Гостья из прошлого - Алексей Борисов Страница 4

— Документы кое-какие, для служебного пользования. Пусть у тебя полежат, хорошо? — сказал Алексей.

Барсик терся об его штанину и урчал, как трактор.

— А ты сейчас куда?

— Повстречаюсь кое с кем. Забегу попозже или позвоню. Сам не звони.

— Я завтра утром уезжаю, — сказал Юра.

— Уезжаешь? — Алексей положил свою папку с бантиком на письменный стол и присел на краешек дивана, отодвинув скомканную простыню.

— Хотел на недельку в Кабардинку рвануть, в море покупаться.

— Покупаться — это классно.

Неуместность мелких планов отдыха на Черном море была очевидной в свете открывшихся политических обстоятельств. «А почему я обязан что-то менять? С какой, вообще, стати? Это их дела, не мои, — внезапно с раздражением подумал Юра. — Пусть между собой разбираются».

Инициатива с референдумом о судьбе АЭС взорвала атмосферу в доселе тихом краю. Ее там же, со сцены «Карлика», благословил вождь радикальной оппозиции, а всяческие активисты и добровольные помощники под командой Новицкого претворили в жизнь. Голосование состоялось одновременно с выборами, принеся ошеломляющий успех демократам. Новицкий отправился заседать в российский парламент, студента Иванникова в девятнадцать с половиной лет избрали депутатом горсовета.

— Ты сам это придумал или заранее решили? — допытывался Юра.

— В мемуарах всю правду напишу, — отшучивался Алексей.

То был его звездный час. Из полуживого комсомола он демонстративно вышел, причем даже раньше, чем Ельцин из КПСС. Зачастил в командировки, теперь преимущественно в Москву. В горсовете возглавил комиссию по гласности, которая взялась разоблачать образ жизни номенклатуры. Коллектив боевого листка пополнили несколько вчерашних независимых литераторов, которых обаял Иванников. Платили штатным разоблачителям нежирно, однако Алексей, ссылаясь на старших коллег-депутатов, рисовал заманчивые перспективы. Влиться в лагерь демократической прессы он предложил и Юре. Зуев, осознавая, что полноценно совмещать листок с университетом не получится, отклонил предложение.

На их отношениях это ничуть не сказалось. Юра, по-прежнему держась за филфак, в душе восхищался напором и удачливостью Алексея. Всё, о чем он мог только помечтать, удавалось Иванникову буквально в одно касание. Алексей, в свою очередь, заскакивал к нему в гости или приглашал к себе домой, иногда просил об одолжениях, связанных с учебой. Весь четвертый курс он балансировал на грани вылета, затем, к ужасу родителей, перевелся на вечернее отделение…

— Договорились? — без тени сомнения в голосе произнес Алексей и подвинул папку в сторону Юры.

— Может, у Лены надежнее будет?

— Нет, не будет. С ней тема закрыта.

Это было сказано так, что охота спорить у Юры в принципе не возникла.

— Держись! Свяжемся до твоего отъезда, — подытожил Алексей, на прощание почесал Барсика за ухом и удалился, не говоря больше ни слова.

Папку с документами Юра переложил на книжный шкаф, так как его полки заодно с ящиками стола были переполнены. Внутри дивана лежало свернутое вчетверо теплое одеяло и тесно, впритык, стояли коробки с осенней и зимней обувью. Найдя временное решение, он направился на кухню, где водрузил на плиту чайник и включил черно-белый Schilalis. Завтракая чаем и куском черного хлеба с дефицитной докторской колбасой (мама достала ее через свою приятельницу из сферы общепита), Юра вспомнил, как всё произошло с Леной.

Алексей дружил с ней, начиная с восьмого класса, поэтому и не интересовался девушками из группы. Она перевелась из другой школы, после того как ее отец, инженер завода полимеров, улучшил жилищные условия, и семья переехала в новый микрорайон с панельными девятиэтажками. Внешностью Лена, возможно, уступала заграничным красоткам с популярных постеров, но была в ней какая-то изюминка, побуждавшая самых шустрых ребят оборачиваться ей вслед. Юра полагал, что друг не устоял перед томным взглядом ее больших карих глаз, которые и его не оставили равнодушным.

Лена, впрочем, была способна обаять не только взглядом. Она с младших классов посещала секцию легкой атлетики, участвовала в областных соревнованиях и успевала учиться на «отлично» по всем предметам, кроме химии. Та ей по иронии судьбы никак не давалась, и четверку Лене ставили только чтобы не портить успеваемость. «Ну, не мое это — полимеры», — вполне беззаботно высказывалась она на сей счет. О делании карьеры девушка, кажется, не задумывалась, и тут она точно пошла в родителей. Отца давно уже не перемещали вверх по служебной лестнице (вероятно, из-за нежелания вступать в партию), а мать всю взрослую жизнь трудилась простым бухгалтером.

Насколько было известно Юре, у Алексея с Леной всё развивалось совершенно неспешно и платонически — в виде прогулок на свежем воздухе, посещения театров и кино, совместного празднования дней рождения. На выпускном они обнимались и целовались, уединившись в школьном саду. Дальше, как откровенно поделился Иванников, перефразируя генерального секретаря, процесс не пошел. Вузовская круговерть оставила меньше простора для лирики: Лена и Алексей занимались в разные смены, к тому же ее истфак базировался в другом корпусе университета. А его депутатство с командировками свело понятие личной жизни к чистой абстракции.

Развязка произошла за полмесяца до утреннего визита Иванникова. Ничто не предвещало такой исход. Воскресную поездку на природу затеял сам Алексей, избрав ее конечным пунктом турбазу общей альма-матер. Кроме него, Лены и Юры, в путь отправилась девушка по имени Катя, тоже студентка истфака. Ехали, как в былые времена, сначала на электричке, затем на битком набитом автобусе до близлежащего пионерлагеря — водитель обслуживал его и калымил, беря левых пассажиров. Что касалось турбазы, Алексей знал ее окрестности как свои пять пальцев и уверенно повел компанию мимо деревянных летних домиков вдоль петлявшей сквозь камыши речки.

Заветное место оказалось неподалеку, где сосновый лес подбирался почти к самой кромке берега. Песчаного пятачка хватило как раз для них. Расстелили принесенные с собой полотенца, одежду побросали на бревно и через пять минут уже купались и ныряли, поднимая брызги. День выдался чудесным: после дождей, в конце рабочей недели нагрянувших откуда-то с востока, снова припекало солнце, а вода, вопреки поверью насчет Ильина дня, нисколько не успела остыть. На мелководье безбоязненно резвилась мелкая рыбешка, и Алексей сказал, что здесь водятся раки.

После купания все растянулись на полотенцах, подставляя тела солнечным лучам. Мигом проснувшийся зверский голод утолили заранее нарезанными огурцами, помидорами и поделенным по-братски цыпленком табака. Еду запили домашним компотом из вместительного термоса, который прихватил с собой Юра.

— Я и не думала, что депутаты как простой народ отдыхают, — лукаво заметила Катя, которая улеглась на спину и закинула руки за голову.

Алексей усмехнулся.

— Настоящий депутат неотделим от народа.

— Твоя газета писала, как сюда из обкома ездили?

Подруга Лены не церемонилась говорить народному избраннику «ты». Она вообще, как понял Юра, была не из стеснительных. Ее