Развилки - Владимир Александрович Дараган Страница 4

— Сестра сказала, что на работе его и хватились. Уже две недели, как он пропал. Телефон не отвечает, машины во дворе нет, сестра плачет, никто ничего не знает.

Никита посмотрел на часы. До обеденного перерыва полчаса, за полтора часа успеет обернуться.

— Хорошо, — сказал он, — выезжаю.

Сунул Татьянам листки с инструкцией, сказал, чтобы они сделали копии, подготовили список вопросов, надел куртку и отправился домой. По дороге он попытался позвонить Максу, услышал, что абонент недоступен, и тут до него дошло — с Максом и в самом деле что-то случилось. Последняя запись в его блоге была сделана вечером первого ноября, сразу после его ухода. Макс написал о «дорогах, которые мы выбираем», извинился за использование чужих слов и развил мысль, что дороги выбираем не мы. Никита пробежал пост до конца, узнал, что все это замечательно, иначе мы бы знали свое будущее, что привело бы к массовой депрессии, а также к научно-техническому и культурному регрессу.

Полицейской машины во дворе не было, но у подъезда, где жил Макс, стоял зеленый «фордик» сестры Макса — о ней он пару раз рассказывал, хвалил ее аналитический ум, который, правда, мешал ей выйти замуж и жить счастливо, как положено жить молодой и красивой женщине.

Сестра Макса оказалась блондинкой с круглым лицом, голубыми внимательными глазами и небольшим, чуть вздернутым носиком. Она кивнула, когда Никита представился, сказала, что ее зовут Варя, и пригласила войти.

— Меня попросили посмотреть его бумаги и документы. Сами уехали проверять камеры слежения, но сказали, что в ту ночь была непогода и шансов проследить машину почти нет. Наша камера показала, что кто-то выехал на машине Макса в пять утра, но кто был за рулем понять невозможно. Я не нашла его паспортов — ни российского, ни заграна. Водительских прав и кредиток тоже нет.

— А одежда?

— Нет теплой куртки и осенних ботинок. Такое впечатление, что он оделся, взял документы и куда-то уехал. Я смотрю бумаги — ничего не понятно. Нашла блокнот — там выписки из статей древних философов… Вот еще: нет планшета, телефона и ноутбука.

— Вряд ли воры. Зачем им паспорта?

— Да, вряд ли. Когда полицейские узнали, что нет паспортов, а все вещи на месте, сразу уехали, сказали, что не видят состава преступления.

Никита огляделся. Двухкомнатная квартира, комнаты проходные. Мебель из ИКЕА, но диван дорогой, явно сделан на заказ — уж очень он хорошо вписался между шкафом и журнальным столиком. Книжные полки, два кресла, на журнальном столике книги: Ницше, Сартр, Платон…

— Странно, что ничего не сказал на работе, — Никита рассматривал книги на полках. Три из них были заняты книгами по финансам и рынку акций.

— Он играл на бирже, свою систему разработал. Говорил, что решил финансовые проблемы на много лет вперед, — сказала Варя, следя за его взглядом.

— То есть, он мог бросить работу в любой момент?

— Да, но ему было в банке интересно, — кивнула Варя. — Он там изучал характеры и стиль жизни клерков. Ни с кем особо не сближался, но и врагов у него не было. Но со своим начальником они дружили, часто вместе ездили во всякие экзотические места.

— И начальник ничего не знает?

— Он и поднял панику. Без его звонка полиция бы не стала этим так усердно заниматься.

Тут у нее зазвонил телефон. Варя кого-то внимательно выслушала, сказала спасибо, положила телефон на стол.

— Сказали, что похожая машина ехала на север по Ярославскому шоссе. Это камера у МКАДа. У нас на Ярославке нет ни знакомых, ни родственников.

— Может женщина? С ней что-то случилось, и он уехал.

— И не позвонил на работу? И не позвонил мне? И отключил телефон?

— Да, не сходится, — согласился Никита.

— Нет у него сейчас женщины. После развода он ни с кем серьезно не общался. И друзей у него толком нет. Макс вообще тяжело с людьми сходится. Мне он только про тебя и про своего начальника рассказывал.

Они обменялись телефонами, и Никита вышел на улицу. У подъезда стоял Колян. На ногах растянутые спортивные штаны, стоптанные тапочки, куртка расстегнута.

— Заметил тебя в окно, но не успел выскочить, — сказал он. — Что там, рассказывай.

Никита рассказал.

— Точно баба, — сказал Колян. — Попала в аварию, он к ней рванул и про все забыл.

— А зачем телефон выключил?

— Телефон в машине оставил, и он разрядился, — Колян был очень горд, что разрешил загадку.

— А почему в пять утра?

— Из больницы позвонили, пусть его входящие проверят, — Колян говорил уверенно, убежденный в своей правоте.

— Тебе бы в полиции работать, — похвалил его Никита.

— А то! — Колян довольно ухмыльнулся. — Я бы там…

Что именно сделал бы Колян в полиции Никита не узнал. Хлопнул его по плечу и побежал к метро. Татьян он застал в тех же позах.

— Есть вопросы? — спросил Никита.

— Есть, — сказала Татьяна с блокнотом. — Вот тут.

Она показала на первую строчку инструкции.

— И дальше по всем строчкам, — добавила другая Татьяна.

Никита вздохнул и включил компьютер.

Варя позвонила через два дня.

— Макс прислал на работу фото заявления, что по личным обстоятельствам он просит его уволить по собственному желанию.

— Ура, живой! — Никита вздохнул с облегчением.

— Ну да, живой. Непредсказуемость в его стиле. Непонятно, почему он телефон отключил, но это мелочи. От него всего можно ожидать. Вернется — расскажет. Мне он тоже написал: «Все в порядке, странствую, обнимаю».

— Надо бы в полицию позвонить.

— Уже! Они посмеялись, обозвали меня паникершей, пригласили заходить, если что.

— И где он может быть? — спросил Никита.

— Где угодно. Я знала маршрут, когда он с Панкратом, его начальником, отправлялся на яхте или в горы. Знала от Панкрата. А так он сам не знает, куда его занесет.

— Мне он ничего не говорил, — сказал Никита.

Варя засмеялась.

— А ведь ты сейчас его лучший друг. Если хочешь, я тебе про него расскажу. Приезжай сегодня вечером. Я на Воронцовской живу, это около Таганки. У меня плов есть. Он из кулинарии, но вкусный. Прихвати по дороге бутылку красного сухого. Отметим находку нашего пропащего.

Никита мне рассказал о встрече с Варей. Я опущу несущественные детали: как он наткнулся на неработающий домофон, как Варя долго не подходила к телефону, как он уговорил женщину с коляской, что он не квартирный вор, а идет в гости, что плов был практически несъедобным… Он пересказал главное: рассказ Вари о Максе.

— Ты только учти, — сказал Никита, — она выпила, была счастлива от новостей и главное — она любит брата и никогда не скажет о нем ничего плохого. Вот, что сказала Варя. Это практически был ее монолог.

…ты только не перебивай. Работаю я из дома, знакомых мало, скоро вообще разучусь нормально говорить, так что ты попался, буду вспоминать устную речь. Сегодня чудесный день, хорошие новости, да я еще и выпила. Так что держись.

Макс — он чудесный. Мы рано потеряли родителей, жили с бабушкой, Макс старше, он заменял мне отца, был лучшим другом. За ним я была, как за каменной стеной, уж прости за изъезженный штамп. Разъехались, когда он женился. Встречались редко, но между нами словно натянута ниточка понимания и поддержки. Перезванивались тоже редко, но знаешь… есть люди, которые всегда рядом, даже, когда они далеко. А Макс часто был далеко. Особенно после развода. Понимаю его жену — долго выдержать Макса может только любящий его человек. С ним главное — не залезать в его внутренний мир, в его личное пространство. Что творится в голове Макса — постороннему понять невозможно. Да и сам Макс не смог бы сформулировать, о чем он думает в данный момент.

Когда он уезжал, а уезжал он часто, никогда сам не знал, куда его занесет. Полетит, например, в Марсель, но пробудет там два часа и унесется в какой-нибудь городок, чтобы побеседовать с великими. Непонятно? Вот пример. Он мог приехать в прованский город Салон, где жил и работал Нострадамус, и там несколько дней бродить по улицам, споря с Нострадамусом о смысле его катренов. А потом разругается с великим предсказателем