Лев Овалов - Двадцатые годы Страница 39

- А что за обоз?

Шифрин шел себе и шел, было холодно и, признаться, страшновато. А тут навстречу обоз. Он собрался с духом и вышел наперерез. Что за обоз? С оружием. С каким оружием? Мобилизовали, везем на станцию. Какая-то воинская часть, вступившая в деревню, мобилизовала шесть подвод, на телеги погрузили ящики со снарядами и приказали везти на станцию.

Шифрину показалось, что мужики едут не то к белым, не то куда-то еще, но только не на станцию. Шифрин приказал мужикам повернуть. Они пытались возражать, но Шифрин пригрозил расстрелять каждого, кто не подчинится, мужики было загалдели, но потом кто-то сказал "пес с ним!" - и поехали.

- Куда?

- Я думал, что на Змиевку.

- А ты способен кого-нибудь застрелить?

- Не знаю, - признался Шифрин. - Я очень боялся...

Мужикам ничего не стоило накостылять им обоим по шее, однако такая мысль, кажется, даже в голову никому не пришла, не привык мужик обходиться без начальства, кто палку взял, тот и капрал!

Пошли молча, вслушиваясь в монотонный скрип колес.

- Не знаешь, далеко еще до Змиевки? - прервал молчание Шифрин.

Славушка мысленно прикинул:

- Верст пять...

- А сам-то ты идешь по каким делам? - поинтересовался Шифрин.

- По общественным!

- Ты комсомольский работник?

- Я председатель волостного комитета Союза молодежи, - объяснил Славушка не без гордости.

- Ты что-то путаешь, - недоверчиво сказал Шифрин. - В комсомольских организациях нет председателей, есть ответственные секретари...

Шифрин посчитал своим долгом просветить нового знакомого. Устав РКСМ он знал назубок, знал все инструкции и циркуляры, на эту тему он мог говорить без устали.

- А в Орел зачем? - спросил Шифрин, решив, что Ознобишин едет в Орел.

- Я не в Орел.

- А куда?

- Мне нужен политотдел Тринадцатой армии.

- Зачем?

Вот этого он сказать не мог!

- За литературой? - догадался Шифрин. - Сейчас все туда обращаются за литературой...

Так за разговорами дотащились они до Змиевки.

Стояла глубокая ночь.

На станции царила суматоха.

Везде полно солдат, суетится начальство, что-то грузят, что-то выгружают, гудят паровозы...

Едва подводы показались у станции, как подбежали два командира, один в кожаной куртке, другой в длинной кавалерийской шинели.

- Снаряды? Снаряды? - закричал тот, что в шинели. - Где только вы прохлаждались!

- Опоздай еще на полчаса, - гневно добавил тот, что в куртке, - мы отдали бы вас под суд.

Им приказали въехать по деревянному настилу прямо на перрон, на пути стоял поезд, на открытых платформах сидели красноармейцы и ждали ящики со снарядами. Не успели возчики остановиться, как красноармейцы осыпали их такой бранью, что Славушка и Шифрин не посмели раскрыть рта, безропотно помогли перегрузить ящики на платформы и ретировались, чтобы не услышать чего-нибудь в свой адрес еще и от мужиков.

31

На станции скопилось пять или шесть паровозов. На четырех колеях стояли поездные составы. Три паровоза смотрели в сторону Белгорода, один на Орел. По первому пути метался взад-вперед одинокий шалый паровоз. Останавливался у перрона, раздраженно гудел, срывался с места, уходил в темноту, в сторону Белгорода, через несколько минут появлялся опять, снова останавливался, снова гудел и бросался в противоположную сторону. У всех вагонов царила несусветная сутолока. Это были товарные вагоны. Редко где попадались классные, их чаще называли штабными, хотя штабы в них размещались не так уж часто. Люди лезли в вагоны, грузили пулеметы, тюки, мешки, истошно орали, спорили, замолкали и опять принимались кричать.

Мальчики шли от вагона к вагону, на них никто не обращал внимания, и Шифрин заунывно повторял все тот же вопрос:

- Где ЧОН... ЧОН? Где ЧОН?

- А иди ты со своим ЧОНом...

Наконец какой-то железнодорожник сжалился над ними:

- Какой вам еще ЧОН, ребята?

- Орловский, коммунистический отряд. Часть особого назначения. Выходили на поддержку...

Железнодорожник меланхолично свистнул.

- Тю-тю ваш ЧОН! Давно уж в Орле.

- Не может быть!

- Когда еще погрузились! Паровоз, что их возил, давно вернулся...

- Предательство! - возмутился Шифрин. - Бросить своего бойца...

Ну и ночь! В сизый сумрак врисовываются черные квадраты. Чиркнут спичкой, мелькнет вдали тусклый фонарь, и опять ночь черным-черна, и сырость, и грязь, и холод, и все на ощупь.

- Что же делать?

- Знаешь что? - Славушка взял Шифрина за плечо. - Давай рванем?

- Куда?

- На фронт. - В темноте продолжалась исступленная погрузка, все что-то волокли, тащили, поднимали, запихивали в вагоны, матерились и волокли снова. - Чувствуешь, куда?

- На фронт.

- Вот и мы...

- А кто нас возьмет? Кроме того, ты сказал, тебе нужно в политотдел?

- А мы доберемся до политотдела и попросимся.

- Тебе сколько лет?

- Какое это имеет значение!

- Есть постановление - ребят моложе шестнадцати лет в армию не направлять.

- В бою не интересуются возрастом бойцов!

- Верно, но их возрастом интересуются до того, как пошлют в бой.

- Можно и нарушить постановление...

- А комсомольская дисциплина? Да ты и не удержишь винтовки! Попросимся на политработу...

С этим Славушка готов согласиться, быть политруком привлекательней, чем таскать винтовку. Случается, слово разит сильнее пули: "Товарищи! В этот решительный час... Когда решается судьба... Ррродины и ррреволюции! Умрем или..."

- Ты думаешь, могут послать?

- Попробуем прежде найти политотдел.

Они опять идут вдоль вагонов, и никому нет до них дела.

- А если мы вражеские лазутчики? - глубокомысленно замечает Славушка. Высматривай, сколько влезет?

- А революционное чутье? - возражает Шифрин. - Были бы мы лазутчики, нас давно бы загребли...

Остановились у штабного вагона.

- Вам что, ребята? - интересуется часовой.

- Командира, - строго произносит Шифрин.

- Для чего?

- Мы из Коммунистического союза молодежи.

- Залазьте, - разрешает часовой. - Кличьте Купочкина.

В фонаре над дверью тускло мерцает стеариновая свеча. Стелются черные тени. Кто храпит, кто сопит, кто вовсе не подает признаков жизни. Поди узнай командира!

- Товарищ Купочкин! - неуверенно лепечет Шифрин. - Нам товарища Купочкина!

- Чевой-то? - спрашивает кто-то с верхней полки.

- Нам Купочкина...

- А ну подходьте... - И, когда мальчики подошли: - Вы кто есть?

- Представители РКСМ.

- На фронт проситесь? Ладно, сидайте. Утром разберемся.

- Мы разыскиваем политотдел армии, - произносит Шифрин индифферентным тоном. - Не будете ли вы так любезны?..

- А сюда зачем попали? - Собеседник спускает с полки ноги в громадных яловых сапогах. - Документы есть?

Шифрин протягивает комсомольский билет, но Купочкин даже не берет его в руки, - что можно рассмотреть в таком мраке?

- Ребята вы, ребята... - Он сочувственно рассмеялся. - Куда забрели! Политотдел за Орлом. До него еще... - Осторожно спустился громадный мужчина, поставить мальчиков на плечи друг другу, может быть, и сравняются. - Что с вами делать... - Потянулся, зевнул, и вдруг к выходу. - Ладно!

Выпрыгнул из вагона, затопал по шпалам, Шифрин и Славушка за ним.

Дотопал до паровоза, что глядел в сторону Орла, - паровоз и два вагона.

- Везут в политотдел типографию, - объяснил мальчикам и кулаком забарабанил в стенку.

Дверь отодвинулась.

- Чего?

- Слушай, Снежко, - сказал Купочкин. - Вы скоро?

- Чичас.

- Захвати двух комсомольцев, им до зарезу нужно в политотдел.

- Нехай, - ответствовал Снежко. - Только зараз.

Купочкин подсадил мальчиков.

В теплушке темно.

- Ложись у стенки, - скомандовал, видимо, все тот же Снежко. - И не гугукать, люди спят...

В темноте кто-то сопел. Под ногами шуршала солома. Ребята сели на пол, прижались друг к другу.

- Вот видишь, - шепотом сказал Шифрин.

- Что? - шепотом спросил Славушка.

- Едем в политотдел.

Поезд и вправду вскоре пошел.

Проснулись мальчики от холода. Сквозь оконца под крышей просачивался серый рассвет. Какие-то машины, ящики, тюки, в углу что-то накрыто брезентом. И нигде никаких людей.

Вагон тряхнуло, и поезд остановился.

Славушка вскочил.

Брезент вдруг зашевелился, из-под него вылез молодой парень в ватной телогрейке, только-только пробиваются усы, следом за ним мрачный пожилой солдат в длинной шинели, подпоясанной широким рыжим ремнем.

- Добренького утречка, - сказал парень. - Приехали.

Он подошел к двери, поднатужился...

И не успевает дверь откатиться, как в вагон заглядывает военный в фуражке и суконной гимнастерке, перетянутой портупеей.

- Товарищ Снежко! - выкрикивает он. - Вы что, шутите? Добираетесь третий день!

- Не давали паровоз, - мрачно заявляет парень.

Оказывается, он и есть Снежко.

- Революция не считается с отговорками! - кричит военный в портупее и указывает на мальчиков: - Это кто?