Девушка по имени Йоханан Гелт - Алекс Тарн Страница 6

Мики усмехнулся:

– Не нужен, и…

– Что «и»? Будто сам не понимаешь. Отвезем его в пески Ришона. Сделаем то, что нужно делать с такими мерзавцами.

Он покачал головой:

– Ну и кто после этого психопат – я или ты?

– Слушай, Мики, ты уж реши что-нибудь одно, – прошипела я. – Либо мы с тобой, как ты говоришь, угасли, либо мы такие, каким нам назначено быть. Разве этот мерзавец не заслуживает казни?

– На сто процентов, – согласился он.

– Ну вот! Тогда к чему эти вопросы? Мы и так виноваты, что использовали насильника, а не похоронили его сразу. Скольких женщин он изнасиловал, уже работая с нами? Они и на нашей совести, Мики. А теперь Ольшенблюм еще и опасен для нас, для Зива, для «Заслона». Раньше его хотя бы привязывала к нам общая цель – изымание бабок из лотереи, а сейчас и этого нет. Ты же знаешь: такие подонки всегда найдут способ навредить. Через мамашу-судью, через дядю-прокурора… – или кто там у него еще в родственниках…

– Ладно, убедила, – ухмыльнулся Мики. – Какая-то ты другая, Бетти. Я даже начинаю думать, что поездка к «раву Буа» была не такой уж и бесполезной…

– Смейся-смейся… – отмахнулась я. – Факт, что ты тоже другой.

Смешно сказать, но и самой мне вдруг почудился в полумраке коридора остронаправленный взгляд дряхлого рава Каменецки, прозвучал в ушах его неожиданно сильный голос: «Йоханан Гелт!.. Йоханан Гелт!..»

Мы с Мики вернулись в комнату, и он снова уселся верхом на стул перед Ольшенблюмом. Толстяк смотрел на нас со смешанным выражением страха и надежды. Похоже, ему и впрямь было не на кого положиться, кроме как на нас – своих будущих палачей. Что ж, вполне заслуженно. Я не испытывала ни малейшей жалости к обреченной гадине.

– Так уж и быть, – любезно проговорил Мики, – мы разберемся с арабами. Как-никак мы с тобой коллеги, а коллеги помогают друг другу. Но это займет некоторое время. Думаю, понадобится неделя, максимум – две.

– А как же я? – проблеял Ольшенблюм. – Они могут похитить меня в любой момент. Я не продержусь двух недель.

– О! – подхватил Мики. – Правильно мыслишь, Йони. Одному тебе не продержаться, поэтому придется поиграть в прятки. Мы отвезем тебя в надежно охраняемый дом, пересидишь там. А когда опасность минует, вернешься к маменьке и к нашему взаимовыгодному партнерству. Как тебе такой вариант?

Ольшенблюм облизал губы и благодарно кивнул. Мики хлопнул себя по коленям с видом человека, удачно связавшего все концы.

– Ну и отлично, – сказал он. – Отправимся, когда стемнеет, а пока нарисуй нам детали. Приметы бандитов, номер телефона, места встреч, адрес склада…

– Какого склада? – испугался толстяк.

– Того самого, – с той же ласковой интонацией пояснил Мики. – Склада «Общества помощи беженцам» или как его там. Которым командует твоя мама.

– Зачем? При чем тут мама?

– Мама точно ни при чем, – успокоил его Мики. – А вот насчет склада надо бы проверить. Для чего-то ведь Ави туда заезжал, правда? И кстати, о маме: черкани ей письмецо, чтоб не беспокоилась. Так, мол, и так, дорогая мамуля, уплываю с друзьями на яхте. Проветрю уставшую голову, подышу морским воздухом, изнасилую на Кипре двух-трех британских туристок и вернусь через пару недель. Как тебе такой текст?

Ольшенблюм стеснительно потупился.

– А про британских туристок обязательно?

Мики рассмеялся:

– Конечно нет, Йони. Про туристок я пошутил. Но без яхты, Кипра и двух недель никак не обойтись. Сам посуди: будет плохо, если тебя станут искать не только бандиты, но еще и полиция. Тебе ли не знать, что между ними много общего…

Была уже глубокая ночь, когда мы с Мики закопали труп Йонатана Ольшенблюма в песках между Ришоном и Бат-Ямом, поблизости от могилы его еще более отвратного кузена Ави Нисангеймера. По дороге домой я задремала. Машина шла плавно и уверенно, как акула в глубине океана, и это лучше любых слов свидетельствовало о прекрасном самочувствии моего мужа и партнера. Впер-вые за долгое время мы снова скользили на гребне одной волны. Мне было хорошо и спокойно. Легкий поверхностный сон обволакивал меня необременительным облаком, в котором кружились странные геометрические фигуры, мерцали неопасные огоньки и слышался чей-то далекий-далекий зов: «Йоханан Гелт!.. Йоханан Гелт!..»

Утром – точнее, ближе к полудню – я проснулась свежее морского бриза. Мики хозяйничал внизу у плиты. После завтрака он пододвинул ко мне открытый ноутбук:

– Вперед, Бетти. Хватит бездельничать.

– А что такое? Школьная домашка для Малыша?

– Какая домашка… – фыркнул он. – Займись этим «Обществом помощи беженцам». Что это за помощь, куда ее везут, как отправляют, кто принимает… Короче, все, что удастся выяснить.

– Зачем, милый? – удивилась я. – Разве вчера мы не покончили с этой темой?

Мики покачал головой:

– Конечно нет. «Рюкзачники» так просто не успокоятся – не их стиль. Эти ребята давят до победного конца. Анархисты сдали им Ольшенблюма, так? Теперь Ольшенблюм исчез, значит, что?

Он воззрился на меня своими круглыми глазенапами. Я старательно наморщила лоб, изображая мыслительное усилие:

– Понятия не имею. Запустят спутник слежения за китайцами? Перекопают пустыню в поисках нефти? Начнут разводить пингвинов в долине Ярдена?

– Вернутся к анархистам! – прервал Мики поток моих не слишком реальных предположений. – Вернутся к малахольному Мени из бара и потребуют новую цель. Как ты полагаешь, долго ли он будет думать и гадать, прежде чем вспомнит о тебе?

– А при чем тут я?

– Ни при чем был как раз Ольшенблюм, – напомнил Мики. – В отличие от тебя. Ведь ты как-никак последняя живая душа, видевшая Нисо и его охранников в день, когда они испарились. Добавим к этому, что Мени знает твое реальное имя: Батшева Царфати из квартала Джей-Эф-Кей. Знает он и твой нынешний адрес. Ты, помнится, сказала им, что живешь с хорошо упакованным папиком в богатом поселке Офер. Верно?

Я пожала плечами:

– Верно. А что тут не так? Ты и есть хорошо упакованный папик из богатого поселка.

Он ухмыльнулся:

– Бетти, я серьезно. Этот Мени, может, и дурачок, но мухаммады из племени зубейдат живо сложат один плюс один и тогда уже объявятся здесь, на нашей мирной горушке. Мы ведь не хотим, чтобы мухаммады пришли к нашей горушке, правда? Значит…

Мики снова выжидающе воззрился на меня.

– Значит, наша горушка должна прийти к мухаммадам, – послушно закончила я.

– Молодец! – похвалил он. – В общем, берись за ноут, а я поеду к знающим людям, провентилирую, что слышно о «рюкзачниках» в последнее время. У нас не так много времени.

Мой муж и партнер уехал, а я взялась за ноутбук. На первый взгляд, «Общество помощи беженцам с Ближнего Востока» не представляло собой ничего особенного. На второй взгляд – тоже. Бухгалтерские файлы фиксировали закупки дешевой обуви, одежды и школьных принадлежностей, а также галет, круп, муки, растительного масла, сахарного песка и прочих нескоропортящихся продуктов. Деньги поступали в основном из-за границы: как видно, подавляющее большинство израильтян полагало правильным помогать кому угодно, но только не здоровенным молодым самцам, прорвавшимся в Европу из Сирии, Иордании, Ирака и Судана.

В качестве местных спонсоров выступали арабские правозащитные конторы и неосмотрительные хозяева стомиллионных вилл в Кейсарии и Герцлии-Питуах, волею случая попавшие в засаду на той или иной благотворительной вечеринке. Попробуй-ка не выпиши достойный чек, когда к тебе с милой крокодильей улыбкой подкатывает без пяти минут член коллегии Верховного суда Далия Ольшенблюм. Ка-а-ак? Вы не желаете спасти от голодной смерти несчастных детишек Халеба и Мосула? Уж не пахнет ли тут расовой нетерпимостью? Нет-нет, что вы, дорогая Далия! Я как раз собирался достать чековую книжку. Десяти тысяч хватит? Знаете, пусть будет пятнадцать…

Чего в файлах решительно не наблюдалось, так это какого-либо следа Ави Нисангеймера и его «Союза Свободы». Отчаявшись найти даже тень такой связи, я перешла к получателям. Тут все выглядело столь же невинно, как и на стороне отправителей, действовавших, кстати, под эгидой соответствующего комитета ООН, что обеспечивало гуманитарным посылкам неприкосновенный статус дипломатической почты. Без задержек обогнув бюрократические и таможенные препоны, контейнеры поступали в Мюнхен, на приемный склад, после чего помощь по частям распределялась между местными организациями. Их названия – как правило, нейтральные аббревиатуры типа EHD, GB, Pro&H, SRB, Y4U и прочие комбинации латинского алфавита – не говорили