Александр Сегень - Общество сознания Ч Страница 30

Хотелось в это верить, хотя верилось с трудом.

- О Господи! - вздохнул Сергей Михайлович.

От спящего мальчика по всей "мыльнице" разливался медовый сон. Так и тянуло прикорнуть рядом с ним и провалиться в его сны, такие хоррошие, серрожие сны.

Дом на набережной ему тоже удалось благополучно миновать. Теперь бы доехать до Тимирязевки, где должен был ждать их Сережин отец, Борис Белокуров. Отчество главного редактора "Бестии" вылетело из головы Сергея Михайловича, хотя, судя по возрасту сына, самому Белокурову не должно быть много лет. Хотя кто их знает, этих богемных, у них часто старики рожают, и под шестьдесят, и за шестьдесят.

Вырвавшись из пределов Садового кольца и проезжая мимо Новослободской, Тетерин встряхнулся, вновь поймав себя на том, что чуть не уснул. Тут его душу ошпарило кипятком. А улица-то? Какую улицу назвал ему Белокуров? Номер дома и квартиры почему-то помнились, а улица вылетела из головы. Вертелась какая-то Нострадамусовская. Многострадальная? Настрадальная?

- Тьфу ты, ч-ч-ч... - ругнулся Сергей Михайлович. - Ах ты, Тетерин, Тетерин!

Вспомнилось, как Евдокия выбросила ему из телефонной трубки: "Татарин ты, а не Тетерин".

- Нет, именно Тетерин, - проклинал себя Сергей Михайлович за то, что он уже проезжал мимо Савеловского вокзала, а названия улицы так до сих пор и не вспомнил. Еще вместо этого вспомнилось, как она сказала: "Ты покойник". Ну это уж из совсем дешевой урлы! Так могли говорить только клиенты-питекантропы, посещающие Сергея Михайловича, чтобы продемонстрировать ему достоинства своих черепушек.

- Тетеря! Тетеря! - клял себя. - Ну как же называется-то улица... Ч-ч-ч-ерт!

Тут у него мелькнуло в мыслях, что первая программа телевидения называется ОРТ. Подставь впереди Ч - и что получится? Привет вам, Святослав Зиновьевич!

Тетерин стал упражняться в Ч, подставлять проклятую букву ко всем словам, начинающимся с гласных. Артек - чертек, Иртеньев - Чертеньев, ортопед - чертопед, ортоцентр - чертоцентр, ортогональ - чертогональ, ортогенез - чертогенез, остеохондроз - честеохондроз, эстафета чертофета... Нет, это уже из другой оперы. Постой-постой! Эстафета! Ну да! Белокуров, называя адрес, еще добавил, что улица эта, Нострадамусовская, расположена позади кинотеатра "Эстафета".

- Слава Тебе Господи! - выдохнул Сергей Михайлович и перекрестился, что случалось с ним раз пятнадцать за всю его жизнь.

Он затормозил в самом начале Дмитровского шоссе. Протер ладонями лицо, извлек из бардачка атлас Москвы, полистал, в разделе "Кинотеатры и киноконцертные залы" нашел: "Эстафета". Тимирязевская улица, 17-50. На пятидесятой странице его ждал все-таки Нострадамус. Такая улица была. Прямо за кинотеатром "Эстафета" - Астрадамская.

Еще через пять минут он прибыл по месту назначения, подъехал к дому, найденному в атласе, и тотчас к "мыльнице" подбежал взволнованный мужчина в плаще, заглянул в лобовое стекло, увидел спящего мальчика, распахнул дверцу и выдохнул:

- Здравствуйте, я - Белокуров.

Глава одиннадцатая

Ночной переполох в стране "жаворонков"

- А как называется этот обряд?

- Похищение невесты.

- Похищ...

- Нет, вы не думайте, невеста сама мечтает, чтобы ее украли.

- Ах, ну хоро...

- Родители тоже согласны. Можно пойти в загс, но до этого, по обычаю, невесту нужно украсть.

- Украсть?

- Угу.

- Ч-черт! Красивый обычай. Красивый обычай. Ну а моя-то какая роль?

В сей ночной час, в отличие от Белокурова и Тетерина, которые восю бодрствовали, отец-основатель жавороньего княжества всепоглощающе предавался сну. Ему снилось, что он плывет на "Титанике" и смотрит в иллюминатор на огромных белоспинных альбатросов-диомедеа, они красиво парят в небе, и Ревякин зачем-то начинает объяснять своей невесте Марине, что в средней полосе России эти птицы не водятся, ибо последних из них большевики расстреляли в двадцать седьмом году, а которых не расстреляли, тех выдворили из страны в Тихий океан. Вдруг один из альбатросов грозно пикирует, ударяет клювом об иллюминатор, пробивает стекло, и в каюту вопреки законам логики начинает валить мощный поток воды. "Титаник" начинает тонуть. Вода очень холодная - и Ревякин в ужасе просыпается.

Он проснулся от холода. Постель была влажная - он почему-то очень сильно пропотел. А в окно рвался ледяной ветер апрельской ночи. Отец-основатель решил сходить в туалет, спустил ноги на пол, позевывая и удивляясь столь неожиданно смелой и новой версии гибели "Титаника", как вдруг под ногой он почувствовал стеклянный хруст.

- Что за черт... - пробормотал он и тут только в темноте разглядел, что пол усеян осколками, а окно комнаты вдребезги разбито, оттого и такой ветер гуляет по дому. - Хорошо, хоть не порезался, - вздохнул Владимир Георгиевич, поджал ноги, дотянулся до выключателя и зажег на стене бра.

Стало быть, иллюминатор и впрямь разбили, только не альбатросы, а какие-то хулиганы. На полу Ревякин обнаружил камень, завернутый в большой лист бумаги. Развернув, он обнаружил там послание, стал читать, понемногу начиная волноваться:

"&127;Птички Божии! Настал ваш час. Вы беззаботно предполагали, что если перелетели сюда, на берега Волчицы, то мы вас здесь не клюнем? Вы ошиблись. Горе вам! Волчица - жена волка, а волк - символ Ичкерии. Объявляем вам ультиматум. Вы должны как можно быстрее покинуть эти края и возвратиться туда, где вы жили до поселения тут. Это место будет наше. Священная бездна принадлежит нам и только нам. Это наш колодец. А чтобы вы поняли, что мы не шутим, мы будем каждую ночь уворовывать у вас по одной девушке. Сегодня мы начнем с твоей невесты, мерзкий птичник Ревякин. Можешь ее больше не искать. Она у нас и будет принесена в жертву священной ночи. Это объявляем тебе мы, ночные черные ангелы Упырь, Нетопырь, Ушан, Шестокрыл, Сипуха, Сова, Филин, Сыч, Неясыть, Ночной Ястреб, Вурдалак, и все наше страшное воинство ночи. Убирайтесь! Горе вам!"

- Шутники, едрит твою двадцать! - усмехнулся Ревякин, но на душе у него заскребло. Что-то подсказывало отцу-основателю, что это не шутка, хотя и выглядело послание весьма литературно.

Оставалось лишь пройти в соседнюю комнату, где спала Марина, и удостовериться, там она или нет. Но если она там и он вдруг разбудит ее, она может подумать, что он захотел лечь с ней, а у Владимира Георгиевича не было никакого желания сейчас ложиться с ней, ибо он все еще чувствовал себя не отдохнувшим.

Но, еще раз прочитав послание, он все же отправился. Марины там не было. В комнате царил порядок, за тем лишь исключением, что одеяло с кровати обиженно и скомканно переместилось на пол. Неужели его не очень серьезные предчувствия сбылись? Он всегда пошучивал, что если есть жаворонки, то рано или поздно должны появиться и совы. Он помнил детский ужас, когда мама читала ему сказку Ивана Франко про ворон и сов, как кровожадные совы по ночам таскали и пожирали маленьких воронят.

Ни в туалете, ни в кухне, ни в прихожей Марины тоже не обнаружилось. Входная дверь оказалась открытой. Ревякин жил в двухкомнатной квартире в одном из углов четырехэтажного княжеского дворца, на первом этаже. Квартира его имела свой отдельный вход, а также дверь, через которую можно было проникнуть во дворец.

Только теперь до отца-основателя дошло, что Марину и впрямь похитили. Сделано это было тихо, бесшумно.

Он проверил вещи. Ничего не пропало, кроме Марининых сапог, пальто, шапки, платка, еще кое-какой одежды.

- Нет, не может быть, это розыгрыш, - бормотал Владимир Георгиевич, одеваясь.

Его уже начинал колотить озноб страха. Что значит - "принесена в жертву священной ночи"? Изнасилована? Истерзана? Замучена до смерти?

Слух его, ставший напряженным, уловил, как на подоконник выбитого окна с легким стуком села птичка и сказала: "чуин-чуин". Чечевичка - карподакус эритринус, - мгновенно определил орнитолог. А может быть, это уже душа Марины прилетела попрощаться? Он сделал шаг в сторону окна, но птица тотчас упорхнула. Чего бы это ей среди ночи разлетывать?

Тщательно заперев наружную дверь, отец-основатель открыл внутреннюю и прошел во дворец. Перед ним вырос охранник Витаутас, литовец.

- Хороша же у нас охрана! - возмутился Ревякин. - Почему с моей стороны никто не дежурит?

- Вероятно, бросились к замку, - моргал глазами литовец.

- На кой черт?

- Там какое-то наводнение.

- Что еще за наводнение? Волчица из берегов вышла?

- Я пока еще не знаю.

- Княгиня спит?

- Кажется, да.

- Ступай подежурь под моими окнами. Там кто-то стекло высадил мне камнем.

Отец-основатель поднялся на лифте на четвертый этаж, в апартаменты княгини Жаворонковой. Она уже встречала его:

- Знаю, мне позвонили.

- Что ты знаешь?

- Что ублиеттку рвет.

- Как то есть ублиеттку рвет? - воскликнул Ревякин, чувствуя, как у него поехала крыша. - При чем тут ублиеттка! На вот, смотри!

Он протянул ей послание от "ангелов ночи". Катя быстро прочла его, откинувшись, прислонилась спиной к стене: