Арсений Тарковский - Стихотворения. Поэмы Страница 5

«Если б, как прежде, я был горделив…»*

Если б, как прежде, я был горделив,Я бы оставил тебя навсегда;Все, с чем расстаться нельзя ни за что,Все, с чем возиться не стоит труда, —Надвое царство мое разделив.

Я бы сказал:– Ты уносишь с собойСто обещаний, сто праздников, стоСлов. Это можешь с собой унести.

Мне остается холодный рассвет,Сто запоздалых трамваев и стоКапель дождя на трамвайном пути,Сто переулков, сто улиц и стоКапель дождя, побежавших вослед.

«Записал я длинный адрес на бумажном лоскутке…»*

Записал я длинный адрес на бумажном лоскутке,Все никак не мог проститься и листок держал в руке.Свет растекся по брусчатке. На ресницы, и на мех,И на серые перчатки начал падать мокрый снег.

Шел фонарщик, обернулся, возле нас фонарь зажег,Засвистел фонарь, запнулся, как пастушеский рожок.И рассыпался неловкий, бестолковый разговор,Легче пуха, мельче дроби… Десять лет прошло с тех пор.

Даже адрес потерял я, даже имя позабылИ потом любил другую, ту, что горше всех любил.А идешь – и капнет с крыши: дом и ниша у ворот,Белый шар над круглой нишей, и читаешь: кто живет?

Есть особые ворота и особые дома,Есть особая примета, точно молодость сама.

«Записал я длинный адрес на бумажном лоскутке…» Черновой автограф поэта

«– Здравствуй, – сказал я, а сердце упало…»*

– Здравствуй, – сказал я, а сердце упало, —Верно, и впрямь совершается чудо! —Смотрит, смеется:– Я прямо с вокзала,– Что ты! – сказал я. – Куда да откуда?Хоть бы открытку с дороги прислала.– Вот я приехала, разве не слышишь,Разве не видишь, я прямо с вокзала,Я на минутку к тебе забежала,А на открытке всего не напишешь.Думай и делай теперь что угодно,Я-то ведь рада, что стала свободной…

Град на Первой Мещанской*

Бьют часы на башне,Подымается ветер,Прохожие – в парадные,Хлопают двери,По тротуару бегут босоножки,Дождь за ними гонится,Бьется сердце,Мешает платье,И розы намокли.

Град      расшибается вдребезги                            над самой липой.Все жеПонемногу отворяются окна,В серебряной чешуе мостовые,Дети грызут ледяные орехи.

Кузнечики*

Тикают ходики, ветер горячийВ полдень снует челноком по Москве,Люди бегут к поездам, а на дачеПляшут кузнечики в желтой траве.

Кто не видал, как сухую соломуПилит кузнечик стальным терпугом?С каждой минутой по новому домуСпичечный город растет за бугром.

Если бы мог я прийти на субботник,С ними бы стал городить городок,Я бы им строил, бетонщик и плотник,Каменщик, я бы им камень толок.

Я бы точил топоры – я точильщик,Я бы ковать им помог – я кузнец,Кровельщик я, и стекольщик, и пильщик.Я бы им песню пропел, наконец.

Кузнечик на лугу стрекочетВ своей защитной плащ-палатке,Не то кует, не то пророчит,Не то свой луг разрезать хочет

На трехвершковые площадки,Не то он лугового богаНа языке зеленом просит:– Дай мне пожить еще немного,Пока травы коса не косит!

Мельница в Даргавском ущелье*

Все жужжит беспокойное веретено —То ли осы снуют, то ли гнется камыш, —Осетинская мельница мелет зерно,Ты в Даргавском ущелье стоишь.

Там в плетеной корзине скрипят жернова,Колесо без оглядки бежит, как пришлось,И, в толченый хрусталь окунув рукава,Белый лебедь бросается вкось.

Мне бы мельника встретить: он жил над рекой,Ни о чем не тужил и ходил по дворам,Он ходил – торговал нехорошей мукой,Горьковатой, с песком пополам.

Игнатьевский лес*

Последних листьев жар сплошным самосожженьемВосходит на небо, и на пути твоемВесь этот лес живет таким же раздраженьем,Каким последний год и мы с тобой живем.

В заплаканных глазах отражена дорога,Как в пойме сумрачной кусты отражены.Не привередничай, не угрожай, не трогай,Не задевай лесной наволгшей тишины.

Ты можешь услыхать дыханье старой жизни:Осклизлые грибы в сырой траве растут,До самых сердцевин их проточили слизни,А кожу все-таки щекочет влажный зуд.

Все наше прошлое похоже на угрозу —Смотри, сейчас вернусь, гляди, убью сейчас!А небо ежится и держит клен, как розу, —Пусть жжет еще сильней! – почти у самых глаз.

Шотландская песня*

Прощай, прощай, не скучай по мне,Я скоро соскучусь по дому.Ты верь: я любила тебя, а теперьЯ буду верна другому.

Идет на запад мой пароход,Мой город проходит мимо;Мой друг немолод, угрюм и ревнив,Глаза холоднее дыма.

Пускай он ни слова не хочет сказать,Глаза холоднее дыма,Пускай вдали от родной землиНе буду я любима.

На жизнь и на смерть я люблю его,Мне сладок ветер соленый.Прощай, прощай, мой туманный край,Мой берег зеленый.

Прощай, прощай, не скучай по мне;Бессонный дом, прощай, —Далекие клены, родимый край,Прощай, мой берег зеленый.

Цейский ледник*

Друг, за чашу благодарствуй,Небо я держу в руке,Горный воздух государстваПью на Цейском леднике.

Здесь хранит сама природаЯвный след былых времен —Девятнадцатого годаОчистительный озон.

А внизу из труб СадонаСизый тянется дымок,Чтоб меня во время о́ноЭтот холод не увлек.

Там над крышами, как сетка,Дождик дышит и дрожит,И по нитке вагонеткаЧерной бусиной бежит.

Я присутствую при встречеДвух времен и двух высот,И колючий снег на плечиСтарый Цее мне кладет.

Приглашение в путешествие*

Уезжаем, уезжаем, укладывай чемоданы,На тысячу рублей билетов я выстоял у судьбы,Мы посетим наконец мои отдаленные страны,Город Блаженное Детство и город Родные Гробы.

Мы посетим, если хочешь, город Любовного Страха,Город Центифолию и город Рояль Раскрыт,Над каждым городом вьется бабочка милого праха.Но есть еще город Обид.

Там у вокзала стоит бронепоезд в брезенте,И брат меня учит стрелять из лефоше.А в городе Музыки дети играют сонаты Клементи,И город покинут и чужд потрясенной душе.

Ты угадаешь по влажной соли,Прочтешь по траве, что вдали, на краю земли, —Море за степями шумит на воле,И на рейде стоят корабли.

И если хоть что-нибудь осуществимоИз моих обещаний, то я тебе подарюГород Море, и город Пароходного Дыма,И город Морскую Зарю.

– Мне скучно в твоих городах, – ты скажешь.– Не знаю,Как я буду в городе Музыки жить, никого не любя,А морская заря и море, выгнутое по краю, —Синее море было моим без тебя.

Портрет*

Никого со мною нет.На стене висит портрет.

По слепым глазам старухиХодят мухи,              мухи,                      мухи.

– Хорошо ли, – говорю, —Под стеклом в твоем раю?По щеке сползает муха,Отвечает мне старуха:

– А тебе в твоем домуХорошо ли одному?

«Лучше я побуду в коридоре…»*

Лучше я побуду в коридоре, —Что мне делать в комнате твоей?Пусть глядит неприбранное гореИз твоих незапертых дверей.

Угол, где стояли чемоданы,Осторожной пылью занесло.День опустошенный, тюль туманный,Туалетное стекло.

Будут гости – не подай и вида,Что ушла отсюда навсегда:Все уйдут – останется обида,Все пройдет – останется беда.

Тихо-тихо, лишь настороженныйЖенский голос плачет за стеной,Дальний голос, голос раздраженныйВ нетерпенье плачет надо мной:

– Никому на свете не завидуй,Я тебя забыла навсегда,Сердце есть – пускай сожжет обиду,Пусть в крови перегорит беда.

Петух*