Максим Горький - Чудаки Страница 5

М а с т а к о в (подходя к ней). А вы не сердитесь... Ведь вы добрейшая душа!

М е д в е д е в а. Не могу, батюшка! Мать я, и у меня погибает дочь... да! Вы - милый человек, хороший вы человек, ну а материнское - вам неведомо и непонятно. Мук моих вы не знаете, слёз не видите, думушки мои бесконечные неведомы вам... Сына потеряла, теперь - дочь теряю... каково это?

(Самоквасов мрачно нахмурился и отходит прочь.)

М а с т а к о в. Дочь теряете? Почему же?

М е д в е д е в а (грубовато). Да что вы - не видите, как она измоталась, устала, изнервилась вся? Ночами - не спит, плачет... А он ей всё о смерти, всё о том, что вот он, молодой, умирает, а она будет жить...

М а с т а ко в (удивлённо). Он? А я думал - он... не так...

М е д в е д е в а. Разве такая она была? Спокойная, крепкая, весёлая! Бывало - целый день смеётся, поёт...

М а с т а к о в. Мне казалось, что у него очень развито чувство человеческого достоинства и он... не станет...

М е д в е д е в а. Не станет! Как же! Эдакий-то самолюб да стеснялся бы? Он же первое лицо на свете... ведь из его речей выходит, что когда он помрёт - и мир весь помереть должен, и солнце погаснет... вишь какой лакомый! Да ещё целует её иной раз, о господи! Вдруг заразит, а? Ведь это что же? За что?

С а м о к в а с о в (рычит). Это... я вам скажу... это уж я не знаю...

М е д в е д е в а. Ну, батюшка, тоже и все вы, мужчинки, хороши...

Е л е н а (предостерегая). Не слишком ли жёстко говорите вы? (Указывает глазами на Самоквасова.)

М е д в е д е в а (изменяя тон). Да. Забылась, пожалуй. Мать! Не за себя ожесточаюсь - за дочь... мне что себя жалеть? А дитя своё я обязана хранить... и больно мне видеть, как отравляют душу её смертной тоской... да!

С а м о к в а с о в (Мастакову). Вот положение, а? Вот - как тут, что вы скажете? (Взволнованно отходит прочь.)

М а с т а к о в (негромко). Не смеет умирающий тащить в свою могилу живого...

С а м о к в а с о в. А вот видите - тащит! Ненавижу я этого Васю. Иронический он человек, но - ничтожный!

М е д в е д е в а. Водицы бы мне, что ли...

С а ш а (из-за деревьев). Сейчас!

М е д в е д е в а. Сердце горит. О, господи... милосердный господь наш!.. Сохрани и помилуй юность... одари её радостями от щедрот твоих!

(Все замолчали, поникли. Саша приносит воду. С террасы, позёвывая, идёт Вукол Потехин.)

В у к о л (подходя). Я спал - одиннадцать часов подряд! Лёг - в восемь, встал в семь. (Оглядывает всех.) Я думал, вы чай пьёте. (Медведевой.) Почему, премудрая, у вас такое свирепое лицо?

М е д в е д е в а (встаёт). Да так... Пришла к чужим людям, нажаловалась, наскрипела... Простите... пойду домой.

Е л е н а. Посидите с нами!

В у к о л. Эге, да все вы чего-то... не в духе как бы?

М е д в е д е в а (покорно). Нет, пойду... Зина одна там...

В у к о л. А жених где же? (Ему не отвечают. Самоквасов смотрит на него сердито.) Ничего не понимаю! Заспался. (Самоквасову.) Тебе, Мирон, я чувствую, хочется пива выпить холодного.

С а м о к в а с о в. Мне? (Решительно.) Да, идём... мне очень хочется... вообще... (Быстро уходит.)

В у к о л (идя за ним). Стой! Куда ты?

Е л е н а (Медведевой). Посидите с нами, а?

М е д в е д е в а. Точит он её там... нет, я пойду! Вы простите... может, нехорошо говорила я...

Е л е н а. Не мы будем осуждать вас за это.

М е д в е д е в а. Ой, родная вы моя, тяжело бабой быть! Вы ещё не знаете этого, у вас вон дитя взрослое (кивает на Мастакова), а вот, погодите, когда народится много, да начнутся их юные годы...

(Ушли. Мастаков, посвистывая, смотрит на часы. Возвращается Елена.)

М а с т а к о в. Какая симпатичная старуха-то, а?

Е л е н а. Очень. Русская.

М а с т а к о в (оглянулся, тихо). Лена, как ты думаешь, могла бы она, из любви к дочери, к юной жизни, - совершить преступление? Возможно ведь, а?

Е л е н а (улыбаясь). Думаю - возможно.

М а с т а к о в (горячо). Великолепно! Ах, Лена, как это великолепно! Нет ничего лучше возможностей, и нет им границ, а?

Е л е н а. Я не думаю, чтобы именно она могла - пойми! Но - бывало, что матери делали преступления ради счастья детей, - ты это знаешь!

М а с т а к о в (задумчиво). Но... мне хотелось бы, чтоб и она могла... например - дать яду этому Васе. Она такая славная! Вот тема, а? Только матери умеют думать о будущем - ведь это они родят его в детях своих... (Задумался.) Что такое? Да, мне надо идти...

(Елена взглянула в лицо ему и идёт к дому. Он хмуро смотрит вслед ей.)

М а с т а к о в (вполголоса, неохотно). Ты не хочешь спросить, куда я иду?

Е л е н а (не оборачиваясь). Нет. Зачем? Ты сам сказал бы, если это нужно знать мне.

М а с т а к о в. Я? Сказал бы?.. Подожди минутки две.

Е л е н а (возвращаясь). Ни больше ни меньше?

М а с т а к о в (уныло). Знаешь - я разорву этот рассказ, а? Он плох.

Е л е н а (с оттенком строгости). Почему плох?

М а с т а к о в. Да вот... скажут - фантазия, выдумка... неправда, скажут! Зачем я читал им? Какие тяжёлые люди!.. Николай чем-то заряжен...

Е л е н а (подошла близко к нему, говорит сдержанно, с большой силой). Что тебе мнение этих людей? Это люди, не добитые судьбой, они осуждены на гибель своей духовной нищетой, своим неверием, - что тебе до них? Изучай их, и пусть они будут для тебя тёмным фоном, на котором ярче вспыхнет огонь твоей души, блеск твоей фантазии! Ты должен знать, что они тебя не услышат, не поймут - никогда, как мёртвые не слышат ничего живого. И не жди их похвал, они похвалят только того, кто затратит своё сердце на жалость к ним... любить их нельзя!

М а с т а к о в (обняв её, заглядывает в глаза ей). Когда, Лена, ты говоришь так... ты, добрая и нежная... мне даже немного боязно... Откуда у тебя эта... эта сила, Лена?

Е л е н а. Из той веры в будущее, которую ты внушил мне.

М а с т а к о в (радостно). Я? Это правда? Значит - я могу передать другим мою веру?

Е л е н а. О, да!

М а с т а к о в. Это меня... радует! (Оглядывается и - тихо.) Знаешь иногда мне кажется, что вся Россия - страна недобитых людей... вся!

Е л е н а (тревожно, с укором). Что ты говоришь? Стыдись! Это - не твоё!

М а с т а к о в (снова смотрит в глаза её). Да-а... ты - веруешь! Без колебаний!.. И я тоже могу так... Но - не всегда... Порой я живу в плену этих впечатлений и пока не одолею их - теряю себя, не вижу, где я, что отличает меня от этих людей. (Обнял её за плечи и тихо идёт.) Они входят в душу мне, точно в пустую комнату, сорят там какими-то увядшими словами и маленькими мыслями, тяжёлыми, точно камни... Я начинаю чувствовать осень в груди - и ничего, никого не люблю! Осень - это красиво, ярко, да...

Е л е н а. Но это - не твоё!

М а с т а к о в (оглядываясь). Нет, не моё, Лена... Знаешь - мы плохо устроились, дёшево, но - плохо! Живём, точно на улице... Глухо, никто не приезжает к нам... уже больше двух недель я не видел ни одного литератора... (За деревьями появляется доктор.) Только ты одна... ты, моя умница...

(С а ш а идёт.)

Е л е н а (нерешительно). Хочешь - уедем?

М а с т а к о в. Куда? И где у нас деньги?

С а ш а. Вам записка.

М а с т а к о в (смущён, ворчит). О, злая фея!

С а ш а (уходя, тихо). Я - не злая.

М а с т а к о в (вертит в руках конверт. Елена не смотрит на него. Он - грустно). Да... Лена... вот...

Е л е н а (поспешно, точно не желая слушать мужа). Это вы, доктор?

П о т е х и н (выходя). Я. Не помешал?

Е л е н а. О, нет! Чему же?

М а с т а к о в (комически). Чему ты можешь помещать, почтенный друг? (Суёт конверт в карман и роняет его на землю. Потехин видит это, надвигается вперёд, желая, чтобы Мастаков отступил перед ним.)

П о т е х и н. Я, собственно, очень угнетён.

М а с т а к о в. Судя по лицу - ты не преувеличиваешь.

П о т е х и н. Давеча я тут говорил... Всё это можно было сказать иным тоном, конечно. Мне будет тяжело, если ты подумаешь... что я враждебно настроен против тебя как личности...

Е л е н а (усмехаясь). Полноте, доктор! Может ли он...

М а с т а к о в. Прошу не мешать оратору!

П о т е х и н. Да. Так вот. Я, собственно говоря, всё сказал. Ты, пожалуйста, не думай...

М а с т а к о в. Не могу. Я всегда думаю. Профессиональная привычка, друг мой.

П о т е х и н (угрюмо). Очень рад, что ты шутишь.

М а с т а к о в (отступая и кланяясь). Лорд! Я вижу радость вашу и наслаждаюсь ею.

П о т е х и н (наступив ногой на конверт, улыбается). Чудак ты всё-таки!

М а с т а к о в. Да, всё-таки... (Задумался, отирает платком лицо.) Всё-таки... странное слово, а? Лена... я пойду... Хочешь со мной?

Е л е н а (твёрдо). Нет.

М а с т а к о в. Почему?

Е л е н а. Мне нужно сходить к Медведевым.

М а с т а к о в (опустив глаза). Может быть, я зайду к Ольге Владимировне... хочешь?

Е л е н а. Нет.

М а с т а к о в (кашлянул). Ну, твоя воля!

(Идёт не торопясь, точно ожидая, что его остановят. Елена смотрит вслед ему. Потехин поднял конверт, взглянул, и лицо его расплылось в широкую улыбку.)

Е л е н а (взглянув на него). Чему это вы рады?

П о т е х и н (взмахивая рукой). А вот... (Не решился сказать.) Сейчас придут отец, Медведева, Самоквасов - будем играть в карты.

Е л е н а (уходя). А...

П о т е х и н. Послушайте...

Е л е н а. Что?

П о т е х и н. Вы часто встречали людей, которые не лгут?