Федор Сологуб - Том 5. Литургия мне Страница 69

Зоя. Милая Мария, для искусства, которое ты любишь, ты победишь это чувство, эту сентиментальность.

Мария. Искусство! Да, я хочу, хочу так, как еще никогда не хотела. Во мне опять так много веры! Так внезапно чувствую воскресающие во мне силы! Так жаль этих лет, которые отдала я нерасчетливо этой позолоченной жизни, потому что ждала чуда. Не было мне чуда, потому что я ушла с моей настоящей дороги. Но чудо будет, будет, – я опять верю в чудо, в победу. В новом, в нашем театре свершится это чудо, которого я жажду всем моим сердцем, всей моей душой! Я так рада! Мне так легко! С моих плеч словно соскочили эти годы.

Зоя. Ну, не очень много лет ты здесь провела.

Мария. Эти три года были мне за целую вечность. А вот опять я чувствую себя молодою и сильною и с тем же детским восторгом готова начинать сначала. Мечта опять создает новый мир, новый и прекрасный.

Зоя. А если твой муж не пустит тебя на сцену?

Мария. Тогда я совсем уйду от него. Если смогу. Зоя, мне страшно! Смогу ли я это сделать?

Зоя. Захочешь – сможешь.

Мария. Мне жаль его! Бедный, ведь он не виноват, что так узок.

Зоя. Мария, будь смелее! Помни, что для искусства ты это делаешь, для высокой нашей мечты. Или наши разговоры останутся только пустой болтовнёю?

Мария. Нет, нет! О Господи, помоги мне! А Лидия?

Зоя. Лидия будет с нами.

Мария. Я боюсь ее жутких глаз.

Зоя. Нет, Мария, она только странная. Мария, ты к ней не ревнуй. Она любит и не любит. У нее не такая душа, как у нас. Она каждую минуту готова уйти от него, как уже не раз уходила.

Мария. И возвращалась.

Зоя. Если бы ты была с ним, она бы не вернулась. Уверяю тебя, она совсем не такая, как все. Поверь мне, у меня музыкальная душа, и я чувствую верно строй каждой души.

Зинка. Господин Курганов и господин Морев пришли. С цветами. И не знают, куда поставить.

Мария. Проси.

Входят Курганов, радостно взволнованный, и Морев, спокойный и бледный, как всегда.

Мария. Здравствуйте, дорогие друзья! Зоя мне все рассказала. Поздравляю! Если бы вы знали, как я рада!

Морев. Радуйтесь, дитя мое! Перед вами встает то, о чем я только мечтал всю долгую жизнь.

Курганов. Помнишь, Мария: любовь сдвинет гору? Вот я и сдвинул гору из любви к тебе!

Мария. Ты мне все расскажешь?

Курганов. Милая Мария, если бы ты знала, сколько людей перевидал я за это время, сколько слов расточил! Какие типы встречались! Мне бы не художником, а беллетристом надо сделаться.

Мария. Но зато театр осуществится? Мечта наша!

Курганов. Театр будет. Пока мечты, планы, работа кипит. Но, кажется, наш день уже близок!

Зоя. Покажи ей, что ты принес.

Курганов. Спасибо, Зоя, что напомнила. «Презренной прозой говоря», это программа нашего театра.

Мария читает молча.

Морев. То, о чем так много мы думали и говорили.

Зоя. А там, на обороте, список участников.

Курганов. Вписать твое имя, Мария?

Зоя. Зачем же ты ее спрашиваешь? Конечно, да.

Мария. Конечно, да, мой милый друг.

Слышен стук в дверь.

Мария. Войдите.

Красновский (входя). Я вам не помешал? (Холодно здоровается с Зоею, с Кургановым и с Моревым.)

Мария. Напротив, ты пришел очень кстати. Вот прочти.

Красновский. Что это? (Читает. Говорит резко). Вздор. Ерунда. Я на это не согласен.

Мария. На что ты не согласен?

Красновский. Я решительно запрещаю тебе участвовать в этом нелепом предприятии.

Мария. Запрещаю! Какое деспотическое слово! Где же твои убеждения?

Красновский. Вот во имя моих убеждений я тебе запрещаю.

Мария. Слушай, жалкий человек. Я свободная женщина, запрещать мне бесполезно. Я ошиблась, идя к тебе, но никакие ошибки не могут сковать человека навсегда. Я ухожу к людям, которые делают желанное мне, к людям, которые жизнь обращают в сладостную и прекрасную мечту, чтобы чарами искусства преобразить и самую жизнь, и из данной нам обычности сотворить очаровательную легенду.

Красновский. Пока ты живешь в моем доме, пока ты носишь мое имя, я не могу этого допустить.

Мария. Ты гонишь меня из своего дома?

Красновский. Нет, Маша, но этого я тебе не позволю.

Мария. Но это я должна сделать. Выбирай сам. Я должна быть свободна делать, что хочу. Или ты согласишься, чтобы я была с ними, или я уйду из твоего дома. Выбирай сам.

Красновский. Помешать тебе безумствовать я, к сожалению, не в силах. Но не в моем доме. И не под моим именем.

Мария. Какой ты упрямый! Послушай меня последний раз. Пойми, это сильнее меня. Милый Алексей Николаевич, не принуждай меня. Вот я на колени перед тобой стала, прошу тебя.

Красновский. Что за комедия! Встаньте.

Мария. Алексей Николаевич, во имя всего того, что было между нами, умоляю вас, дайте мне ваше согласие. Только одно слово скажите мне, скажите да.

Красновский. Нет.

Мария. Нет? Только одно нет я слышу на все мои мольбы. Пусть будет так. Я ухожу из твоего дома. А твоим именем не собираюсь пользоваться. У меня есть свое, которое еще не всеми забыто. Я ухожу из этого постылого дома!

Красновский (язвительно). Скатертью дорога! Но я уверен, что ты скоро вернешься. Ваша затея рухнет скоро, и тогда этот дом опять покажется тебе приятным приютом от житейских бурь. Только смотри, не будет ли тогда поздно!

Мария. Нет, я никогда не вернусь. Другой раз я этого безумия не повторю. И зачем ты мне грозишь? Я и сама знаю, что ты найдешь себе утешение. С Бертою или с иною ты не будешь скучать.

Красновский. Вы уходите с господином Кургановым? Так, так. Посмотрю, долго ли это протянется. Господин Курганов человек увлекающийся. (Делает общий поклон и сердито уходит.)

Курганов. Мария, скажи, любишь ли ты меня теперь?

Мария. Ты знаешь, я люблю тебя. Я всегда любила тебя. Ушла от тебя, глупая, какого-то чуда искала на чужой дороге и не нашла. И вот, возвращаюсь к тебе, и вижу теперь огонь в твоих глазах, и слышу райскую музыку в твоей душе. И уже нет в этой музыке голосов, мне враждебных. Испытанные жизнью, теперь мы воистину будем вместе. Осуществим чудо, чудо любви нашей, и силою ее создадим новый, дивный мир, искусством преображенный! И теперь ты, милый, любишь только меня. Правда, только меня?

Курганов. Я всегда тебя одну любил, Мария.

Мария. Я заблудилась и ощупью возвращаюсь домой. Но не досадую на себя. Я слишком актриса, не могу разделять театр и дом. Я люблю тебя, как мечту мою победившую, и хочу быть с тобою в труде и торжестве. Вместе работать, вместе побеждать или падать.

Курганов. Да, мы с тобою, Мария, идем к новой работе, к новой любви.

Мария. Любовь горы двигает, любовь чудеса делает. С тобою, милый, пойду, хочу служить новому искусству, хочу увидеть новое солнце, испытать новое счастье.

Курганов. Работы ты не боишься? Очень будет трудно.

Мария. Пусть! Хочу и новых страданий, новых мук, новой борьбы. Эти годы тупого прозябания как могла я прожить, ослепленная! Хочу вступить снова на тернистый путь искусства, хотя бы для него надо было умереть, отказаться от жизни. От жизни нетворческой, серой и тусклой, такой тусклой под своею яркою позолотою.

Морев (подходя к ним). Дети мои, мечта-победительница будет вести вас от трудов к трудам, и на самые беды набросит она яркоцветное покрывало очарований, и даст вам силы войти в новую, прекрасную жизнь, творимую по воле вашей.

<1912>

Барышня Лиза*

Над вымыслом слезами обольюсь.

А. С. Пушкин

Глава первая

Барышня Лиза была девушка высокая, тоненькая, стройная. У нее были очень черные, пламенные, веселые глаза, – черные, как вороново крыло, слегка вьющиеся волосы, – и густые, черные брови, которые сходились вместе, когда она хмурилась.

– Всю родню наша Лизанька свела, – говорили тогда про ее забавно нахмуренные бровки.

Нравом барышня Лиза была живая, веселая. Она была единственное дитя у своих родителей, отставного майора Николая Степановича Ворожбинина и его жены Надежды Сергеевны, урожденной Ремницыной. К Лизе должны были отойти их имения, – большое село Ворожбинино, где они постоянно жили, и еще две деревни, Ремницы и Сухой Плес, в смежных уездах той же губернии. Богатая наследница, завидная невеста была поэтому барышня Лиза.