Виктор Клюшников - Марево Страница 36

— Секретарь Русановъ, по дѣлу, доложилъ грумъ, пестрый, какъ попугай.

— Проси!… Ага! готово! Когда жь это поумаетесъ-то хоть немножко!

— Дѣло не шуточное, Петръ Николаевичъ, сказалъ Русановъ, садясь.

— Что же? спросилъ тотъ, небрежно подвигая пѣшку.

— Дѣло Ишимова нельзя докладывать въ томъ видѣ какъ оно изготовлено…

— Отчего же? — Доминовъ взялъ со стола маленькій гребешокъ и сталъ расчесывать свои густыя бакенбарды.

— Оттого что оно подлежитъ, можетъ-быть, не нашему разсмотрѣнію…

— А чьему же?

— Уголовной палаты.

Управляющаго передернуло, Доминовъ расхохотался.

— Allons! vous divaguez, mon cher! Я читалъ это дѣло, посмотримъ, какъ вы объясните такую дальновидность.

— Какъ? вы читали? сказалъ Русановъ, пристально поглядѣвъ на него.

— Точно такъ съ, вѣжливо отвѣтилъ Доминовъ, въ свою очередь остановивъ глаза на Русановѣ, и ожидая.

— А если Ишимовъ и не думалъ составлять духовной? если онъ умеръ не своею смертью? сказалъ Русановъ съ разстановкой.

Управляющій завертѣлся на стулѣ и сталъ поправлять манишку.

— Откуда вы все это, mon cher, берете? Что говоритъ врачебное свидѣтельство. Вы посмотрите-ка хорошенько!

Русанова это хладнокровіе задѣло за живое.

— А если я настою на необходимости переслѣдованія? Если по вырытіи трупа, въ черепѣ найдется трещина?

Управляющій поблѣднѣлъ, какъ мертвецъ.

— Тогда врачъ пойдетъ подъ судъ, сказалъ Доминовъ.

— Если духовное завѣщаніе окажется подложнымъ?

— Тогда его нельзя утверждать.

— И вы хотите докладывать это дѣло?

— Непремѣнно, спокойно отвѣчалъ Доминовъ:- вѣдь это все голословныя предположенія…

— Я подамъ мнѣніе о переслѣдованіи, сказалъ Русановъ, вставая.

Доминовъ уже смѣрилъ его насмѣшливымъ взглядомъ.

— Какъ вы себя чувствуете, Владиміръ Ивановичъ? Мнѣ ваша недавняя болѣзнь внушаетъ серіозныя опасенія. Позвольте узнать, на какомъ основаніи вы такъ поступите? Развѣ вы усмотрѣли что-нибудь подобное изъ дѣла? Иди вы нашли въ немъ какую-нибудь неполноту, чтобы послать за справками? Вотъ все что вы можете сдѣлать какъ докладчикъ…

— Полноте, Петръ Николаевичъ. Мнѣ извѣстны всѣ подробности кончины Ишимова…

— Да? Вамъ угодно дѣйствовать частнымъ лицомъ? Но для этого надо сперва выйдти въ отставку. Чиновникамъ запрещается ходатайствовать со дѣламъ, въ мѣстахъ ихъ служенія.

— И выйду, разгорячился Русановъ.

— Извольте, кто же будетъ вашимъ свидѣтелемъ? Эти сами заинтересованы.

— Дворовые….

— Дворовые? Они дали уже показаніе…

Русановъ былъ уничтоженъ; какъ юристъ, онъ, хотя и поздно, вполнѣ видѣлъ ошибку человѣка.

"Шалишь, брать, тебѣ-то я не опущу," подумалъ онъ, и прибавилъ въ слухъ: — Вы правы. Петръ Николаевичъ: формальности всѣ за васъ; но за то ужь позвольте и полюбоваться вами….

— Вотъ это дѣло десятое, сказалъ Доминовъ, скрестивъ руки и глядя на Русанова съ злобною усмѣшкой:- j'aime quand on s'entend à demi-mot; скажите вы мнѣ подобную штучку на людяхъ…. онъ кинулъ презрительный взглядъ на управляющаго, я можетъ-быть вызвалъ бы васъ, какъ тотъ межеумокъ; скажите вы мнѣ это въ присутствіи, я велѣлъ бы записать это въ протоколъ и уничтожилъ бы васъ…. Извольте завтра же подать въ отставку, или я сдѣлаю представленіе объ увольненіи васъ безъ прошенія за самовольную отлучку на цѣлый мѣсяцъ безъ свидѣтельства о болѣзни…. Ступайте!… Echec au roi!….

— Постойте, Петръ Николаевичъ, вы этими маневрами можете запугать какого-нибудь Чижикова, хоть онъ, къ слову сказать, далеко лучше васъ. Было бы вамъ извѣстно, что я службу покидать не намѣренъ; а такъ какъ одному изъ насъ надо слетѣть, такъ я покорнѣйше прошу васъ имѣть это въ виду….

Русановъ повернулся и вышелъ, а Доминовъ заходилъ изъ угла въ уголъ, нахмурившись. Управляющимъ овладѣло непріятное чувство, которое всегда сжимаетъ сердце ничтожнаго плута въ виду гнѣва сильнаго. Онъ проворно убиралъ шахматы въ коробку.

— Вѣдь вотъ вы не понимаете, изъ чего я бѣснуюсь! Вы думаете, мнѣ въ самомъ дѣлѣ досадно, что онъ меня оскорбилъ?

— Помилуйте, стоитъ ли обижаться!

— Нѣтъ, вы рѣшительно глупы, а это при нашемъ…. дѣлѣ, бѣда!

— Да, вѣдь онъ помѣшался на прогрессѣ….

— Эхма! Поймите, любезный, мнѣ-то ловко было его руками жаръ загребать…. Вѣдь только на него я можно было положиться…. Досадно, мочи нѣтъ, досадно! Вотъ какъ даже: знай я, что онъ такъ горячо приметъ это, совсѣмъ другое дѣло было бы….

— Какъ же, сказалъ управляющій, — вѣдь надо сегодня доложить непремѣнно, а то ничего не успѣемъ сдѣлать…. Чижиковъ пожалуй нынче подастъ прошеніе, и тогда прощай….

— Доложимъ, нетерпѣливо отвѣчалъ Доминовъ:- что вы думаете, ужь безъ Русанова и доложить некому?…. Этого добра довольно!

Русановъ отправился къ губернскому прокурору. Этотъ важный постъ занималъ сухой, желчный старичокъ, съ небольшими глазками, глядѣвшими изъ-подъ нависнувшихъ бровей такъ бойко, что не было человѣка во всей губерніи, который могъ бы долго вынести этотъ взглядъ. Во время недавней ломки, охватившей всѣ вѣдомства, многіе, чуявшіе у себя пушокъ на рыльцѣ, утѣшались хоть тѣмъ, что вотъ и этотъ ядовитый человѣкъ отправятся почивать на лаврахъ. Онъ только посмѣивался, и въ самомъ дѣлѣ, наперекоръ стихіямъ, удержался на мѣстѣ. Попасть къ нему на язычокъ пуще огня боялись; попасть ему подъ перо, значило быть въ уголовной.

И позволялъ же онъ себѣ такія вещи, которыя другимъ не легко съ рукъ сходятъ. Была у него, напримѣръ, любимая поговорка: "всякъ человѣкъ есть ложь, и нѣсть въ немъ правды ни единыя." Прежній губернаторъ вздумалъ однажды позабавиться надъ нимъ въ обществѣ.

— Какъ же такъ? говоритъ:- что это значитъ?

— А то, что всѣ люди мошенники ваше превосходительство….

— Но какъ же такъ однако! Стало-бытъ и я съ ними?

— Объ насъ съ вами, ваше превосходительство, и рѣчи нѣтъ; вы — генералъ, я прокуроръ, а тутъ про людей говорятъ….

Онъ слушалъ Русанова съ большимъ вниманіемъ и вертѣлъ табатерку между пальцами.

— Кончили? спросилъ онъ.

— Кончилъ, сказалъ Русановъ.

— Ну, батенька, сказалъ бы я вамъ: поцѣлуемтесь, да не брился сегодня, вотъ бѣда-то какая! А впрочемъ съ вами вирши-то разводить нечего; рыбакъ рыбака, а чудакъ чудака насквозь видятъ. Вотъ что я вамъ скажу, отложите попеченіе….

Русановъ этого, по крайней мѣрѣ по началу, никакъ не ожидалъ.

— Знаете ли вы, съ какимъ лѣшимъ сцѣпились? У него, батенька, въ Питерѣ такая рука, что какъ прихлопнетъ насъ съ вами, такъ отъ насъ только мокренько оставется, а изъ меня дымъ пойдетъ….

Русановъ поклонился и вышелъ въ переднюю.

— Ну, вотъ ужъ и разсердился, сказалъ старикъ въ догонку:- ладно, тамъ посмотримъ!

Пріѣхавъ домой, Русановъ тотчасъ же сѣдъ писать прошеніе объ отставкѣ; почти машинально написалъ онъ казенную фразу: "Не будучи въ состояніи по разстроенному здоровью;" потомъ замѣнилъ вторую ея половину словами: "по домашнимъ обстоятельствамъ", зачеркнулъ и это, взялъ листъ гербовой бумаги и прямо на бѣло написалъ: "Не будучи въ состояніи продолжать службу" и т. д. Окончивъ прошеніе, отвезъ его въ присутствіе и подалъ Доминову самъ.

— Что это? Прошеніе? проговорилъ тотъ не совсѣмъ покойнымъ голосомъ:- къ чему торопиться? Послушайте, вы не хорошо со мной поступили….

— Что это, Петръ Николаевичъ? Вы меня не поняли…. Сколько мнѣ помнится, личностей между нами не было; вамъ не нравилась моя отлучка, мнѣ не нравился вашъ образъ дѣйствій; если вамъ что-нибудь оскорбительно показалось, я готовъ удовлетворить васъ, чѣмъ угодно….

Доминовъ пожалъ плечами, Русановъ сдѣлалъ легкій поклонъ и вышелъ. На другой день онъ заѣхалъ къ Чижикову, разсказалъ ему свои неудачныя хлопоты, просилъ его взять на коммиссію продажу его движимости съ извѣстнымъ процентомъ на труды. Чижикомъ объявилъ ему, что духовное завѣщаніе уже утверждено, и выдано управляющему, но что онъ намѣренъ не оставлять дѣла и вести процессъ до послѣдней инстанціи, и что на завѣщаніи даже плохо соблюдено сходство руки Ишимова. Дома Русановъ свелъ счеты съ Пудомъ Савичемъ, и отданныя впередъ за два мѣсяца деньги оставилъ ему въ вознагражденіе за потерю жильца; попросилъ его взятъ почтовыхъ лошадей къ тремъ часамъ утра; самъ уложилъ чемоданы; пообѣдалъ въ довольно безразличномъ состояніи духа, и отправился къ Ниночкѣ добитъ вечеръ. Послѣднее время Русановъ жилъ въ какомъ-то лихорадочномъ напряженіи силъ. Отчего собственно происходило это, онъ не только не сознавалъ, но ему и въ голову не приходило задать себѣ такой вопросъ. Какъ только онъ оставался съ самимъ собою безъ дѣла, его начинала давить тоска, гнала его куда бы то ни было, заставляла хвататься за что бы то ни было.

— Это очень жаль, говорила Ниночка, сидя съ нимъ на диванчикѣ:- но что жь дѣлать? Ты должно-быть вовсе рехнулся…. Поѣду я съ нимъ въ деревню, чтобы меня тамъ волки съѣли…. Это мило!