Савченко - Лариса Мондрус Страница 28

Грубая лесть прозвучала так искренне, что Сериков блаженно закивал головой. Он хорошо знал, что артисты уровня Мондрус ездили на "Волгах" и "Москвичах", а тут вдруг предпочли его "Запорожец".

- А какой цвет тебе нравится?

Лариса растерялась и ляпнула первое, что пришло в голову:

- Красный!

Она органически ненавидела этот цвет и - надо же! - всегда выбирала именно его. Даже в Германии, когда она покупала свою последнюю машину, ее уговорили взять красную "хонду": "Это же самый яркий цвет, на автобане вас будут видеть издалека".

- Я обещаю, что у тебя будет красный "Запорожец".

- А как же до меня это дойдет?

- Ты не волнуйся, Лялечка. Это моя забота. Оставь только свой адрес.

Через полгода Мондрус действительно получит из автомагазина уведомление на приобретение "Запорожца". В графе "цвет" будет написано "красный". Как всегда, такое случается в самый неподходящий момент, при острой нехватке денег, но выручит дядя Миша - муж папиной сестры Мары. Впрочем, до этого еще надо дожить

В Днепропетровске Мондрус настиг телефонный звонок от молодого, никому не известного композитора Полада Бюль-Бюль-оглы. Вместе с О. Гаджикасимовым он написал песню "Разговор птиц", весьма удачную, на его взгляд, и хотел, чтобы Лариса записала ее в дуэте с Муслимом Магомаевым.

На "Мелодии" редактор студии Анна Качалина приветствовала эту идею. Шварцу поручили заняться оркестровкой. Основная трудность заключалась в том, что голосовые диапазоны Магомаева и Мондрус совершенно различные, но Эгил блестяще справился с заданием, смодулировав тональность таким образом, что обоим исполнителям было очень комфортно в найденном регистре. И оркестр звучал на западный манер, в духе новевших веяний.

Дружба, завязавшаяся с модным азербайджанским певцом в ходе работы над "Разговором птиц", льстила в какой-то мере Мондрус и Шварцу, хотя, несомненно, движущей силой сотрудничества выступала обоюдная искренность. Магомаеву исполнилось двадцать пять, но он уже получил звание заслуженного и находился в большом фаворе. Ему доверяли открытие официальных праздничных концертов, где он, как трибун, исполнял песни "гражданского звучания" типа "Бухенвальдского набата" В. Мурадели или "Хотят ли русские войны" Э. Колмановского.

Магомаев жил в Баку, в роскошной квартире на улице Хагани, пел ведущие партии в тамошнем оперном театре, но много времени проводил и в Москве, где его всегда ждала целая орда подхалимов и любовница Мила Фиготина, живущая ныне за океаном. Муслим был интеллигентен и по-царски щедр, любил делать друзьям подарки. Получив очередной гонорар за исполнение какой-нибудь "оды", он тут же устраивал грандиозную попойку в ресторане "Баку", которая продолжалась обычно до утра. Пару-тройку раз я попадал на эти пьянки, хотя и не числился в его друзьях. По части алкоголя он был жутко вынослив. Наезжая к Мондрусам на Ольховскую, он быстро опустошал все запасы спиртного, и Эгил среди ночи был вынужден бежать на улицу и ловить таксистов, чтобы добыть новую порцию горячительного. Дойдя до определенной кондиции, Муслим начинал жаловаться, что его постоянно оговаривают, чернят, распускают нехорошие сплетни, а он никогда ни о ком худого слова не сказал. И вообще готов любому отдать последнее. Я его тогда воспринимал как типичного гения с легко ранимой душой.

Мила Фиготина, похоже, жаждала выйти за него замуж, следила за его окружением, не допуская к нему "нежелательных" особ женского пола, периодически разыгрывала и сцены ревности. Впрочем, кто кому их больше устраивал, еще вопрос. Иногда создавалось впечатление, что они вот-вот поженятся, но в последний момент "жених" увиливал. Если помните, у Жуковского есть строчка: "Пушкин бесом ускользнул..." Вот что-то похожее было и тут. Следовал беспощадный разрыв, как следствие - взаимная опустошенность, а потом опять бурные встречи, оргии-восторгии и т. д. и т. п.

Запись "Разговора птиц" на "Мелодии" имела приятное продолжение. Началось оно ноябрьским вечером за рюмкой чая в ресторане Дома композиторов. Заговорили о телевизионном "Новогоднем огоньке". Магомаеву предложили там что-то спеть на его выбор. Мондрус на съемки приглашения не получила (до этого она выступила в трех "Огоньках" подряд). Милу вдруг осенило: а что, если на ТВ Муслиму показаться в дуэте с Ларисой, спеть тот же "Разговор птиц"?

Предложение Фиготиной на Центральном телевидении встретили восторженно: таких красивых дуэтов, тем более с объяснением в любви, там еще не видели. Закипела работа, но план чуть не провалился. Великий администратор Паша Леонидов, никогда не упускавший из поля зрения Ларису Мондрус, организовал ей по линии "Москонцерта" поездку в Красноярск. И надо же, по закону максимальной пакости, день съемок на ТВ совпал с датой отлета на гастроли. К счастью, вмешались силы небесные: в Красноярске разгулялась страшная пурга, продолжавшаяся почти неделю. Концерты Мондрус были перенесены.

В останкинской студии тем временем подготовили сказочную декорацию: зимний лес, пушистый снег на ветках... Для Ларисы подыскали элегантную белую с капюшоном шубку, Муслим - в модной, на замках, замшевой куртке.

Режиссер показывает мизансцену:

- Так, идете по этой дорожке... Здесь остановка, "крупишник", занимаетесь собой. Идете дальше, там вторая остановка... Не стесняйтесь, играйте настоящую любовную сцену.

Сейчас, просматривая старую видеозапись, я вижу, что по меркам того времени клип был снят очень красиво, может, даже необычно, новаторски. Сначала в кадре возникал сам автор песни - Полад Бюль-Бюль-оглы. Бросив взгляд на замечтавшегося в одиночестве Муслима, он делал песенное вступление:

Ветер однажды песнь принес...

Пели две птицы в час ночной.

Был мне понятен их язык,

Вот эта песня, песня птиц...

Происходила встреча Муслима с Ларисой. Под торжественное звучание симфоджаза он начинал диалог:

Люблю, я люблю,

Я люблю только тебя...

Переполненная чувствами Лариса отвечала на признание:

Тебе повторить я хочу

Те же слова...

И голоса их сливались в счастливом порыве:

Пусть светит нам

Солнце любви,

Большой любви...

Из-за кулис на влюбленную парочку округлившимися глазами взирали Мила Фиготина и Эгил Шварц. По-видимому, столь правдивая, не по-актерски откровенная демонстрация взаимного влечения явилась для них полной неожиданностью. Сюрпризом, который ставил в тупик: то ли восхищаться мастерской игрой исполнителей, то ли предполагать черт знает что... Добавлю больше. Я тоже, затаив дыхание, следил за Мондрус и Магомаевым (непродолжительное время я подрабатывал на ТВ и в момент съемки находился в студии). Не слишком ли натурально вжились они в роль влюбленных птиц? Нет, ревность, если таковая и снедала меня полгода назад в Киеве, ушла из моего сердца, все как-то притупилось, и какое-либо желание вступить в контакт с кардиналами вечности окончательно пропало.

Но что-то похожее на зависть еще царапало меня: вот Магомаев счастливчик, обнимает в свете софитов красивую женщину, и кто знает, какие там токи проходят между ними. Успокаивающе действовало лишь легкое злорадство: не один я свидетель весьма "откровенного разговора птиц", вон Эгил и Мила, изрядно озадаченные, тоже молча "проглатывают пилюлю". Каково им? Тоже, небось, мало радости взирать на сладкую парочку. Но ничего, крепятся. Таковы законы жанра.

Клип на песню Полада, показанный по Центральному телевидению в канун 1968 года, вызвал не только прилив популярности Ларисы Мондрус, но породил и новый слух о личной жизни певицы. Понятно какой. Ведь о Шварце, муже артистки и ее надежной опоре, широкая публика и представления не имела. Он всегда в тени. А тут, на экране, прилюдное объяснение с Магомаевым, счастливые улыбки, многообещающие взгляды, объятия. Наверняка и после съемок шуры-муры. Мол, знаем мы вас, сами такие...

Во всяком случае, на гастролях к Ларисе подходили толпы поклонниц, некоторые из них бесцеремонно допытывались: правда ли, что она жена Магомаева?

Когда "Огонек" показывали по телевизору, главные персонажи "Разговора птиц" собрались за праздничным столом в квартире Мондрус. Отмечали встречу Нового года, заодно обмывали и удачную съемку. Шла непрерывная пальба шампанского, застолье шумело веселым многоголосием. Сосед-инженер Володя только изумленно таращил глаза, когда в коридоре нос к носу сталкивался то с Муслимом Магомаевым, то с Поладом Бюль-Бюль-оглы, то с другими артистами, кого он только что видел на телеэкране.

С нового года Мондрус начали навещать и родственники, приезжавшие из Риги. Им ставили раскладушки, но единственная комната никому никогда не казалась тесной. Маленький островок в безбрежном столичном океане представлялся материком, надежным пристанищем. А подруга детства Рая Гуткина после отъезда Ларисы так заскучала в Риге, что тоже надумала перебраться в Москву. Каким-то макаром и ей удалось обменять свою квартиру на комнату в столице, так что подруги теперь встречались чаще.