Мирза Ибрагимов - Слияние вод Страница 37

- Погоди, сколько вашей четвертой бригаде надо вывезти навоза? спросил с места Салман.

- Семьдесят арб по плану.

- А вывезли сколько?

- Чего это? - прикинулся непонимающим Гасан.

- Спрашиваю, сколько вывезли?

- По плану семьдесят арб, я ж сказал...

- Да не по плану, а сколько вывезли? Уже вывезли! Уже!

Гасан полистал записную книжку, потом взглянул на потолок и вдруг, словно его осенило свыше, небрежно спросил:

- Какая тебе-то забота, дорогой Салман? Вот сев начнется - ты и требуй с меня удобренной жирной земли.

Рустаму только этого и надо было: терпение его иссякло, и он окинул Гасана таким тяжелым взглядом, что остальные бригадиры переглянулись. Председатель напомнил Гасану, что в прошлом году он также хитрил, а когда настала погода и пришли на участок тракторы с сеялками, то оказалось, что времени не хватило вывезти навоз. Что же тогда бормотал бесстыжий Гасан? "Проведем три подкормки, земля свое и получит." А потом и на подкормку времени не осталось, и урожай на полях бригады был самым низким по колхозу. С какими же глазами в "Красное знамя" осенью поедем, если уже сейчас все делаем, чтобы сорвать договор? Ни малейшего чувства ответственности!

- Через три дня закончить вывозку! - отрывисто приказал Рустам.

- Есть закончить в три дня. Даже в два дня упрявимся, заверяю, быстро сказал Гасан, спрятав книжку, и, скрестив руки на груди, приготовился слушать дальнейший разговор: гроза миновала...

Взгляд председателя остановился на Немом Гусейне. Тот понял, что пришел его черед, и, не вставая, не меняя позы, уверенно сказал, что все в порядке, бригада к севу готова, уж за кого, а за Гусейна председатель может не беспокоиться. Лицо у Гусейна было темное, в крупных рябинках, глаза большие, очень внимательные. Он умел в спорах открыто смотреть в глаза собеседнику, не говоря ни "да", ни "нет". А в особо трудных случаях, когда его прижимали на совещаниях, он еще прикидывался и глухим. И правда, он был слегка туговат на правое ухо.

- Простите меня, товарищ Рустамов, - сказал Ширзад - Очень уж беспорядочно проходит наше совещание. Все заверяют, что все сделано полностью, а на поверку выходит - ничего не сделано...

И он добавил, что в "Новой жизни" издавна привыкли не удобрять землю. И сейчас бригадиры увиливают от вывозки навоза, считая, что все решает полив. Но земля колхоза даже при регулярном поливе исчерпала свое плодородие, все ее резервы в удобрении.

- Чей участок за арыком? Твои? - спросил он Гусейна.

Тот твердо взглянул ему в глаза, но не сказал ни "да", ни "нет",

- Так на твоем участке навозом и не пахнет! Там же с прошлой осени валяются плуг и сеялка, заржавели, в землю вросли! Если так будет продолжаться, то мы сорвем посевную кампанию!, - возмущенно закончил Ширзад.

- Парторг Ширзад, как обычно, сгущает краски, - негромко, но отчетливо заметил Салман, желая выгородить Гусейна и угодить председателю.

Рустаму в этот момент вовсе не требовалось его вмешательство, и он пренебрежительно отмахнулся.

- Глаза выколю тому, кто сорвет! - загремел старик: с бригадирами, когда речь шла о деле, он не церемонился в выражениях. - Как можно сорвать посевную?! Пусть на себя пеняют те, кому захочется в холодке отлежаться! На былые заслуги не посмотрю.

- Надо поддержать требовательность товарища председателя, - сказал Ширзад. - Еще есть время исправить ошибки.

Дорожа поддержкой парторга, Рустам бодро добавил:

- И больше никаких ошибок. На трудодень мы должны выдать вдвое больше, чем в прошлом году.

- И народ вам спасибо скажет!

- Правильно! - подхватил Махмуд.

- Надо работать, а не отделываться обещаниями. Гусейн и Гасан, похоже, хотят повязки нам надеть на глаза, - сказал Ширзад, - и правлению колхоза тоже уместно бы вспомнить о своей ответственности за посевную.

- При чем тут правление? - сморщился Рустам. - Правление правлением, а бригадиры бригадирами!

- Нет, успех дела зависит прежде всего от самого правления, - возразил Ширзад.

Салман решил, что теперь пришло время вмешаться.

- А я повторяю, что Ширзад сгущает краски. Что-то он всех критикует, а про свою бригаду помалкивает. А ведь у него тоже есть бригада, и не маленькая.

Рустам поблагодарил его взглядом.

- А в самом деле, ты бы о своей бригаде сказал. Получается, что ты один без недостатков! Что за диковина? - Ширзад хотел ответить, но председатель остановил. - Хватит, хватит, не устраивайте здесь базара! Берите блокноты и пишите. - И стал диктовать каждому сроки окончания весенних работ.

Когда бригадиры ушли, председатель подписал срочные бумаги, подсунутые Салманом, запер стол и шкаф, выбил пепел из трубки, - все это он делал через силу, страдальчески морщась, всем своим видом показывая, что нелегка председательская доля.

- Восхищаюсь вами, дядюшка. Вос-хи-щаюсь и боготворю, - дрожащим голосом сказал Салман. - Ни одного надежного человека. А на Ширзаде вы еще обожжетесь, честное слово! Личность темная...

- Ну-ну, видали мы всяких! - У Рустама теперь отлегло от сердца.

Зазвонил телефон. Рустама вызывали из райкома партии.

- Дорогие товарищи! - тоном вконец измученного человека сказал он. Тетушка Телли вас вводит в заблуждение. Нет, я не хочу сказать, что она лентяйка или увиливает от работы. Но это демагог, неисправимый демагог. Всех затравила!

Увлеченный разговором Рустам не заметил, как вошла в комнату Телли.

- Сам ты демагог! - вдруг вскричала она. - Не хочешь давать грузовик, - не давай, но не клевещи!

"И откуда ее нелегкая принесла?" - подумал Рустам, крепко зажав ладонью телефонную трубку, чтобы крик Телли не был услышан в райкоме.

- Слушаюсь, слушаюсь, дам, непременно дам! - бросил он в трубку, повесил ее на рычажок и повернулся к Телли.

- Оставь нас в покое! Потом зайдешь.

- Как назвать мужчину, нарушившего обещание? Жду три месяца! Дом развалился!

Из-за спины Рустама выступил невозмутимый Салман.

- Тетушка, успокойся, ведь сама слышала, сказал: "Дам грузовик!"

- Не пляши, как цыганка, всем надоела, опозорилась перед людьми, пробасил Рустам.

- Ты сам себя опозорил! Когда говорил с секретарем райкома, так мяукал по-кошачьи, а теперь опять превратился в волка! Все равно напишу, напишу в Баку! - не унималась тетушка.

- После сева получишь машину. Не раньше! - решительно сказал председатель и вышел из кабинета.

10

Салман советовал Ярмамеду почаще встречаться с Ширзадом, запоминать каждое его слово. "Это твой единственный шанс на спасение!" - поучал он счетовода.

Ярмамед, терпеливо снося насмешки Ширзада и Наджафа, после каждой встречи с ними бежал к Салману, докладывал о всем услышанном и получал в награду рюмку коньяку из рук Назназ.

Наконец Салман решил, что срок настал, тянуть дольше нечего, и повел Ярмамеда к председателю. Счетовод упирался, дрожал всем телом, молил и Салмана и господа бога о милосердии. Хорошо хоть на ночных улицах никто навстречу не попался, не спросил, куда идут дружки-приятели. Ярмамеду хотелось незаметно юркнуть в калитку дома Рустама, но волкодав, издалека учуяв гостей, отрывисто залаял.

- По-барски огрызается. Высокомерно. Глотка луженая, как у председателя, - сказал Салман.

У Ярмамеда душа ушла в пятки.

- Ш-шш!... Как можно!

- Правду говорят, что хозяин всегда добрее своего слуги, - усмехнулся Салман и толкнул заскрипевшую калитку.

На веранде открылась дверь, острый луч рассек темноту, и голос Гараша спросил:

- Кто там?

- Это мы. Отец дома? - И, толкнув локтем под ребра Ярмамеда, Салман дал последнее указание: - Поддакивай, но сам не начинай. Испортишь всю музыку своим козлиным блеянием.

На веранде показался Рустам, в гимнастерке без пояса, в мягких шлепанцах: то ли спал, то ли благодушествовал за вечерним чаем.

- К добру ли? Заходите.

- Всего на часок, не дольше, есть необходимость, дядюшка, в серьезной беседе, иначе не осмелились бы нарушить покой вашей богохранимой семьи, говорил Салман, поднимаясь по ступенькам. А поздоровавшись с хозяином, шепнул: - Может, ко мне пойдем?

- Как будто мой дом вполне годится для серьезных разговоров, - пошутил Рустам.

- Мы опасались, что помешаем молодоженам. Может быть...

- В одном колхозе посеяли "может быть", но ничего не выросло! рассмеялся Рустам. - Проходите.

- Назназ вернулась из Баку, привезла кое-что... посидим, потолкуем, соблазнял хозяина шепотком Салман, но тот и слушать не захотел, подтолкнул гостей в столовую, попросил сына принести чаю и, положив локти на стол, не выпуская трубки изо рта, спросил:

- С хорошими ли вестями?

- Никаких новостей нету, - поспешил успокоить хозяина Салман. Наоборот, речь пойдет о делах давно известных, о посевной...

Бровь Рустама дрогнула, поползла вверх, но Салман не придал этому значения, - он предвидел, что председателю покажется неприятной вводная часть разговора. И со скромной улыбкой он сказал, что, бесспорно, Рустаму-киши надоели бесконечные препирательства о весеннем севе, верно, мозоли в ушах выросли, но Салман не намерен повторяться и лишь смиренно предложит Рустаму-киши на выбор некоторые конкретные проекты.