Дмитрий Бегичев - Семейство Холмских. Часть шестая Страница 5

Когда Его Высокопревосх. занялъ свое мѣсто, то и всѣ прочіе осмѣлились сѣсть: дамы помѣстились по обѣимъ сторонамъ, вблизи его; мужчины, по чинамъ и старшинству, сѣли далѣе. Сундуковъ, размѣщая гостей своихъ, наконецъ замѣтилъ Пронскаго, и просилъ его занять мѣсто выше; онъ поблагодарилъ, и сѣлъ ниже всѣхъ, напротивъ героя праздника, чтобы имѣть возможность видѣть, что еще будетъ далѣе. Хозяину неизвѣстно было, что Пронскій знакомъ съ Его Высокопревосх. "Какимъ образомъ," думалъ онъ, "посадить фрачника, на которомъ не было никакого знака отличія, выше прочихъ?" Онъ не настаивалъ, и быль очень радъ, что Пронскій сѣлъ на концѣ. "Честь приложена, а отъ убытка Богъ избавилъ, думалъ Сундуковъ. Самое-же главное: ему нѣкогда было заниматься Пронскимъ; все вниманіе его устремлено было на то, чтобы угостить Его Высокопревосх. и сохранить должный порядокъ въ подаваніи кушанья и винъ.

Лишь только всѣ помѣстились, раздались звуки инструментальной музыки, и хоръ воспѣлъ новое прославленіе доблестей Его Высокопревосх. Не всѣ слова можно было понять, однакожъ Пронскій слышалъ: отецъ, вѣнецъ, сердецъ. Послѣ того доморощеная пѣвица, y которой былъ довольно громкій и звонкій, но необработанный голосъ, запѣла соло, арію изъ Русалки: Приди въ чертогъ ко мнѣ златой, приди, о Князь мои драгой! Капельмейстеръ думалъ, что приличнѣе этой аріи ничего быть не можетъ. Князь, разумѣется, вельможа, а чертогъ златой домъ его помѣщика, гдѣ угощается Его Высокопревосх. Пѣвица отпускала при этомъ такія чудесныя рулады, что Пронскій насилу могъ держаться отъ смѣха; замѣтно было, что и Его Высокопревосх. съ трудомъ сохраняетъ свою важность.

Между тѣмъ хозяинъ не садился за столъ, стоялъ почти безотлучно при вельможѣ, и при всякомъ блюдѣ низко кланялся, съ просьбою покушать. Украшеніемъ обѣда былъ ужасной величины осетръ: четыре человѣка съ трудомъ носили его кругомъ стола; на немъ основывалъ Сундуковъ всю надежду свою, и торжественная улыбка показалась на лицѣ его, когда осетръ явился въ залу, и Его Высокопревосходительство изволилъ сказать, что онъ никогда такой величины не видывалъ. Тутъ сердце Сундукова успокоилось, и онъ на нѣкоторое время отлучился, чтобы поѣсть чего нибудь, и узнать, все-ли готово, и ждетъ-ли на назначенномъ мѣстѣ человѣкъ пустить ракету, для возвѣщенія о пушечной пальбѣ, тогда, какъ будутъ пить здоровье знаменитаго посѣтителя.

Между тѣмъ, изъ вѣжливости, Его Высокопревосх. изволилъ вступить въ разговоръ съ сидѣвшею близъ него старушкою, матерью хозяина. "Какой добрый и почтенный человѣкъ, вашъ Тимоѳей Игнатьевичъ," сказалъ онъ. "Въ какомъ y него все порядкѣ. Ваше родительское сердце должно радоваться, смотря на него." – Да, батюшка Ваше Высокое-Превосходительство, много всѣмъ довольна, по милости Божіей. – "У васѣ есть еще дѣти? Всѣ они пристроены? И всѣ такъ-же хорошо живутъ, какъ Тимоѳей Игнатьевичъ?" – Такъ, Ваше Высокое-Превосх., всѣ пристроены, дочки замужемъ, сынки поженились. – "Такого примѣрнаго согласія, какъ въ вашемъ семействѣ, рѣдко найдти можно; все это вамъ дѣлаетъ честь, что вы такъ хорошо воспитали дѣтей," прибавилъ Его Высокопревосх., хотя онъ зналъ, что почтенный Тимоѳей Игнатьевичъ обидѣлъ всѣхъ братьевъ и сестеръ, присвоилъ себѣ большую часть отцовскаго капитала, покупкою на свое имя значительнаго имѣнія, и потомъ, по смерти отца, вошелъ въ участіе во всемъ, что послѣ него осталось. Ему извѣстно было, что онъ въ явной враждѣ со всѣми родными, и что даже самой маменькѣ бываетъ иногда худое житье отъ него, особенно-же гдѣ коснется до интереса. Все это зналъ Его Высокопревосх.; но "даръ слова данъ человѣку на то, чтобы не говорить правды, и скрывать, что онъ думаетъ." сказалъ извѣстный Министръ покойнаго Наполеона. Старушка Лукерья Ильинишна, мать Сундукова, не знала этого прекраснаго правила, и, можетъ быть, выболтала-бы все, что y нея было на сердцѣ, ежели-бы разговоръ ея съ вельможею не былъ прерванъ. Приближалась важная эпоха: питье за здоровье Его Высокопревосходительства. Хозяинъ подошелъ къ нему; y всѣхъ гостей были налиты бокалы Шампанскимъ; по данному знаку, всѣ встали, поклонились ему, и выпили за его здоровье. Въ то-же время пущена была ракета, началась сильная и продолжительная пальба изъ пушекъ; трубы, волторны и литавры заиграли тушъ; потомъ хоръ пѣвчихъ воспѣлъ аллегро, новое, прославимъ, прославимъ. Его Высокопрев. самъ изволилъ подняться съ своихъ креселъ, и гости опять встали; онъ благодарилъ, и на всѣ стороны раскланивался съ милостивою улыбкою. Когда все успокоилось, и доморощенная пѣвица вновь пропѣла съ прежнимъ искусствомъ арію Зломѣки, изъ Оперы: Илья богатыръ, съ аккомпанированіемъ всего хора, Его Высокопревосходительство, взявъ недопитый свой бокалъ Шампанскаго, опять приподнялся съ своего мѣста, сказавъ: «За здоровье хозяина и все-го почтеннаго его семейства!» Жена и дочери Сундукова низко присѣдали ему; но старушка Лукерья Ильинична, маменька его, оглушенная пальбою и литаврами, не вслушалась о чемъ дѣло и спокойно сидѣла. Съ негодованіемъ подбѣжалъ къ ней сынъ, и толкая ее подъ бокъ, сказалъ, чтобы она встала и кланялась Его Высокопревосх. Въ то-же время выхватилъ онъ за руку изъ-за стола зятя своего, Князя Буасекова, и подошедши вмѣстѣ съ нимъ къ вельможѣ, кланялись и благодарили. Сундуковъ былъ въ полномъ восхищеніи, что Его Высокопрев., столь торжественно, и въ столь многочисленномъ обществѣ, удостоилъ выпить его здоровье; онъ бросился цѣловать его въ плечо.

Наконецъ, обѣдъ, продолжавшійся около трехъ часовъ, кончился. Его Высокопревосход. повелъ опять Лукерью Ильиничну въ гостиную. Тотчасъ подали кофе, и сама хозяйка, жена Сундукова, зная, что вельможа любятъ и привыкъ курить послѣ обѣда, поднесла ему трубку его, а дочь ея, Княгиня Прасковья Тимоѳеевна, восковую спичку, чтобы раскурить. Онъ долго не соглашался, говоря, что ему совѣстно безпокоить дамъ; но онѣ всѣ, молча, присѣдали передъ нимъ, и не смѣли садиться прежде его. Онъ закурилъ трубку, сѣлъ на диванъ и поставилъ подлѣ себя чашку съ кофеемъ въ это время и дамы заняли мѣста свои; но мужчины всѣ стояли въ молчаніи подлѣ дверей. Пронскій продолжалъ свои наблюденія находясь сзади всѣхъ. Къ нему подошелъ опять тотъ-же помѣщикъ Лужницкій, и показывая на остатки обѣда въ залѣ, сказалъ: "Вы, вѣрно, хорошо покушали, а я такъ совсѣмъ напротивъ: мнѣ не досталось мѣста за большимъ столомъ, а въ нижнемъ этажѣ, гдѣ было приготовлено для нашей братьи, мѣлкопомѣстныхъ, ничего почти не подавали. Весьма немногое доходило съ вашего стола до насъ; всѣ блюда послѣ васъ носили прежде къ каммердинеру Его Высокопревосх., потомъ къ собственному его кучеру и лакеямъ, а что уже отъ нихъ оставалось, подавали намъ, и то не все, но чѣмъ угодно было пожаловать столовому дворецкому. A насъ внизу было человѣкъ тридцать: вы можете вообразить, какъ мы хорошо накормлены! Я такъ голоденъ, что съ удовольствіемъ-бы поѣхалъ домой ѣсть свои щи, да не смѣю." – Какъ не смѣете? – отвѣчалъ Пронскій. – Кто вамъ можетъ запретить? – "Да, сохрани Богъ, еще какъ нибудь вспомнитъ и хватится меня хозяинъ! Съ нимъ послѣ вѣкъ не раздѣлаешься." – Помилуйте! чего вамъ бояться? Вы не только такой-же дворянинъ, какъ онъ, но вѣрно лучше его. Я слышалъ: есть еще старики, которые помнятъ отца его цѣловальникомъ. – "Я самъ это помню, и видалъ теперешняго почтеннаго представителя нашего сословія, Тимоѳея Игнатьевича, обстриженнымъ въ кружокъ, въ одной рубашкѣ и босикомъ, играющаго съ деревенскими мальчишками въ томъ селѣ, гдѣ отецъ его былъ цѣловальникомъ. Но времена перемѣнились; теперь онъ знатный баринъ, первый въ нашемъ уѣздѣ; онъ способенъ разсердиться за всякій вздоръ; а что онъ злопамятенъ и мстителенъ, я, къ несчастію знаю по опыту. Только не давно, слава Богу, мы кое-какъ помирились, и опять сошлись съ нимъ, а то приходило было мнѣ очень жутко. Не мудрено, нашего брата, бѣднаго дворянина, притѣснить и раззорить."

Между тѣмъ Его Высокопревосх. отказался отъ партіи въ вистъ, для него составленной; сидя на диванѣ, преважно изволилъ онъ курить трубку, и бесѣдуя съ хозяйкою, пускалъ дымъ прямо ей въ носъ. Онъ говорилъ съ нею о Москвѣ, гдѣ она родилась и до замужства жила безвыѣздно; разсказывалъ объ отцѣ ея Князѣ Развратовѣ, съ которымъ они служили вмѣстѣ въ гвардіи, и много дѣлали проказъ въ своей молодости. Сундуковъ съ удовольствіемъ слушалъ разсказы его, и внутренно радовался, что имѣетъ честь принадлежать къ такому ceмейству, которое извѣстно Его Высокопр., кстати улыбался, и изрѣдка осмѣливался вмѣшиваться въ разговоръ.

Вельможа сказалъ хозяину, чтобы онъ познакомилъ его съ дочерьми своими. Тотчасъ Княгиня Прасковья Тимоѳеевна Буасекова, и Полковница Глафира Тимоѳеевна Чадская, были вновь подведены къ Его Высокопр., и рекомендованы отцомъ, а меньшія дочери, которыя еще не были замужемъ, никакъ не отважились подойти вмѣстѣ съ сестрами. Вельможа просилъ ихъ сѣсть подлъ себя и обратился съ разговорами къ нимъ: онѣ, въ особенности-же Глафира, были не застѣнчивы, и умѣли поддержать бесѣду съ нимъ. «Вашего Князя я имѣлъ честь видѣть, а гдѣ-же вашъ супругъ?» – спросилъ онъ y Глафиры. Сундуковъ воспользовался этимъ случаемъ, чтобы очернить и оклеветать Чадскаго, разсказывалъ о мнимыхъ недостойныхъ поступкахъ его противъ жены, которые наконецъ вывели ее изъ терпѣнія, и принудили возвратиться въ родительскій домъ, то есть, онъ самъ обманувъ и поступивъ съ Чадскимъ столь вѣроломно, его-же обвинялъ и клеветалъ. Но это очень обыкновенно. И какимъ образомъ дѣйствовать иначе людямъ такого разбора, каковъ былъ Сундуковъ?