустав левого плеча. Травму получил на производстве. Ранее дважды оперировался - безуспешно. Исход лечения: инвалид второй группы. Стоимость его лечения превышает 20 тысяч рублей. Притом не учтена стоимость материальных ценностей, которые страна теряет за счет потери трудоспособности этого человека. К нам он поступил четыре года спустя после получения травмы. Затраты у нас - 2761 рубль. В результате удалось ликвидировать инвалидность, сделать больного трудоспособным. Экономический эффект - 17 316 рублей.

Подобных случаев можно привести немало. Разработанные нашей лабораторией методы имеют и оборонное значение. В условиях войны наш аппарат незаменим. Делая раненых более мобильными, он значительно облегчает задачи транспортировки (во многих случаях пострадавшие смогут передвигаться почти самостоятельно), а свободный доступ к поврежденной поверхности позволит проводить необходимое лечение уже на этапе эвакуации. Следует подчеркнуть, что при этом происходит совмещение задач - практических и лечебных.

В свете вышеизложенных достижений, нам представляется: новый метод достоин того, чтобы получить дальнейшее распространение. Он должен стать достоянием многих специалистов для повседневной практики по всему Союзу.