Вячеслав Софронов - Кучум (Книга 1) Страница 41

-- Сам пойду,-- Кучум вскочил с подушек,-- а ты,-- повернулся к Алтанаю,-- останешься главным и чтоб сегодня никакого пьянства. Смотри у меня,-- и поднес к плоскому носу башлыка сжатый кулак.

-- Э-э-э, хан,-- отвернул тот лицо от крепкого ханского кулака,-- о чем говоришь. Вчера все вылакали и опохмелиться даже не оставили. Шакалы.

Когда все вышли из шатра, чтоб собраться в ночной поход, то Кучум задержал башлыка, спросив тихо:

-- От охотников, что за сестрой отправил, ничего не слышно?

Алтанай пожал недоуменно плечами и закачал головой:

-- Быстро хочешь, хан, такое дело сразу не делается. Ждать надо... Добрые охотники пошли, коль жива она, то непременно найдут.

-- Пусть ищут хорошо, а то... сам знаешь...-- и вышел из шатра.

Когда он уже садился на коня, то увидел ковыляющего к нему толстого Соуз-хана. Он слегка прихрамывал, одной рукой опираясь на палку, а другой прижимая жирный живот.

-- Хан, о великий хан, ты даже не навестил меня, а я был ранен во вчерашнем бою. Я дрался, как лев,-- причитал он.

-- Многие ранены,-- отрезал Кучум,-- говори, чего хочешь?

-- Хан, ты видел мою преданность и должен верить мне...

-- Говори, чего ты хочешь? -- нетерпеливо повторил Кучум.-- Я спешу.

Соуз-хан, подойдя вплотную к нему, ухватил за стремя и, громко дыша широко открытым ртом, произнес:

-- Я хочу стать твоим визирем. Самым главным визирем и править всеми улусами.

-- Хорошо, ты будешь им,-- неожиданно легко согласился Кучум,-- но сперва надо разделаться с остальными беками и найти Едигира. Среди убитых его не нашли.-- И, чуть помолчав, добавил:-- Ты случаем не видел женщину из того шатра? -- Он махнул рукой в сторону, где стоял шатер Зайлы.

-- О какой женщине ты говоришь? -- Соуз-хан вздрогнул и сильней прижал руку к раненому боку.-- Я всю ночь и весь день лежал в своем шатре и очень страдал. Я очень страдал,-- добавил он, для верности застонав.

-- Значит, не видел? -- переспросил негромко Кучум.-- Тогда прощай...-И, тронув коня, поехал из лагеря, где уже собрались сотни, готовые идти в ночной набег.

Соуз-хан, оставшись у ханского шатра, тяжело перевел дыхание и подумал: "Неужели он что-то узнал?.."

СЕЗОН ЗЛОЙ ВОДЫ

Весь остаток ночи шли Зайла-Сузге и хромой конь, несший на спине раненого Едигира. Им попадалось множество малых речек и ручьев, которые они частью перебредали, а иногда и переплывали вместе. Зайла вся вымокла, но не останавливалась ни на миг, чтоб обсушится, выжать одежду, вылить воду из сапожек.

Она прочно привязала своим поясом Едигира к седлу и лишь иногда останавливалась проверить, не сполз ли он, слушала стук его сердца и неровное дыхание. От того, что он дышит, ей становилось спокойнее, и дальше шла уверенней, не чувствуя усталости и холода.

Зайла понимала, что брат непременно направит погоню, хватившись ее, и у них в запасе только одна ночь, чтоб уйти дальше от лагеря. Она не пошла и к соплеменникам Едигира и своего мужа, боясь, что кто-то из них может оказаться предателем. Если своя собственная судьба ее не очень волновала, то Едигиру, попади он в руки степняков, грозила неминуемая смерть.

-- Нет, милый мой, я спасу тебя, выхожу тебя, и мы уйдем из этих мест далеко, далеко. Я найду Сейдяка, и мы вырастим его.

Почему-то о Бек-Булате почти не думала, не болела душа о муже. Верно, оттого что остался он чужим, хоть и хорошим человеком, к которому она относилась скорее как к близкому другу. Не больше...

Под утро они вышли к довольно большому селению. Зайла испугалась, что собачий лай, который доносился от околицы, привлечет к ним внимание поселенцев. Однако никто не вышел навстречу. Тогда, привязав лошадь в кустах, она решительно направилась к селению.

Собаки не посмели подойти к ней близко и скрылись за хижинами, высовывая оттуда острые морды. Зайла ласково позвала их, похлопав по бедру открытой ладошкой, и две из своры, нерешительно виляя хвостами, подошли вплотную и даже попробовали лизнуть ей руку.

-- Бедненькие мои,-- пожалела их Зайла,-- совсем худые и тощие. Что же хозяева вас так плохо кормят? Отощали совсем.

Затем она подошла к ближней полуземлянке и громко позвала:

-- Эй, хозяева, есть тут кто? -- Немного послушала, но никто не отозвался, не пошевелился внутри.

-- Странно,-- проговорила она,-- уже и вставать давно пора.-- И только тут заметила, что дверь, сплетенная из толстых ветвей и обтянутая шкурой какого-то зверя, полуоткрыта. Из жилища тянуло чем-то кислым, но тепла не чувствовалось. Она отодвинула дверь и заглянула внутрь. Там было пусто...

-- Странно, очень странно...-- тихо прошептала она и пошла к другой землянке, откинула дверь, но и там никого не было. Проверила еще несколько жилищ и поняла, что все жители оставили свое селение день или два назад.

-- Да,-- прошептала она,-- верно, война согнала их с обжитого места, и они спрятались где-то в лесу.

Тут ей пришло в голову, что она может взять в брошенном селении что-то необходимое для себя и Едигира, и она стала более внимательно осматривать землянки, переходя из одной в другую.

Так она постепенно набрала несколько старых облезлых шкур, сломанный нож, миску с отбитыми краями. И самое главное, она наткнулась на оброненное кем-то на полу небольшое кресало в замшевом мешочке со шнурком из конского волоса. Там же лежала металлическая пластина с зазубринами по краям. Зайла-Сузге несказанно обрадовалась такому подарку незнакомых людей и надела шнурок на шею. Затем она пошла на берег реки, надеясь и там обнаружить что-то полезное для себя.

И на сей раз ей повезло; на кольях висели развешенные сети, которые, верно, в спешке забыли хозяева. А у берега стояла небольшая лодка, правда, с незначительной дырой в боку.

-- Это не самое страшное,-- прошептала Зайла И заткнула ее старой тряпкой, прихваченной из селения. Потом нашла кусок смолы, который обычно рыбаки хранят на берегу для заделки своих лодок. С помощью смолы ей удалось так промазать тряпку, чтобы не дать воде попасть внутрь лодки.

-- Хвала Аллаху! -- прошептали ее губы.-- Кажется, теперь мы спасены.-И она кинулась переносить собранные ею вещи в лодку, а потом уже побежала на конец селения и, отвязав лошадь, повела ту к воде.

Две собаки, которых она приласкала, неотступно следовали за ней. Зайла кинула им кости, найденные в землянках, и те с жадностью смотрели на нее, ожидая, что она даст им что-то еще не менее вкусное.

-- Однако возьму я вас, собачки, с собой. Поплывете? -- обратилась она к ним, подведя коня к самой воде, где стояла наполовину вытащенная на берег лодка.

Собаки молчали и преданно смотрели ей в глаза, активно помахивая лохматыми хвостами.

-- Вижу, что согласны, вижу...-- продолжала она беседовать с ними, отвязывая Едигира от седла,-- вместе нам будет хорошо... Так ведь...

Самое трудное было опустить Едигира на землю и втащить в лодку. Зайла сообразила, что нужно привязать ему ноги к седлу, а голову опустить вниз, а потом потихоньку ослаблять веревку. Так она и поступила и, тяжело дыша и обливаясь потом от неимоверных усилий (он был раза в два тяжелее ее самой), наконец опустила сибирского правителя на землю.

Подтянув его к самой лодке, с трудом втащила внутрь ее и столкнула в воду. Потом подозвала собак и, поглаживая по голове по очереди каждую и не переставая нашептывать им ласковые слова, заставила забраться в лодку.

Зайла осторожно села в лодку, оттолкнулась веслом. "Теперь мы спасены!" -- подумала она и все внутри запело, заликовало. "Гей!" -- громко крикнула она и сделала сильный гребок. Лодка легко слушалась ее и уверенно шла к середине реки.

Хромая лошадь, освобожденная от всадника, вначале не поняла, что ее оставляют одну в незнакомом месте, а потом, подняв высоко голову, глухо заржала и бросилась в воду.

Зайла, увидевшая это, даже скорее, услышавшая громкий всплеск, повернулась к берегу и громко закричала:

-- Куда ты, глупая?! Тебе же не доплыть с раненой ногой! Вернись!

И лошадь как бы поняла ее крик и повернула обратно к берегу. Выбралась на песчаную отмель, отряхнулась всем телом и медленно побрела вдоль берега, не желая выпускать из вида уплывающую лодку с людьми, удерживаемая незримой нитью привязанности к хозяину.

-- Глупая, какая глупая! -- повторяла Зайла, и слезы закапали из ее черных глаз.-- Ну, не тащить же тебя за собой?! А так нас быстро найдут и схватят... Что же делать?! Что?!

Но тут застонал Едигир и чуть повернулся, едва не перевернув утлую лодчонку. Зайла одновременно обрадовалась, что любимый подал признаки жизни, наконец-то пришел в себя, и испугалась. Испугалась за него, что если сейчас перевернется лодка, то она не сможет" спасти его, и он неминуемо утонет.

-- Миленький, осторожней, миленький...-- зашептала она,-- лежи, лежи тихо и не шевелись, а то погубишь нас обоих.

И Едигир затих, впав снова в беспамятство и задышал неровно, чуть разжав губы. И на лице показалась тоненькая струйка крови, сбежавшая из раны на голове, Зайла осторожно дотянулась до него, вытерла кровь и опять принялась грести, направляя лодку по течению дальше и дальше от покинутого людьми селения, от мужа, от сына и брата.