Евгений Даниленко - Дикополь Страница 3

Отведя направленный ему в грудь штык-нож, Перчик не приказал, попросил:

- Командира зови, чудо...

И первым, откинув полог, проскользнул в палатку. Мы с Бонапартовым - за ним.

...Внутри палатки было чрезвычайно уютно. Стояли диван, пара кресел. Даже трюмо здесь было! Землю застилал большущий ковер. На круглом столе светилась лампочками радиоаппаратура, в живописном беспорядке лежали карты, линейки, бинокли.

Перчик распахнул дверцу холодильника. Там оказалось пиво в запотевших, приятно ледяных на ощупь бутылках.

Мы сидели на диване, потягивали пивко. Сквозь брезентовый потолок струился жар. Шлепки по кожаному мячу стихли... Отчетливее стал слышен вкрадчивый шепот моря, накатывающего на песок... И вдруг пронзительно вскрикнула чайка.

- Я им говорил, тарищ половник... говорил, - послышался голос часового, - стрелять буду! А они... Они, тарищ половник... приказали вас позвать...

- Приказа-али? - достиг нашего слуха другой голос, начальственный и резкий. - Олух! Тебе имеет право приказывать лишь один человек - я... Я! Надо было их задержать! Почему ты не задержал?! Кирпатый, к тебе обращаюсь!..

- Так ведь, это самое, тарищ половник... Я задерживал! А они...

- Я покажу тебе! Р-растяпа... Кстати, а где эти люди?.. Кирпатый! Где?!

- Были тут, тарищ...

Полог отдернулся, и внутрь шагнул здешний, как мы поняли, царь и бог. Покуда мы там бродили по колено в крови, этот мощный загорелый мужик с аккуратно подстриженными седыми висками играл тут в плавочках в волейбольчик... Судя по всему, мы отвлекли его. Судя по всему, он очень был этим недоволен. Буквально испепелив нас взглядом, волейболист гневно вскричал:

- Эт-то еще что т-такое?! Что за маскарад?.. Кто такие?! Встать!..

- Ну, ты, - с бутылкой пива в руке развалясь на диване, одобрительно отозвался Перчик, - полковник, даешь... Ей-богу, напугал до усеру. Я смотрю, неплохо устроился тут! Диваны-холодильники, понимаешь... Коллекционируешь боевые трофеи?

- Да я... прикажу вас арестовать! Кирпатый!..

- Я, тарищ половник! - раздалось из-за брезентовой стенки.

- Ко мне!..

- Есть!

Полог шевельнулся, в палатку робко заглянул часовой.

- Чего стоишь?!

- А что делать-то?..

- Прикажи: руки вверх! Да автомат, автомат возьми как следует! Е-мое, Кирпатый...

Солдат вошел в палатку, взял автомат "как следует" и, глядя на полковника, пробурчал:

- Руки вверх.

- Ты кому это говоришь?..

- ???

- Ты это МНЕ говоришь! А надо не мне, не мне говорить, а - им... Им! Ты понял, Кирпатый?..

- Так точно, тарищ...

- Ну, ладно, - осушив бутылку до дна и непринужденно зашвырнув ее под стол, вмешался Перчик, - посмешил и хватит. Я - "Ракета". Зови, полковник, радиста, пускай передает... Ну, чего уши развесил? - оборвав себя, обернулся Перчик к солдату. - На пост - шагом марш! Да смотри в оба... Враг не дремлет, враг ходит рядом на неслышных ногах...

Кирпатый взглянул на безмолвствующего начальника и, потоптавшись, вышел.

- Итак, сообщение для "Всемогущего"...

Полковник, встрепенувшись, встал по стойке смирно.

...Через несколько минут он был одет по полной форме. За столом перед радиостанцией сидела блондиночка лет двадцати пяти в юбочке цвета хаки, такой же рубашке, черных туфлях на каблуках. Держа перед пухлыми, жестоко искусанными губами дрожащий от напряжения микрофон, она нежным контральто вещала:

- "Ракета" вызывает "Всемогущего"... "Ракета"... "Всемогущего"... восемь дробь пять... Шестнадцать тире четыре... Тройка, тройка, пять, семь, семь...

Минут через двадцать (вообще та война характеризовалась тем, что была компактна, как спальный вагон: вот здесь мы, а в соседнем купе уже они, туалет, разумеется, занят, в тамбуре трупы, в купе проводников справляют именины, а в коридоре, застеленном малиновою дорожкой, в белой тенниске, генеральских брюках с лампасами стоит, куря у окна, сам Господь Бог) над пляжем завис Ми-8. И сразу стало неуютно на пляже... Забилась, заходила ходуном натянутая между двумя столбиками сетка. Подскакивая в воздух, улетел и упал в море волейбольный мяч. Из приземлившегося вертолета, придерживая большие, как сомбреро, фуражки, вылезали и, увязая по щиколотку в песке, брели через пляж большезвездные генералы...

Войдя в палатку, я сказал негромко:

- "Всемогущий" прибыл...

Полковник, коротавший время, протирая носовым платочком бинокль, встрепенулся и, чуть не строевым, отправился встречать гостей. Перчик, полулежащий в кресле, не открывая глаз, пробормотал:

- Слышу... Однако тридцать секунд у нас есть.

Бонапартов, растянувшийся на диване, томно улыбнулся:

- Тридцать секунд... Да за это время можно выспаться вдоль и поперек...

Когда "Всемогущий" вошел, мы стояли, построившись небольшой, но очень ровной шеренгой, перед диваном.

- Лейтенант Иванов, - представился я, вытянувшись под взглядом гостя.

- Лейтенант Иванов, - представился вслед за мной, видать, не совсем проснувшийся Бонапартов, но... подумал мгновенье и исправлять ошибку не стал.

- Старший группы, - сделав шаг вперед, отрапортовал наш командир, капитан Перчик!

- Ну, что, что, что тут у вас?..

Перчик отвел самого старого и наиболее большезвездного генерала в сторону, шепнул ему на ушко. Отшатнувшись от капитана и изменившись в лице в гораздо худшую, хотя, казалось, дальше уже было некуда, сторону, генерал выдавил из себя голосом человека, которому горло передавила балалаечная струна:

- Не... не может... Кого? Вы?..

Обернувшись к обслуживающему персоналу, прибывшему вместе с ним, генерал проревел:

- Выйти всем! Смотреть, чтоб никто, ни одна мышь сюда... Никого не пускать. Жив-ва!..

И, разорвав галстук волосатой ручищей, "Всемогущий" повалился в кресло.

- Николай Демьяныч, - сунулся к нему оставшийся в палатке генерал-майор, красивый, как все они, чисто выбритый, молодой, - вам плохо? Может... водички? - справился он, почему-то понизив голос до шепота.

- Ах, оставьте, Бумаков, - так же интимно отвечал ему "Всемогущий". Тут не до водички! Тут...

Горестно вздохнув, он обернулся к Перчику:

- Ну, капитан, не томи душу...

Под взглядами присутствующих наш командир сдвинул в сторону бинокли, карты и, водрузив на стол солдатский вещмешок, начал развязывать его тесемки.

- Толик, - шепотом обратился Николай Демьяныч к своему подручному, дай-ка мне, пожалуй, водички...

Деликатно отвернувшись, Толик извлек из портфеля бутылку водки, граненый стакан.

Выпив, Николай Демьяныч крякнул, и его лицо приняло менее зверское выражение.

Капитан, как при игре в русское лото, сунул в вещмешок руку и вытащил чрезвычайно грязный предмет.

- Бугаев! - вскрикнул, делая шаг назад, генерал-майор. - Или... не он?

Толик вопросительно взглянул на шефа.

У полковника, неизвестно для чего оставшегося в палатке, лицо начало покрываться синюшной бледностью. Вдруг он надул щеки...

Взяв стоявший на столе графин, Перчик зубами вытащил из него пробку и, выплюнув ее на ковер, водой стал кропить мертвую голову. Из-под корки засохшей грязи и крови начали проявляться всем знакомые по многочисленным фотоснимкам в газетах черты.

- Бугаев... - потрясенно повторил генерал-майор.

- Да вижу, вижу, - буркнул "Всемогущий". - Натворили дел, нечего сказать...

Наш командир, оставив зловещий предмет на столе, выпрямился.

Мы с Бонапартовым переглянулись.

Откровенно говоря, добыв голову того, из-за кого разгорелся весь этот сыр-бор под российским субтропическим небом, мы полагали, что на нас, нет, конечно, не прольется золотой дождь, но, по крайней мере, "Всемогущий" кое-как сморщит губы в улыбочке и процедит сквозь свои стальные клыки:

- Ну, вижу, вижу, постарались! Вот вам на кино и мороженое...

Однако случилось так, что, пока мы разгуливали по болотам, приказ на уничтожение устарел, и на свет появился другой, прямо противоположный. Видите ли, спецслужбы сделали свою игру - и враг превратился в друга...

Воцарилось неловкое молчание. За просвеченными солнцем брезентовыми стенами маячили тени часовых, покачивались сонные листья пальм.

Голова с открытыми глазами, маленькими продольными складочками в углах носа и рта, придающими лицу волевое и какое-то симпатичное выражение, лежала на боку среди карт и биноклей...

Положение спас полковник. Он вновь надул щеки и... Отрикошетив от трофейного ковра, брызги его завтрака достигли генеральских штиблет.

- О-о, полковник, - горестно разглядывая свою обувь, покачал головою вышестоящий начальник, - ведь ты давно служишь, неужели еще не привык?

- Так мы, - пропищал хозяин палатки, - тарищ генерал... эти самые... боги войны... Мы, артиллеристы, поражаем врага за четырнадцать киломе...

Полковника снова вывернуло. Генерал, стряхивая с колен лепестки роз, порекомендовал:

- Ты вот что, артиллерист, ступай-ка вон.

Когда полковник испарился, "Всемогущий", еще раз сокрушенно оглядев брюки, пробормотал: