Тарас Бурмистров - Ироническая Хроника Страница 32

что он крупнейший философ конца века (от Совета по мировой культуре; какого века - не сказали),

что он русский мужик, подобный Питеру Брейгелю.

ТБ Что ж, Брейгель недаром все изображал на своих картинах недостроенную Вавилонскую башню. Предвидел, наверное, что наступит время, когда перемешается все - наука, мифология, религия, философия, история, литература. Раньше все эти культурные пласты не то что не смешивались, но говорили каждый на своем языке, что позволяло очень четко отграничить одно от другого. Теперь все слилось в одну пеструю массу. В вышеприведенном описании "воспитание в духе" - это язык советской эпохи, "Совет по мировой культуре" - современный жаргон западных демократий, "и медведя учат" образчик слога дореволюционной педагогики. Это столкновение различных стилистических срезов скоро станет настолько привычным, что перестанет выглядеть комическим.

МЛГ Падение нравов не повинно в гибелях империй, оно не умножает, а только рокирует пороки. При Фрейде люди наживали неврозы, попрекая себя избытком темперамента, а после Фрейда - недостатком его; общее же число невротиков не изменилось. Вероятно, соотношение предрасположенностей к аскетизму, к разврату, к гомофилии и пр. всегда постоянно, и только пресс общественной морали давит то на одни участки общества, то на другие. Это общество как бы ворочается с боку на бок. Кажется, Вл. Соловьев писал, что успехи психоанализа сводятся к тому, чтобы уменьшить клиентуру невропатологов и умножить клиентуру венерологов.

ТБ Действительно, писал: "Лечение признается удавшимся и выздоровление полным, если под влиянием искусственного возбуждения пациент начнет охотно, часто и успешно посещать lupanaria...Удивительно, как эти почтенные ученые не были остановлены хотя бы тем простым соображением, что чем удачнее будет терапия такого рода, тем легче пациент может быть поставлен в необходимость от одной медицинской специальности обратиться к помощи другой и что торжество психиатра может наделать больших хлопот дерматологу". Но при чем же здесь Фрейд с его завиральными идеями? Статья Соловьева ("Смысл любви") написана в 1892 году, за четыре года до появления самого понятия "психоанализ", и полемически направлена против французских и немецких психиатров, исследования которых выходили во второй половине XIX века.

МЛГ "Иван Сергеевич, да вы ведь и Волги не видали!" - говорил Тургеневу Пыпин. Блок в России видел кроме Петербурга, Москвы и Шахматова только Киев в 1907 г. и Пинск в войну.

ТБ Точно так же Пушкину, когда он однажды сильно "русофильствовал" и громил Запад, заметили: "Да съездил бы ты, голубчик, хоть в Любек!" (первый иностранный порт за Петербургом).

МЛГ Когда мы читаем у Пастернака про Кавказ "он правильно, как автомат, вздымал, как залпы перестрелки, злорадство ледяных громад", то нам нужно усилие, чтобы не представлять себе автомат Калашникова, потому что стреляющих автоматов в 1930 г. не было (у Жуковского "Пришла судьба, свирепый истребитель", воспринимается легче - почему?).

ТБ Что делать, научно-технический прогресс уничтожил великое множество прекрасных художественных ценностей. Так мне физико-математическое образование навсегда испортило восприятие чудной строки Мандельштама: "Одиссей возвратился, пространством и временем полный".

МЛГ "Недозволенной мысли он не скажет, но дозволенную скажет непременно соблазнительным образом" (Лесков).

ТБ Что ж соблазнительного в дозволенной мысли?!

МЛГ "Любезный почитатель!.. Пишите, я оботвечу все вопросы", писал Северянин Шершеневичу.

ТБ Странный семантический сдвиг; я думаю, он, многое проясняет в отношении Игоря Северянина к своему литературному значению. Если он каждого своего читателя воспринимал как "почитателя", то как же он тогда воспринимал почитателей?

МЛГ Опечатка машинистки в Диогене Лаэртском: вместо "стихи Гесиода" - "стихи Господа".

ТБ В 1962 году Евтушенко посетил во Франции Шагала, и тот передал ему для Хрущева свою монографию с надписью: "Дорогому Никите Сергеевичу с любовью к нему и к нашей Родине", причем, описавшись, написал не "к нему", а "к небу". Что ж тут удивляться: зря, что ли у Шагала едва ли не на каждой картине изображены парящие в воздухе фигуры?

МЛГ Александр I в 1814 году в Лондоне просил у вига Грея доклад о средствах создания в России оппозиции.

ТБ В свежем номере "Эксперта" есть пример реализовавшейся возможности такого рода. Когда Египет переметнулся от СССР к США (за три миллиарда долларов в год, кажется), местный лидер Анвар Садат решил продемонстрировать новым союзникам свой порыв к демократии многопартийного типа. В стране тогда была только одна партия - Арабский социалистический союз. Садат, не мудрствуя лукаво, разделил ее на три части - центристскую, правую и левую. Первую он назначил правящей, вторую отдал ей в союзники, а третью отправил в оппозицию. Непонятно только, как именно происходило распределение ролей - по принципу "на первый-второй-третий рассчитайсь!" или как-нибудь по-другому?

МЛГ Ковалевский, из попечителей став министром народного просвещения, на трех своих же ходатайствах написал "отказать".

ТБ Я давно замечал, что в России повышение по карьерной лестнице необыкновенно расширяет умственный кругозор чиновника с каждой преодоленной ступенькой. Николай I перед приходом к власти обладал "кругозором фрунтового командира", по характеристике Лотмана, но потом как-никак правил огромной империей в течение почти тридцати лет, и достаточно успешно правил.

МЛГ В новом академическом Пушкине непристойности все равно будут заменяться черточками - почему? - потому что очень уж много их наплыло в современную литературу. Вот постмодернизм неведомо для себя: он воспринимает Пушкина на фоне Юза Алешковского.

ТБ Точно так же Набоков писал о затруднениях, с которыми сталкиваются современные переводчики Шекспира - не знают, как передавать такие его выражения, как "спорт" или "футбол", чтобы избежать неуместных ассоциаций с современностью. В другом месте Гаспаров пишет о том, как переводчик В. М. Смирин извелся, подыскивая эквивалент греческого слова "authepsa", в буквальном значении "самовар". После долгих мучений написали "самовзварка".

МЛГ "Синтаксис у него какой-то развратный", - писал Набоков о Пастернаке; "чем-то напоминает он Бенедиктова" (действительно напоминает, по крайней мере для текстолога: та же проблема поздней переработки ранних стихов). И затем переходил к стихам Дм. Кобякова.

ТБ Бедный Бенедиктов, слава которого на одно мгновение (в 1830-е годы) затмила славу Пушкина, был осужден потом на вечные насмешки, продолжающиеся вплоть до настоящего времени. Набоков до конца жизни не мог простить Пастернаку этого едва уловимого сходства и в 1970 году написал эпиграмму, старательно пародирующую стиль как одного, так и другого поэта:

Его обороты, эпитеты, дикция,

стереоскопичность его

все в нем выдает со стихом Бенедиктова

свое роковое родство.

МЛГ "История не телеологична и не детерминирована, это бесконечная дорога в обе стороны до горизонта, русский проселок под серым небом".

ТБ Эта фраза - одна из самых прекрасных и поэтических сентенций автора "Записей и выписок", но с ее смыслом я решительно не согласен. Сам же Гаспаров приводит в своей книге следующую увлекательную историю: "в конце 1917 было покушение на Ленина, его заслонил Ф. Платтен. С покушавшимся провели воспитательную работу и отправили его в Красную Армию. Потом в 1937 году он оказался с Платтеном в одном концлагере". Так как же не детерминирована? Мощный поток истории увлекает за собой наши судьбы, как бешеный вихрь, гонящий журавлиный клин теней в V песне Дантова "Ада". Другое дело, что сам этот поток, может быть, и не детерминирован. Хотя и это под вопросом.

МЛГ А. И. Анненкова садилась в карету не иначе, чем за полчаса обогрев это место толстой немкою.

ТБ Отношение к Западу как к благолепному источнику тепла и света усиленно культивировалось у нас с XVIII, а то и с XVII века; на этот счет сохранилось множество прелюбопытных свидетельств. "Мы Западу многим обязаны", говорил Вяземский. "Думать, что мы и без него управились бы, образовались, все равно, что уверять, что, может быть, и без солнца было бы светло на земле". Эта метафора оставалась очень устойчивой, каким бы ни было само отношение к западному влиянию. Польский поэт Мицкевич, в своих парижских лекциях уделивший много внимания исторической преемственности славянской культуры и западной цивилизации, изображал эту картину в следующих выражениях: "Ученые и астрологи говорят, что ближайшим к солнцу планетам предназначено когда-нибудь занять его место. Славяне всегда тяготели и до сих пор тяготеют к Западу". Петровская европеизация России, однако, казалась ему пагубной и по-азиатски деспотической, не приблизившей страну к Западу, а отдалившей ее от него. Знаменитый памятник Петру Великому в Петербурге он сравнил с водопадом, скованным морозом и застывшим над пропастью. Но если "блеснет солнце свободы", говорит Мицкевич ("Pomnik Piotra Wielkiego"), и "западный ветер согреет эту страну", что станет с "водопадом тирании"?