Кирилл Столяров - Казус Страница 5

- Мы познакомились с этим любопытным молодым человеком тридцать пять лет назад, когда он называл себя Штирлицем, - комментировал кинокадры Боб Смит. После падения третьего рейха герр Штирлиц на годик исчез с горизонта и, как птичка Феникс, восстал из пепла под именем месье Жоржа Бламанже, швейцарского финансиста, интересовавшегося военным применением достижений ядерной физики. Потом ему надоела швейцарская маска и он стал англичанином Майклом Келли, собирателем индийских древностей, а через семь лет снова исчез и долго не показывался на людях. Мы уже решили, что не увидимся с ним, но он всплыл в Греции под фамилией Папаникифору, спустя полгода превратился в испанского негоцианта Хосе-Луиса Санчеса, затем - в бразильца Жоана Батиста дос Сантос де Перейра и, наконец, в буддийского монаха Фам Ле Зуя. Так кто же он на самом деле? А вот кто: полковник Иван Рамзаев, снятый на трибуне для почетных гостей во время первомайского парада на Красной площади в 1946 году! Что вы теперь скажете, мистер Рамзаев?

- Да, я - это он, - мужественно ответил Иван Иванович - Что вы хотите от меня, Смит?

- Вот это деловой разговор!--обрадовался американец.- Что вы пьете?

- Ничего. Товарищ Рамзаев, так не пойдет, - запротестовал Боб

- Пока с меня не снимут наручники, я вам не товарищ.

- Чарли, скотина мохнатая! - заревел Боб Смит. - Почему мой дорогой гость до сих пор в наручниках?

- Сорри, босс, - попросил прощения гориллоподобный верзила с волосатыми ручищами, неслышно подошедший из-за спины Рамзаева.

- Смотри у меня! - строго сказал Боб Смит. - Еще раз ошибешься - потеряешь свой кусок хлеба с беконом, хорек вонючий'

- Вери сорри. босс. - жалобно заскулил верзила. снимая наручники с Рамзаева.

- Пошел вон, дурак! - распорядился Бои Смит. -- Мистер Рамзаев, в третий раз спрашиваю: что вы будете пить?

- Сто пятьдесят "столичной" и бутерброд с курицей, укропом и сыром "ори". - сухо ответил Иван Иванович, растирая онемевшие кисти рук.

- Гарри, ты слышал? - заорал Боб Смит, - Живо тащи сюда то, что хочет русский! . . Итак, давайте начистоту, господин Рамзаев.

- Ладно, - помолчав, согласился Иван Иванович, - Начистоту, так начистоту, мистер Дуайт А. Тандерболт.

- Во дает! - восхищенно заметил Парамонычев. - Молоток твой Иван Иванович!

- Обожди, Афоня, это еще не все . . . - Парахнюк выпил полстакана минеральной воды и продолжал читать:

"Квадратная челюсть заокеанского разведчика отвалилась, а толстая рука, державшая бутылку виски "Блэк энд Уайт", затряслась.

- Я помню вас, Тандерболт, еще по Берну, где весной 1945 года вы были на побегушках у Аллена Даллеса.

- Ну, мистер Рамзаев, вы, вижу, тоже парень не промах, - признал американец. - Это сильный удар в пах. . . Теперь счет один - один. Так выпьем за сильных и удачливых?

- Нет, Тандерболт, если уж суждено нам пить вместе, то лучше выпьем за иранский народ, которому пора сбросить ржавые оковы феодализма! - предложил Рамзаев, поднимая граненый стакан.

- В свою очередь прошу выпить на брудершафт! - американец налил себе неразбавленное виски. - По паспорту я Дуайт, но ты можешь называть меня Додиком".

В этот миг Броня Новак неожиданно всхлипнула и принялась сморкаться в носовой платок.

"Когда Иван Иванович дожевывал бутерброд, Тандерболт сказал:

- Знаешь, Ваня, сколько я имел неприятностей из-за тебя?

- Сколько? - усмехнулся Рамзаев.

- Жуть! Два замечания, два выговорешника и строгий выговор с последним предупреждением за Вьетнам. Я уж не говорю о том, что меня лишали тринадцатой зарплаты. . . Но как на духу, я зла на тебя не держу. Веришь?

- Допустим, - сказал Иван Иванович, не веривший ни одному слову американца.

- Клянусь банковским счетом, против тебя лично я ничего не имею! Тандерболт прижал руку к сердцу. - Но у меня на руках старуха мать, больная жена и трое малолетних детей. Из-за тебя я запросто могу потерять бизнес, поэтому, Ваня, помоги мне.. . Ты меня уважаешь?

- Короче, чего ты от меня добиваешься? - ловко ушел от прямого ответа Иван Иванович.

- Ты ведь знаешь, что я ни при каких обстоятельствах не изменю родине.

- За кого ты меня принимаешь? - с досадой воскликнул набычившийся американец. - Разве я собрался перевербовывать тебя?

- Послушай, Дуайт, не юли. . . - Иван Иванович брезгливо поморщился. Чего тебе от меня нужно?

- Пустяк, Ваня, сущий пустяк, - тихо проговорил Тандер-болт, буравя Ивана Ивановича своими колючими глазками. - Только одного: собери манатки и чеши домой! Без иранской нефти нам, сам понимаешь, хана, а если ты перестанешь мутить народ, то все тут мигом рассосется. По рукам?

- Нет, так дело не пойдет, - возразил Иван Иванович. - Я никогда не вмешивался во внутренние дела иранского народа. Хотят они скинуть шаха и сделать у себя исламскую республику, нас с тобой это не должно касаться. Я здесь только для того, чтобы противостоять грязным проискам вашего ЦРУ.

- Значит, по-хорошему не уедешь? - с обидой спросил Тандерболт.

- При одном условии - если одновременно со мной из Ирана выедешь ты и все твои люди.

- Ваня, ты позабыл, что у меня есть начальство в Ленгли, - с огорчением заметил сильно приунывший американец. - Придется мне оказать на тебя давление.

- Что же ты сделаешь? - скептически спросил Рамзаев.

- Задача у меня, сам понимаешь, не из легких. В ЦРУ давно известно, что тебе установили персональную пенсию и на деньги ты не польстишься . . . Стало быть, у меня один выход - опорочить тебя в глазах Москвы.

- Интересно, на что ты рассчитываешь? - Иван Иванович рассмеялся. - За шестьдесят два года работы в советской разведке я заслужил высокое доверие. Кто тебе поверит, Дуайт?

- Поверят, Ваня, вот увидишь. Если бы я капнул на Лубянку, что ты работаешь на нас, в это как пить дать не поверили бы, а моим компрометирующим материалам нельзя не поверить . . . - Тандерболт тяжко вздохнул. - Мне, по совести сказать, стыдно пускать их в ход, но, извини, жизнь заставляет. Увы, Ваня, как метко сказал наш классик О' Генри, Боливар не вынесет двоих . . .

- Ну-ка, ну-ка, выкладывай на стол козырную десятку, - насмешливо предложил Иван Иванович.

- Ты помнишь Лейлу, первокурсницу Тегеранского пединститута?

- Допустим, - чуточку помедлив, ответил Иван Иванович. Лейла была красивой девушкой из семьи зажиточного торговца пряностями и коврами, раз навсегда порвавшей с мещанской средой на почве идеологических разногласий. Они случайно познакомились прошлой зимой, когда Рамзаев по доброте душевной решил помочь революционно настроенной молодежи, которая нуждалась в бумаге для листовок.

- Так нот. Лейла беременна! - крысиные глаза Тандерболта засверкали злым блеском.

- Это ее личное дело, - невозмутимо заметил Иван Иванович.

- Зря ты так спокоен! - американский резидент ехидно прищурился. - Учти, Ваня, она беременна от тебя!

- Брось трепаться. У меня с ней ничего не было.

- Тем не менее она носит под сердцем твоего ребенка!

- Если ты и дальше будешь хлестать неразбавленное виски, тебе еще не то взбредет в голову, - осадил его Рамзаев. - Лучше хлебни холодной водички из-под крана и вздремни часок-другой, а то ты здорово набрался.

- Я, правда, не совсем трезвый, но мне это не мешает работать. А что до Лейлы, то через месяц она родит тебе дочку. Как думаешь назвать?

- Дуайт, ты опупел . . . Так не бывает!

- Раньше не бывало, а теперь сколько хочешь, - самодовольно заявил Тандерболт. - Ты случайно не помнишь, как чесался весной, едучи в переполненном трамвае? Что ты в тот раз подумал?

- Что меня укусил клоп, - не справившись с секундной растерянностью, признался Иван Иванович.

- Это был не клоп, а наш агент, который взял у тебя кровь на анализ. В Гарвардском университете разгадали твой генетический код, в Массачусетском технологическом институте по заказу ЦРУ синтезировали твою половую клетку, а летом во время студенческих беспорядков Лейле незаметно сделали искусственное осеменение . . . Кстати, ей сказали, что ты - отец ребенка.

- Откуда ты знаешь, что родится девочка? - спросил чрезвычайно заинтригованный Иван Иванович.

Рамзаев давным-давно хотел завести ребенка, но было недосуг, потому что замотался по спецкомандировкам. Был когда-то у Ивана Ивановича сын - майор "Вихрь", но он, бедный, геройски сложил голову под Краковом в 1944 году. Мать майора тоже давно успокоилась в сырой земле, так что рожать было некому. Но желание иметь ребенка временами так одолевало Рамзаева, что становилось невмоготу. И тишком он мечтал завести дочку, которую назовет Танечкой.

- Наши ученые пока синтезируют только такие клетки, из которых получаются девки, - сообщил Тандерболт. - Но мы отвлеклись . . . Как родится ребенок тебе крышка, от персонального дела ты нипочем не отвертишься. У вас насчет этого строго. В Москве тебе ни за что не простят морально-бытового разложения. Ведь Лейла еще несовершеннолетняя! Понял?"

- Вот ведь заразы какие! - воскликнула Жибоедова. - У них и наука поставлена на службу агрессивным целям!