Лев Овалов - Двадцатые годы Страница 40

Снежко не теряется:

- Погрузочная команда.

- И со столькими людьми вы не могли вырвать паровоз?!

Снежко оборачивается.

- Смир-но! - командует он. - Товарищ завагит! Типография доставлена, погрузочная команда готова к выгрузке.

- Не заправляй мне баки, Снежко, - усмехается завагит. - Все равно я буду вынужден доложить о вашей безалаберности Розалии Самойловне!

- Не надо! Не надо, товарищ завагит! Нам с Егором и так... - Снежко в отчаянии смотрит на своего спутника в длинной шинели. - Егор, подтверди!

Егор размашисто крестится.

- Беспременно...

- Выгружайтесь! - кричит завагит. - Жив-ва!

Снежко тотчас оборачивается к мальчикам:

- А ну ребят... Начали!

Приходится расплачиваться за проезд, нельзя подвести Снежко, и, наконец, просто надо помочь, двоим тут не справиться.

- Быстрей, - приказывает завагит. - Розалия Самойловна ждет...

Это имя, можно сказать, вдохновляет Снежко. Вагон выгружают за какой-нибудь час. Мальчики трудятся в поте лица.

- Теперь можете быть свободны, - великодушно отпускает их Снежко, созерцая груз на перроне. - На подводу мы как-нибудь сами с Егором...

Шифрин облегченно вздыхает.

- А где политотдел?

- Вон! - указывает Снежко. - За деревьями лавка, а за ней большой дом.

32

Станция как станция. Платформа как платформа. С одной стороны туалет, с другой - пакгауз. Колокол. Затхлые помещения. Булыжная площадь. Мужиков человек сто. Домики. Палисадники. Телеги. Лошади у заборов. Но мальчикам все это ни к чему. Товарищи Шифрин и Ознобишин торопятся.

- Ты заметил, как побледнел Снежко? - спрашивает Славушка.

Шифрин иронически жует губами.

- Бесхарактерность!

- А кто такая Розалия Самойловна, как ты считаешь?

- Скорее всего секретарь политотдела, - догадывается Шифрин. - Может доложить и может не доложить...

- О чем?

- О любом происшествии...

Большой деревянный дом. Принадлежал, должно быть, какому-нибудь зажиточному лавочнику. Крыльцо с резным орнаментом. Из дома в дом снуют военные. Сперва не разберешь, кто командир, а кто рядовой красноармеец. Одежда у всех поистрепалась, шинелишки обветшали, сапоги стерлись, но в общем никто не унывает.

На крыльце часовой:

- Куда?

- К начальнику политотдела.

- Документы?

Шифрин предъявляет комсомольский билет, Славушка - удостоверение Успенского волкомпарта.

- Проходите.

В комнате тесно, полно и столов и людей. Писаря или кто? Большая пишущая машинка. Курносый юноша в папахе выстукивает на сером листе, повторяя вслух: "При-ка-зы-ва-ю... Приказываю..." Некто с седыми усами и во френче что-то усердно пишет. Двое спорят: "Я вам говорю... Да вы поймите!" Полевой телефон. "Я вас слушаю... Я вас слушаю..." Еще телефон...

Шифрин вытягивается перед человеком с седыми усами.

- Можно видеть начальника политотдела?

Тот указывает на дверь:

- Туда.

Никто их не замечает, не останавливает.

Шифрин бросает взгляд на Славушку: "Идем, идем..."

Опять столы. Еще больше, чем в первой комнате. Славушка жадно все рассматривает. Стопки книг. Несколько командиров. Это уже определенно командиры. На одном столе два баяна. На другом - початая буханка ржаного хлеба.

Шифрин и здесь подходит к самому пожилому:

- Кто здесь начальник политотдела?

- Скоро будет.

Мальчики замирают у стены. Выгонят или не выгонят? Кажется, они никому не мешают. А может быть, и мешают, но здесь привыкли к посторонним.

Скоро будет. Скоро будет... А его все нет!

Вдруг стук. Дверь! Точно порыв ветра, и частая дробь дождя. Шаги! Дверь нараспашку, и в комнату входят три, нет, четыре человека. Впереди женщина, позади нее двое, нет, трое военных, один в шинели, двое в стеганых куртках. В гимназии была такая преподавательница французского: так скажет "голубчик", что легче сквозь землю провалиться, чем взглянуть на нее и в чем-либо признаться. Знакомая серая дама в сером платье, волосы с проседью и кислая мина на лице, впрочем, не столько кислая, сколько сердитая. Необычная учительница, поверх платья черная кожаная куртка, волосы подстрижены, и на ногах хромовые офицерские сапоги. Нет, таких учительниц Славушка еще не видывал!

Один из двоих, что в стеганых куртках, невысокий, круглолицый, с девическими голубыми глазами, домогается какого-то ответа:

- Розалия Самойловна! Как же все-таки поступить?

- Расстрелять.

Вот что говорит дама в сером! Вот тебе и преподавательница французского языка!

- А кого? - спрашивает человек в стеганой куртке. - Отца или сына?

- Обоих, - лаконично отвечает дама. - И пусть о приговоре узнает как можно больше народа. - Взгляд ее обегает комнату и находит нужного ей сотрудника. - Товарищ Мавракадаки, напишите листовку, заголовок "Дезертирам не будет пощады", покажите мне через полчаса, предупредите типографию напечатать без промедления. - Мальчиков заметила, как только вошла: - Это кто?

- Вас ждут, Розалия Самойловна.

Так эта дама и есть начальник политотдела?

Шифрин еле слышно произносит:

- Мы к вам...

Изящным движением дама вскидывает лорнет в черепаховой оправе... Как же Славушка сразу не заметил лорнет на тонком черном шнурке? Начальник политотдела Тринадцатой армии рассматривает посетителей в лорнет!

- Нам нужен начальник политотдела, - говорит Славушка.

- Я заведующая политотделом, - подтверждает дама. - Слушаю вас, товарищ.

- Я... мы... насчет литературы, - запинается Шифрин. - В губкомоле давно собирались обратиться в политотдел...

- А у меня к вам поручение, - волнуясь, говорит Славушка. - Я из Успенской волости. По поручению волостного комитета партии. У меня к вам письмо...

Можно не сомневаться, заведующая политотделом никогда не слышала об Успенском, но смотрит на мальчика так, точно знает об обитателях Успенского все.

- Проверил кто-нибудь ваши документы? - осведомляется она, хотя ей-то, несомненно, не нужны никакие документы, она и без документов каждого видит насквозь.

- Да, - подтверждает Шифрин, имея в виду часового.

- Вас зовут?

- Шифрин, политпросвет городского райкома Орла.

- Самойлова, - называется, в свою очередь, заведующая политотделом, подавая каждому руку. - Слушаю.

Шифрин повторяет что-то о литературе, литература очень нужна... Заведующая политотделом переводит взгляд на Ознобишина.

- У меня два дела, одно от коммунистов нашей волости, и другое от нас двоих...

- Слушаю, слушаю, - торопит заведующая политотделом.

- Поручение наших коммунистов могу передать вам только наедине, говорит Славушка. - Это секретно.

Заведующая политотделом согласно наклоняет голову, для нее это привычно.

- Хорошо, идемте.

На этот раз ее никто не сопровождает. Славушка выходит следом за ней в узенький коридорчик, и вот они в тесной комнатке, которая, как понимает Славушка, и есть кабинет заведующей политическим отделом армии.

Ломберный столик вместо письменного стола, два стула, обитых зеленым плюшем, табурет, переносный несгораемый ящик, в углу вместительный кожаный чемодан, и за японской ширмой железная койка, небрежно прикрытая суконным солдатским одеялом.

Кабинет для особо важных разговоров, и здесь же ее спальня. На столе бювар с бумагами, на подоконнике стакан с водой, пузырек с какими-то каплями, зубная щетка, коробка с зубным порошком и флаконы с одеколоном, Славушка видел такие у матери, интеллигентная дама в боевом походе.

- Так что у вас?

Славушка ставит ногу на табурет, раскручивает обмотку, подает бумаги.

Товарищ Самойлова кладет карту на стол.

- Так... так... - Она складывает карту, ее продолговатое лицо вытягивается еще больше.

- Благодарю вас, товарищ, - говорит она, не глядя на Славушку, и быстро выходит. Славушка за ней. - Товарищ Пысин! - зовет Розалия Самойловна. Немедленно соедините меня по прямому проводу со штабом Южного фронта.

Должно быть, ее здесь здорово побаиваются, потому что товарищ Пысин исчезает мгновенно.

Теперь товарищ Самойлова рассматривает мальчиков более доброжелательно, чуть подавшись вперед, как делают это близорукие люди.

- И что еще?

- Мы хотели бы... - Славушка оглядывается на Шифрина. - Мы хотим на фронт!

Розалия Самойловна молчит, но Шифрин чувствует, она с ними не согласится.

- Мы можем пойти на политработу, - спешит он сказать. - На политпросветработу...

- Нет, нет и нет! - сердито восклицает Розалия Самойловна. - А кто будет работать после того, как мы отгоним Деникина? - Еще будет сдана Змиевка, еще будет сдан Новосиль, еще будет сдан Орел, а она уже знает все наперед. - Вот что, товарищи, сейчас мы отступаем, но скоро будем наступать. Придется хорошо поработать...

То, что она говорит, почти сказка, но Славушка верит ей, он верит в такие сказки.

- Вам придется пробыть в отделе до утра, - говорит она Славушке. Можете понадобиться. Но бездельничать незачем...

Подзывает товарища Мавракадаки.