Василий Калужанин - Не бойтесь свободы Страница 7

Диалог Тысяча Девятый.

21 марта 1985 года.16 часов 15 минут.

Москва.Старая площадь.Около подьезда

N 2 сидит лысый член КПСС с 1952 го

да в ластах .На нем маскхалат,под

ним - вчерашняя "Правда".Из подьезда

выходит работяга в шляпе.В левой ру

ке у него синяя майка,в правой

плакат"БОРИС - ТЫ НЕ ПРАВ".Пытается

перешагнуть через безволосого,не

наступая на центральный орган.Споты

кается и падает на морского пехотинца. ЕГОР. Во, задница, расселась! МИХАИЛ. Я тебе сейчас покажу задницу! ЕГОР. Покажи, покажи (смотрит на показанное). Ах, это вы, извите, Михаил Сергеевич, сразу не признал. Богатым, значит, будете. МИХАИЛ. А, Егор Кузмич. Я тебя уже второй день здесь караулю. ЕГОР. А чего ж меня караулить - вызвали бы, и пришел бы. МИХАИЛ. Как все у вас просто: вызвал - пришел. По старинке работаешь Кузьмич, по старинке. Перестраиваться надо. ЕГОР. Как скажете, наше дело телячье. МИХАИЛ. Опять не то говоришь. Да ты садись, в ногах правды нет. ЕГОР. А может, ко мне подымемся. Неудобно как-то на проходе разговаривать. МИХАИЛ. Мне, значит, удобно, а тебе нет. Чудной ты Егор, садись, говорю, и майку надень - замерзнешь. ЕГОР. (ложится) Спасибо, Михаил Сергеевич, не замезну. Мы - сибиряки, народ крепкий. У меня в Томске весь выборный актив зимой без рубашек и трусов ходил. МИХАИЛ. Это же неприлично. ЕГОР. Ну в брюках, конечно, при галстуках, как положено, но без нижних излишеств. МИХАИЛ. Что за блажь? ЕГОР. Это не блажь, Михаил Сергеевич. Во-первых, этим мы выбили почву у критиков, утверждавших, что для нас "своя рубашка ближе к телу", а во-вторых ,... МИХАИЛ. А трусы тут при чем? ЕГОР. Вот и я говорю: во-вторых, чтобы шаги шире были. МИХАИЛ. Какие шаги? ЕГОР. К коммунизму. МИХАИЛ. Ты что же это, хотел раньше всех к коммунизму прийти? ЕГОР. Угадали! Я еще когда в ВПШ учился, теорией увлекался и до того дошел, что если, как говорил Ильич, социализм можно построить только в одной стране, то коммунизм можно устроить только в одной области. МИХАИЛ. То есть, ты углубил учение марксизма-ленинизма. Так ты-теоретик? ЕГОР. Так точно! МИХАИЛ. Здорово! Мне как раз зам. по идеологии нужен. А тут готовый теоретик. Здорово! Слушай, ты вот Ленина цитировал: "социализм можно построить только в одной стране" А как же быть с другими социалистическими государствами? Выходит, Ленин ошибся? ЕГОР. Я этого не говорил.

МИХАИЛ. Не так получается... Здорово! Здорово! Значит, говоришь, коммунизм в одной области? А потянем? ЕГОР. Что потянем? МИХАИЛ. Ну, коммунизм для одной области - потянем? Не лучше ли сузить до района? ЕГОР. Сужать нельзя! МИХАИЛ. Почему? ЕГОР. Теории простор нужен. На практике можно и несколькими домами ограничится, а теории простор нужен. МИХАИЛ. Наверное, это правильно. А почему ты именно Томскую область для теории выбрал? ЕГОР.А это чтобы единство было - единство теории и практики. Я тогда в Томске сидел. МИХАИЛ. А теперь в Москве. Это не отразится на единстве? Может тебя туда вернуть? ЕГОР. Ни в коем случае! МИХАИЛ. Правильно! Ты здесь нужнее. Будешь моим теоретиком. Но учти: придется перестраиваться. ЕГОР. Как скажете, мое дело телячье. МИХАИЛ. Опять! Что это тебя все время в животноводство тянет? До него, Кузьмич, еще дорасти надо. Сельское хозяйство - вещь тонкая. Для начала идеологом поработай, А там посмотрим. ЕГОР. А что я должен делать? МИХАИЛ. Палки в колеса вставлять. ЕГОР. Кому? МИХАИЛ. Мне! ЕГОР. Что вы такое говорите, Михаил Сергеевич? МИХАИЛ. Да, да! Не удивляйся. Я же тебе говорил: придется перестраиваться. ЕГОР. Но не настолько же... МИХАИЛ. Будешь делать, как я скажу. Никакой самодеятельности. Народ устал от единогласия, народу нужна борьба мнений и идей. ЕГОР.Не может быть. МИХАИЛ. Может. Голоса слушать надо. ЕГОР. Так это они, наверное, про свой народ говорили. МИХАИЛ. Нет, про наш. Сам два раза слышал "русский народ чочет свобод". ЕГОР. Совсем обнаглели. Сколько же можно свобод? Лагеря и так полупустые стоят. Что же мы их зря строили, что ли? МИХАИЛ. Выходит, что зря. ЕГОР. Но вы же сами говорили: экономика должна быть экономной. А тут столько жилья под хвост коту выходит. МИХАИЛ. Во-первых, я этого не говорил. ЕГОР. Все говорили, и вы говорили, я сам слышал. МИХАИЛ. Во-первых, я этого никогда не говорил, а во-вторых, я этого не мог говорить в принципе. ЕГОР. Что ж в этом плохого? Звучит вроде правильно: экономика экономной. МИХАИЛ. Плохо звучит. Экономика в принципе не может быть экономной. Не может потому, что мы не имеем права экономить на экономике. Доэкономились - в стране, говорят опять перебои с мясом начались. ЕГОР. Врут. Никаких перебоев. Все как было. Это самая стабильная отрасль народного хозяйства. МИХАИЛ. Все равно на экономике экономить нельзя! ЕГОР. А на чем тогда экономить будем? МИХАИЛ. На человеческом факторе. Помнишь у Горького: "Человек это звучит гордо". ЕГОР. Помню.

МИХАИЛ. Так вот, теперь нужна другая формула, которая выдвигала бы фактор на первый план, чтобы было видно, где резерв открыт. ЕГОР. Может так: "Человек звучит это гордо". МИХАИЛ. Нет, слабоват акцент на факторе. ЕГОР. Тогда так: "Гордо звучит это человек"! МИХАИЛ. Хорошо, но так нельзя: у Горького "это", а у тебя "этот". Перестройка ничего не должна изменять, понимаешь? Только переставлять, только переставлять. Иначе совсем запутаемся. ЕГОР. Понятно, а вот так: "Гордо звучит - это человек". МИХАИЛ. Молодец! Но мы отвлеклись от основной темы. О чем это мы с тобой говорили? А Народ устал от единоблудия и хочет борьбы мнений. И мы эту борьбу должны ему дать. ЕГОР. Поясните, пожалуйста. МИХАИЛ. А тут и пояснять нечего. У меня будет одно мнение, у тебя другое - вот тебе и борьба. ЕГОР. А если? МИХАИЛ. Чего нет? ЕГОР. Другого мнения. МИХАИЛ. Что ж у тебя своего мнения нет, что ли? ЕГОР. Свое есть. МИХАИЛ. Ну? ЕГОР. Свое есть, а другого нет. МИХАИЛ. Запутал ты меня совсем: свое, мое, другое. Что-нибудь придумаем. Сейчас мы должны в принципе вопрос решить: как тебе лучше нападать: слева или справа? ЕГОР. Лучше из-за угла МИХАИЛ. Ты не понял. На меня как ты будешь нападать, ну, спорить со мной? ЕГОР. Что я ненормальный - с Генсеком спорить? МИХАИЛ. Будешь, как миленький будешь. Народ борьбу увидеть хочет, а ты в кусты. ЕГОР. Я всегда за правое дело выступал и лукавить не смогу. МИХАИЛ. Ага, значит, за правое? Прекрасно. Будешь "правым"! А кого левым назначим? У тебя нет кого-нибудь на примете? ЕГОР. Откуда! МИХАИЛ. Вон у тебя на плакате написано: "Борис,т ы не прав". Кто этот Борис? ЕГОР. А! Это один чудак на букву "Е". На ХХVI съезде познакомился. Я его в буфете приметил. Понимаете, Михаил Сергеевич, смотрю все делегаты, как делегаты. А этот под столом разливает и ни скем не чокается. Ну, думаю, наверняка шпион. Подхожу и свой стакан под стол ставлю. Налил и себе и мне. Выпили молча. Опять ставлю. Опять молча. И так четыре стакана. На пятом я не выдержал и тост сказал. А сам думаю: от ответного тоста ему не уйти, начнет говорить не понашему, тут я его и разоблачу. А он звонок услышал и на чисто уральском говорит: "Борис Николаевич Ельцин приглашает вас доклад слушать". Я чуть не упал! А он меня подхватил и в зал тащит. Тут я ему всю правду-матку в лицо и высказал "Борис, ты не прав"! МИХАИЛ. Да, да, припоминаю. Ты так орал, что Леонид Ильич срочно комиссию создать велел, чтобы выяснить, как на съезд мог попасть человек, который не прав. Елцин, говоришь? А где он сейчас? ЕГОР. Все там же, на Урале. МИХАИЛ. Судя по твоим отзывам, это самый подходящий для нас "левый". Под столом, говоришь? И не чокается? Это даже не просто "левый", это "новый левый".

Диалог Десятый

23 марта 1985 года.15 часов 25 минут.

Москва.Кремль.Дворец съездов.По па

рапету ходит лысый член ЦК КПСС с

1971 года.В правой руке у него сче

ты,в левой белый платок.На сцене

сидит дед,похожий на министра инос

транных дел с 1957 года.При каждом

взмахе платка он встает и кричит:"Я

здесь!" На балконе стоит бывший

студент Днепропетровского металлур

гического института и в подзорную

трубу следит за результатами сче

та.Металлург чихает,труба пада

ет,счетчик последний раз взмахивает

платком и валится в кресло.

ГРОМЫКО. Я здесь! ЧЕБРИКОВ. И я здесь, Андрей Андреевич. ГРОМЫКО. Вы? Как вы сюда попали, Виктор Михайлович? ЧЕБРИКОВ. По долгу службы - обеспечиваю безопасность высшего руководства. А вы что тут делаете? ГРОМЫКО. Я? Помогаю Михаилу Сергеевичу кресла считать. Скоро съезд - надо точно знать сколько здесь мест. ЧЕБРИКОВ. Так они же все пронумерованы. ГРОМЫКО. Михаил Сергеевич говорит, что один раз доверь, семь раз проверь. А потом, вы же знаете, что товарищ Андропов в в свое время приказал все арабские цифры заменить на римские. А у нас по римски никто дальше ХХVI считать еще не может, а здесь вон сколько мест. ЧЕБРИКОВ. Да, Юрий Владимирович настоящим римлянином был, а сейчас снова власть к арабам перешла. ГРОМЫКО. Вы чем-то недовольны? ЧЕБРИКОВ. А Чему радоваться, Андрей Андреевич? Вы-то себе место у стены, небось, уже обеспечили, а мне еще и на Новодевичье загреметь можно. ГРОМЫКО. Да, с вашей работой можно еще и не туда загреметь. Работу менять надо, Виктор Михайлович. ЧЕБРИКОВ. Я уже думал об этом. Хочу стать председателем Комиссии по правовым вопросам. ГРОМЫКО. Профиль не тот, зато диапазон какой! Вы только вдумайтесь: чекист - металлург. ГРОМЫКО. Да, да, помню. Это Леонид Ильич, как узнал что Феликс Эдмундович железным был, так и приказал: КГБ только из металлургов комплектовать. Еле отговорили. ЧЕБРИКОВ. Зачем же вы его отговаривали? Мне из-за вас теперь в своей конторе и поговорить не с кем. ГРОМЫКО. Видите ли, Виктор, когда наши ученные провели расчеты, то оказалось, что для укомплектования вашего ведомства металлургами пришлось бы закрыть черную и цветную металлургию страны, и все равно осталось бы 80% вакансий. Так что от этой красивой идеи пришлось временно отказаться. ЧЕБРИКОВ. Вы сказали временно? ГРОМЫКО. Да, временно. Решили подождать до тех пор, пока наша металлургия не сольется с нашенским сельским хозяйством. ЧЕБРИКОВ. А когда сольется?