Лидия Чарская - Газават Страница 35

Нет, это не погоня! Это дребезжанье и писк — характерные звуки горской арбы.

Они спасены! Слава Всевышнему, молитва его услышана Богом.

— Тэкла, очнись! Очнись, Тэкла! Мы спасены! Здесь люди! — стал трясти он полубесчувственную девочку, весь закипая новым приливом надежды.

Та медленно открыла глаза.

— Люди, говоришь ты? Люди, а с ними и хлеб, значит? — слабым голосом произнесла она.

— О моя бедняжка! — мог только проговорить Миша.

Из-за кустов показались две небольшие арбы.

Два вола тянули их, осторожно ступая по неровной дороге. На передней арбе, под навесом из парусины, сидел старый горец в темном бешмете и курил трубку; другой, молодой, почти юноша, шел впереди. Вся арба была доверху наполнена чем-то, чего нельзя было разглядеть благодаря плотно затягивающей ее парусине.

— Это лаки, — слабо произнесла Тэкла, — они развозят товары по горским аулам, и в Ведени приезжали такие; Зайдет их звала в сераль, — они, во всяком случае, не враги. Я попрошу у них хлеба, господин!

Собрав последние усилия, она крикнула по-чеченски:

— Да благословит Бог нашу встречу, друзья! Ради всего святого, дайте нам есть. Мы умираем с голоду!

Старик и юноша, давно уже заметившие странную пару, тотчас же перекинулись несколькими фразами между собой.

Потом старый лак порылся в кармане чохи и, вынув оттуда огромный кусок чурека, подал его девочке. Тэкла испустила радостный крик и стала поспешно убирать за обе щеки лепешку. Вдруг взгляд ее упал на Зарубина… Слабая краска залила щеки девочки…

— О господин, — прошептала она, вся красная от смущения, — я забыла о тебе, — и, разломив чурек пополам, подала ему половину.

— Спроси их, нет ли поблизости аула, Тэкла, только не проговорись, что мы беглецы, — сказал Зарубин девочке, когда первый голод был утолен ими.

Тэкла тотчас же исполнила его приказание.

Старый лак ответил ей что-то, после чего она оживилась разом и даже захлопала в ладоши. Бледное личико ее зарумянилось, глаза заблестели.

— О господин! Какая радость! — кричала она. — Старик говорит, что одна из русских крепостей расположена неподалеку отсюда и что к вечеру они будут там. Он говорит еще, что может подвезти нас туда, если мы желаем. Какое счастье, господин! Какое счастье!

Действительно счастье!

Миша медленно поднял руку и незаметно перекрестился.

Старик-лак спрыгнул с передка арбы и помог обоим путникам влезть во внутренность ее, где были свалены в кучу куски персидских тканей и ковров и лежали целые груды всевозможных безделушек ввиде металлических дешевых бус, монист, браслетов и побрякушек.

Тэкла оживилась, повеселела. Она тотчас же вступила в разговор со стариком, который назвал себя Амедом. Лицо старика, особенно его пронырливые маленькие глазки и лукавая усмешка тонких губ, с первой же минуты не понравились Зарубину. Младший лак, которого старик называл Идиль, больше молчал и только поглядывал по сторонам, словно выискивая что-то. И этот не внушал доверия Мише.

Но выбора не было: приходилось или умирать с голоду и усталости в чаще Андийских лесов, или принять гостеприимство подозрительных и вороватых на взгляд лаков.

— Откуда вы держите путь? — обратился между тем старый Амед с вопросом к Тэкле.

Девочка замялась на мгновение, потом отвечала с деланной развязностью:

— Мы жители мирного аула Ситэ. Мы заблудились в лесу на пути к русской крепости, — пояснила она, краснея за свою ложь, — это, — прибавила она, указывая на Зарубина, — мой брат.

— Разве это брат твой?.. Но почему же он не говорит по-чеченски? — с показным равнодушием спросил старый Амед.

Тэкла вспыхнула. Потом снова начала, запинаясь:

— Мой брат был долго в плену у урусов и почти разучился говорить на родном языке…

— Да и ты сама говоришь не как природная чеченка, — перебил ее старик, — надо полагать, что и ты побывала в плену у гяуров, а, девочка? — с тонкой усмешкой, заставившей вздрогнуть всем телом Тэклу, произнес старик.

— Ну да это пустое, — добавил он тут же, как-то странно прищуривая левый глаз, — а вот что вам понадобилось в русской крепости и почему твой брат не носит папахи и чохи, вот что хотел бы узнать старый Амед?..

На последний вопрос Тэкла не знала, что ответить.

Она предпочла сделать вид, что не расслышала его и, свернувшись в комочек, приготовилась заснуть подле уже задремавшего на груде ковров Зарубина.

Вскоре усталость взяла свое, и девочка погрузилась в сладкий сон под мерное и монотонное покачивание арбы.

Глава 18

Предатели. Снова в когтях Гассана

— Господин, проснись! Проснись, господин! — вне себя шептала испуганным голосом Тэкла, изо всех сил тряся за плечи разоспавшегося Мишу.

Тот открыл глаза и с изумлением вскинул ими на девочку.

— Что случилось такое? Что с тобою, Тэкла?

Она вся дрожала, не будучи в состоянии вымолвить ни слова. Миша быстро выглянул из-под навеса, и радостный крик вырвался из его груди.

— Мы дома, Тэкла! Мы дома! Я узнаю место. Тут близко укрепление… Наше укрепление, наша маленькая крепость!.. О Господи, наконец-то!

— Не радуйся раньше времени, господин! — вне себя прошептала девочка. — Знаешь, что говорят они? — кивнула она в сторону лаков. — Они хотят предать нас, господин… Предать чеченцам: здесь, очевидно, неподалеку расположен чеченский отряд… Они видели его и догадались, в чем дело… Мы пропали, господин! Мы пропали!

И она в смертельном страхе закрыла лицо руками.

— Но что же говорят они?.. Что говорят? Ради Создателя, говори скорее, Тэкла!

— О господин… Амед сказал, что богатый наиб Шамиля будет щедрее, нежели комендант маленькой крепости, и даст хороший пешкеш[108] за пленных… Мы погибли, говорю я тебе, потому что этот наиб не кто иной, как Гассан, наверное, который заехал вперед, чтобы на опушке, в виду крепости, накрыть тебя, господин!

И она залилась тихими, беззвучными слезами отчаяния.

— Перестань, Тэкла! — строго остановил ее Зарубин. — Не надо прежде времени предаваться тоске. Неужели Господь милосердный спас нас для того только и от голода, и погони, чтобы дать нам погибнуть почти в виду крепости, у самой цели?.. Слушай меня и во всем беспрекословно повинуйся мне. Обещаешь ли ты мне это, Тэкла?

— Обещаю, господин! — чуть слышно отозвалась девочка.

— Прежде всего надо выпрыгнуть из арбы незаметно для них, — кивнул он в сторону Амеда и Идиля. — А потом, минуя опушку, кустами пробраться на поляну и со всех ног бежать к крепости… Я возьму тебя на руки… а ты… ты положишься на милость Божию… и будешь молиться… Господь слушает молитвы детей.

И, говоря это, Зарубин тихо подполз к заднему отверстию арбы и легко спрыгнул на землю. Затем протянул руки и подхватил на них прыгнувшую следом за ним девочку.

Очутившись на земле, они в одну минуту кинулись в сторону и скрылись в кустах.

Острые колючки рвали им тело, гибкие ветки безжалостно хлестали по лицу, поминутно попадающиеся на пути кочки и сучья резали ноги. Но медлить и останавливаться не было времени. Скоро, скоро окончатся кустарники, и останется только пробежать поляну, отделяющую крепость от опушки леса… Тут где-то поблизости должно лежать срубленное дерево… Миша знает это место. Сколько раз он со своей полуротой проходил этим путем на «рубку»… Где-то и тропинка здесь должна быть неподалеку… Так и есть… Вот она… Теперь уже рукой подать до поляны…

— Тэкла, милая! Мы спасены! — срывается у него с уст вместе с облегченным вздохом.

Но тут же внезапное обстоятельство разом прерывает его радостный возглас.

Лаки, очевидно, открыли их исчезновение и подняли крик. Им отозвались другие крики, донесшиеся с опушки, и вдруг лес точно ожил как по волшебству.

Топот коней, лязг оружия и характерное гортанное гиканье чеченцев заполнили, казалось, все его сокровенные уголки.

«Надо бежать! Бежать во что бы то ни стало!» — вихрем пронеслось в мозгу Миши, и он, подхватив на руки Тэклу, стал еще усиленнее работать ногами, с трудом пробираясь сквозь непроходимую чащу. Слава Богу, конец ей!.. Враги не успеют понять, где они, когда он уже будет у ворот крепости…

И он, с быстротою зайца выскочив из кустарника, кинулся со всех ног по поляне.

В ту же минуту несколько всадников, неожиданно появившихся из-за деревьев, испустив короткий радостный крик, кинулись за ним на своих быстрых конях.

Миша не догадался, что кустарник был оцеплен врагами.

Теперь от быстроты его ног зависело спасение. Крепко прижимая к груди потерявшую сознание Тэклу, он несся с быстротою стрелы по мягкой, покрытой пушистым ковром зелени поляне… Вот уже ближе, ближе крепость… Вот уже видно часового, выглянувшего из-за башни… Вот прогремел выстрел оттуда… Его заметили, слава Богу! Дают тревогу там… Только бы скорее… Только бы скорее достичь ворот… Перебежать это бесконечно долгое пространство… Но нет, это немыслимо, он сам видит теперь… Ближайший всадник почти настигает его… Дыхание его коня уже чувствует беглец за собою… Не надо оглядываться, чтобы знать, кто этот всадник, который гонится за ним — Мишей… Страшный враг он, этот всадник, непримиримый! Сам Гассан преследует Зарубина… Он, Миша, узнал это по голосу, посылающему ему тысячу проклятий, да по характерному гиканью, которым он горячит коня…