Владимир Кожевников - Забытый - Москва Страница 28

Каждый "конец" стал готовить ополченцев под руководством своего княжича, снаряжать и вооружать "своих", чтоб не хуже чем "чужих", возникло соперничество, которое Бобер с тысяцким стали искусно разжигать, что и не замедлило сказаться. Со справы снаряжением оно сразу перекинулось на подготовку. Сборы и тренировки становились все чаще, интенсивней. Перещеголять друг друга старались не только князья, не только воеводы, большие и малые, но уже и рядовые бойцы. Спорили, хвастались, доказывали друг другу (часто чуть не до драки), чья справа лучше, кто ловчей на мечах, кто метче из лука, а кто на коне шустрей.

Словом, Нижний широко и основательно готовился к войне, повергая своих женщин в сильную тревогу, великий плач и куриное кудахтанье.

Удовлетворенный таким ходом дел и состоянием боевого духа нижегородцев, Бобер, дождавшись большого снега и крепких морозов и уверившись, что татары не полезут и зимой, на Рождество решил наведаться в Москву, повидаться с семьей и взглянуть, что там творится.

Одно не удовлетворяло и очень беспокоило его в Нижнем - арбалеты. Дело не шло. Совсем! Никита сделал воротковый самострел, и неплохой даже, но затратил на него с непривычки столько сил и времени, что дальше делать такие отказался.

- Все, князь, уволь. С такой работой я не то что барыш, сам с голоду помру, а мне еще семью кормить надо.

На рычажные арбалеты не находилось достаточно крепких подручников. И к зиме у Бобра набралось всего-навсего 49 пар - не густо. "Корноуха придется дернуть, - все чаще подумывал Дмитрий, - без него тут совсем голым останусь. А налаживать уж, пожалуй, придется там, здесь пусть сами озаботятся. Умный добьется, а с дураком нечего и время терять. Но они, вроде, не дураки. Стараются, и с толком. Особенно Ванька. Напористый, щенок. И самоуверенный! Даже слишком. Но тут, может, так и надо?"

* * *

Москва снова и по-новому поразила его. Это был самый настоящий муравейник! Вокруг города, по периметру будущих стен был отрыт ров под фундамент. Громадные земляные канавы напоминали следы исполинского крота. По Москве-реке накатанной дорогой в две стороны (точь в точь как муравьи на тропе! особенно ясно это виделось сверху, с Боровицкого холма) непрерывными вереницами двигались подводы: вниз, к Мячкову - пустые, назад к Москве - с камнем.

Камень сбрасывали в кучи у котлованов под будущие башни, и было видно, как его мало, и сколько же еще (Боже мой!) его возить, чтобы хватило на мало-мальски подходящую стену. Возить - не перевозить!

Бобер стоял с Великим князем на уцелевшем куске старой деревянной стены, обращенной к Москве-реке. Тот, гордясь, показывал ему - где, что и как.

- Вон там справа, на углу, Федька Свибл башню будет ставить. Он за каменоломнями следит, так лучший камень себе гребет, стервец, эта башня, видать, самой крепкой будет. Тут, прямо под нами - Федька Чешок. Я даже подумать не мог, что он такой богатенький! Ничем не выделялся, скромненько так жил, и вдруг: "У своего дома я сам башню поставлю". И все тут! Прав ты был, Михалыч! Крепко потянулись мои бояре друг за другом. Федька Беклемиш (Чуешь?! По этой стене одни Федьки! Чудно!) слева в углу живет, я сперва тоже думал - середнячок, а он: я свой угол сам устрою. Ну и устраивайте, жалко что ль?! Я думаю, угловые-то круглыми должны быть. И Иоганн говорит...

- Угловые обязательно круглые! А у вас разве не решено еще?!

- Да решено. Это я так, от тебя еще раз услыхать, а то есть тут умники...

- Кто еще?!

- Ты не знаешь. Да и не важно! В общем, вот такие дела. Боровицкую башню сестренка, Любаня твоя, под свою руку забрала, а дальше... смеяться будешь.

- Ну-ну?

- Главные ворота, Ризоположенские, где мост через Неглинку, сам дядя Вася взял!

- Василий Василич?!

- Да!

- А почему именно эти-то?

- Ну его дом же напротив.

- Ай и ну! И его допекло?!

- Еще как! Попыхтел, поворчал, а потом: вот я вам покажу, сопляки, как башни ставить! Не знаю, как я при нем не заржал, удержался.

- Да уж... ты, тезка, того... Я перед отъездом еще хотел тебе сказать. Много наружу пускать поостерегись. Ты ведь главный...

- Как - наружу?

- Ну... смеешься, злишься, печалишься - все в открытую. Так нельзя. Тебе нельзя. Хотя и молодой ты еще князь, на молодость многое можно скинуть, но не все.

- Тьфу! Все учат, учат! И митрополит, и племянник его, и Митяй, и дядя Вася всех больше - надоело! Я думал, хоть ты-то... А ты туда же!

- А я-то что?! Только и сказал, что у тебя на лице все написано. Всего навсего. Так ведь мы с тобой одни. И не только родственники, но вроде бы немного и друзья. А другу подсказать... Кто же тогда и подскажет? - и Бобер сделал обиженное лицо.

- Нет-нет! Что ты, тезка! Ты не стесняйся, это я так. Знаешь, как он мне надоел со своими указками!

- Кто?

- Дядя Вася, кто ж еще. То не этак, это не так. Ну все не так! Что бы ни сделал, что бы ни сказал - все не так!

- Терпи, князь.

- Сколько терпеть? Сколько можно?! Ну молод, ладно, но не грудной же младенец! Чтобы на каждом шагу мне сопли подбирать!

Бобер усмехнулся в усы. "Что ж, хорошо говоришь. Горяч. Все, как монах расписал. А ты, Василь Василич, уж не обессудь - сам себе яму выкопал".

- Можно и одернуть, если уверен, что прав. Да, может, и пора?..

- Ты считаешь?! - Дмитрий аж взвился. - А я думал, ты... Да, тезка! По-моему тоже пора. А то что же, так и до седых му..й мальчиком при дяде просидишь.

- Верно, тезка. Если сразу из-под чужой лапы не вырвешься, то не вырвешься никогда.

- А я о чем! Только вот как? С чего начать?

- Найди момент, чтобы наверняка.

- Как?! Разве тут разочтешь, где наверняка, а где нет. Ты вот что. Ты бы мигнул в нужный момент как-нибудь, что ли... А?

- Идет! - смеется Бобер, - Только я ведь уеду через неделю, вряд ли успеем. Так что, коль случай не подвернется, подожди моего возвращения.

- Хорошо, подожду. Но тебе там дальше осени не сидеть. Хватит!

- Почему до осени?

- К осени думаю стены закончить. Тогда вплотную войском займусь.

- Если дадут.

- А вот если не дадут!.. - князь делает бешеные глаза, - Тогда и одерну!

- Ну-ну! Я не только дядю Васю имел в виду. Даже не митрополита. Обстоятельства. У меня-то твоих обстоятельств нет.

- Вот и прекрасно! Тогда, может, и пораньше?

- Знаешь, тезка, мне теперь уже самому интересно, как повернется. Да и их на полдороге бросать... Хочу дождаться.

- Татар?!

- Да. Ушкуйники их раздразнили, ясно - они этого не оставят. Ведь всех булгарских купцов очистили, сволочи! Да если б только булгарских! Татары наверняка пойдут. Но вряд ли рано. Они всегда дожидаются, когда вы урожай соберете. Верно? Так что вот она, осень, и с этой стороны тоже выворачивается. А вы-то кремль к осени закончите?

- Должны!

- Я смотрю, сколько же камня еще надо! Всю зиму возить. И то - хватит ли?

- Всю зиму и будем, на то расчет. А камня в Мячкове - горы, все лето кололи. И Иоганн говорит - хватит. Так что весной, только растает - начнем класть.

- Каменщиков-то хватит?

- Плесковичи говорят - хватит, а уж помощников - пруд пруди. Я ведь тебе не досказал. Северную угловую башню Федьки Кошки отец, Андрей Собакин, на себя взял, двор их там. Рядом с ним, у ворот, что на церковь Николы выходят, купцы самые богатые себе выпросили, все почти сурожане: Васька Капица, Кузька Ковырь, Саларевы братья, Елферьевы... В общем - купцы! От Беклемиша наверх, к торжищу, дядя Тимоха башню отвоевал, а Фроловские ворота (опять смеяться будешь!) сам митрополит.

- Как митрополит?!

- А так. Собрал свой Чудов монастырь, всю братию, сказал им проповедь (я был! слушал!), что, мол, постараться придется для защиты честных христиан. Не только златом-серебром, каменьями ценными, но и собственными руками, как отец Сергий делает.

- Кто это, отец Сергий?

- Есть тут у нас один, в лесу живет. По правде живет. Все сам делает, ни у кого ничего не просит, никому не завидует... В общем - сильно правильный мужик! Тянутся к нему люди, уважают. Ну так вот, и вся братия монастырская как летом вкалывала! Землю копали. Лучше всех работали!

- Да-а... - ничего не смог больше сказать Бобер.

* * *

А перед этим разговором...

Дмитрий примчался в Москву без предупреждения, инкогнито: пятнадцать отроков, пять саней.

Даже на крыльце его не встретил никто. Только когда вошел в сени, в двери туда и сюда кинулись девушки:

- Князь! Князь приехал!

И в повалуше, не успев еще прикрыть за собою дверь, увидел: откуда-то сверху, с лестницы, раскинув как крылья руки, птицей метнулась к нему Юли. На глазах благоговейно и изумленно замершей челяди пала на грудь, прижалась крепко-крепко, уколола грудями, но поцеловала чинно, три раза в щеки, отстранилась и - девушкам:

- За княгиней гонца - мигом! За отцом Ипатом к князь-Владимиру немедленно! За Алексей Афанасьичем и Гаврил Алексеичем к боярину Василию или в великокняжеские хоромы - найти и сказать. За Иоганном на западную стену. Ефим Василича предупредить: пусть готовит баню и стол! Пойдем, князь, вздохнешь, пока княгиня приедет да все соберутся.