Марк Поповский - Семидесятые (Записки максималиста) Страница 7

На мой вопрос о том, зачем Сергей Вавилов согласился стать президентом АН СССР, Леонтович ответил, что, вероятно, С. И. руководствовался той же идеей, что чаще всего толкает ученых на подлости, - он надеялся улучшить положение своего института. В связи с этим Леонтович рассказал, как два года назад в "Nature" появилась статья видного английского физика о том, как в СССР подбирают ученых для поездки на Международные конгрессы, как не пускают самых талантливых и т. д. И вдруг совершенно неизвестно почему на эту правдивую статью ответил советский академик Энгельгардт, который вопреки реальности стал утверждать, что все, кто желает ехать на конгрессы - едут. Леонтович развел руками - зачем Энгельгардту такие статьи? Очевидно, для того же - поправить свои дела...

Леонтович понравился мне прежде всего простотой и естественностью. Когда я спросил его, хочет ли он походатайствовать за Галанскова, он нисколько не удивился и как о чем-то само собой разумеющемся сказал:

- Это надо сделать. Мы, люди, имеющие хоть какой-то вес, должны исполнять в стране роль Красного Креста (он вспомнил при этом, как жена Горького Е. Пешкова в первые годы революции осуществляла ту же функцию).

29 апреля

Сын академика и академик М. Леонтович в разговоре о коллективных действиях интеллигенции занимает сугубо академическую позицию. "А Вы думаете, это было хорошо, когда сотня лучших профессоров Московского университета покинула свои кафедры в знак протеста против беззаконий Министра Кассо (1911 г.)?" - "А чем же плохо?" - недоуменно спросил я, всю жизнь считавший этот акт вершиной объединенных усилий научной интеллигенции. "Да, но уровень физики при этом в Московском университете пал до самого низкого уровня. - ответил мой собеседник. - Я поступал в университет в 1919 и помню, что физики там почти не было". Вот еще и такие аргументы есть у российского ученого...

30 апреля

Был приглашен для беседы к бывшему главному редактору журнала "Московская патриархия" Анатолию Васильевичу Ведерникову. Невысокого роста, очень суетливый господин с бородкой лопаточкой, лет около 70, встретил меня радушно и, в подтверждение того, что православные празднуют Пасху до самой Троицы, стал поить и обильно угощать. О Войно-Ясенецком, кроме общих оценок, я не узнал ничего, а о самом Ведерникове кое-что узнал. Человек он умный, образованный (филолог, преподавал историю религиозно-философской мысли в Академии несколько лет). Но, как и у большинства людей этого круга и поколения, хребет у него гибок. Тем не менее показал несколько книг русских философов религиозного толка, изданных за границей: Бердяев, Булгаков, Франк. Сказал среди прочего, что русская философская школа, в основном, развивалась после революции евреями. Жена Ведерникова - еврейка и, кажется, он юдофил. Знак времени - преследуемые подают друг другу руку.

Ведерников повторил рассказ о встрече трех митрополитов (Сергий, Николай и Алексий) со Сталиным в 1942 году (см. запись 15 февраля), во время которой Сталин предложил создать в стране религиозный журнал, Академию, семинарию. По словам Ведерникова, когда старики заговорили о "курсах", Сталин недовольно фыркнул: "Вам надо вот с какого возраста учить детей", - сказал бывший семинарист, показав ладонью, с какого малого возраста следует обучать Закону Божьему. Митрополиты очень растрогались. Отсюда глубокая преданность церкви лично Сталину, через которого сбылась давняя мечта их о том, что Бог влагает в сердца властей заботу о своей церкви. Ведерников обещал посмотреть в архивах Патриархии, нет ли писем В-Я., и сообщил мне телефон человека, сидевшего с В-Я. в тюрьме. Этот сокамерник оказался братом афганского короля Амманулы. Теперь он сотрудник Института Востоковедения. Когда я сказал, что некоторые статьи арх. Луки в журнале "Московская Патриархия" 50-х годов мало чем отличались от статей в советских газетах времен холодной войны, Ведерников ответил, что виноват не арх. Лука, а чиновники из Комитета по делам русской православной церкви, которые не понимали и не принимали в статьях иной фразеологии. Все, что было написано по-другому - запрещалось, и он, Ведерников, в угоду властям, переписывал статьи В-Я.

Ведерников подтвердил, что председатель Совета Карпов кричал на Патриарха. В частности, он орал Алексию в 1960 году: "Вы что, хотите нам новую буржуазию создать?!" Это говорилось по поводу больших доходов священников. После чего произошла передача всех активов церкви в руки мирян.

1 мая

Цензор, молодая женщина, требует все новых и новых доказательств того, что я не лгун и не раскрываю своей книгой государственных тайн. Я каждый день таскаю в редакцию новые и новые книги, статьи. Пока редактор ходит увещевать цензоршу, я сижу в коридоре и волнуюсь. Вот уже 60 вопросов "снято" (т. е. удалось отбить), а сколько их еще будет?

- Что это они пишут, Ваши авторы, что это они такое сочиняют, жалуется цензорша редакторше. - Сами себе же хуже делают...

На вопросы редакторши она не отвечает. Просто стоит молча и делает вид, что вопроса нет. Это, очевидно, предписанная ей форма поведения.

9 мая

Читаю Альбера Камю. Этот Нобелевский лауреат 50-х годов стал известен русскому читателю только на пороге 70-х годов, через 10 лет после своей смерти. Благословенная автомобильная катастрофа! Не будь ее, мы еще неизвестно сколько времени не прочитали бы "Чуму" и "Постороннего". А скольких еще великих писателей мы так и не знаем! О, смерть, возьми их скорее! Другого пути познакомиться с ними у нас нет. Живые всегда опасны...

11 мая

Неожиданный гость - академик физик Михаил Александрович Леонтович. Когда он вошел в квартиру, Лиля спросила его, из города ли он. "Я сбежал с ученого Совета", - радостно ответил 69-летний академик и обдал хозяйку дома веселым светом своих совершенно детских голубых глаз.

- А Совет продолжается? - спросила Лиля.

- Да, они еще долго будут там сидеть! - столь же радостно объявил гость.

После этого он с аппетитом выпил чай и с аппетитом же потолковал о разных проблемах. Одет Леонтович хуже любого работяги. Прост и общителен как и в прошлый раз. Ему у нас понравилось. Войдя, первым делом обежал все комнаты и, заметив, что у нас чисто и уютно, грустно заметил: "А у меня обратили внимание? Как нежилое помещение". Я думал, что он не замечает беспорядка и неуюта своего дома. Но возможно, что просто там некому дать уют этому милому младенцу с лицом, иссеченным морщинами.

Рассказал об академике Сахарове. У Сахарова года два назад умерла жена. Дочь замужем, отделилась. Он живет с 13-летним сыном вдвоем. Обедают в кафе, хозяйства никакого нет. Академик сам стоит в очереди в "Гастрономе" (эти личные детали делают фигуру борца за гражданские права еще более привлекательной). Раньше Сахаров работал в секретном-пресекретном институте ("Там, где они делают эти свои ужасные штуки", - говорит Леонтович). Теперь - в институте ФИАН, где является старшим научным сотрудником. По словам Леонтовича, Сахаров - человек очень хороший. Его общественная деятельность объясняется тем, что "он ужаснулся, выпустив из бутылки джина".

На вопрос, есть ли какая-нибудь научная отдача от огромных средств, вложенных в космические дела, Леонтович ответил, что научные расходы при этом не превышают одного процента от расходов военных. В космосе же у нас очень часты "проколы". Так, "Союз-10" должен был состыковаться с космической станцией "Салют", запущенной прежде (на ней установлены какие-то уникальные приборы, в том числе телескоп для астрономических наблюдений). Но стыковка не удалась, и "выстрел", стоящий миллионы рублей, прозвучал впустую, хотя газетная трепотня и превознесла полет как великое завоевание науки. Кстати, эта наша неудача, как в кривом зеркале отразилась в статье нашего американского корреспондента, который с явной радостью сообщил в газете, что в США не удался запуск ракеты, который обошелся налогоплательщикам во столько-то долларов.

Со слов одного генерала, сказал Леонтович, еще недавно у нас были три фирмы, строящие ракеты. Одной руководил Челомей (как будто родственник Хрущева), второй еще кто-то и третьей, наиболее новаторской фирмой, руководит С. Королев. По словам того же генерала, Челомей работает на нас (на армию), Королев - на ТАСС (на пропаганду), а третья фирма - в унитаз.

Леонтович поражает живостью и искренностью реакций и, вместе с тем, способностью вдруг как-то уйти в себя. Его духовная чистота и искренность ощущаются как некое душевное здоровье, которое присуще его природе, как другим присуще нездоровье. Лиля говорит, что ей грустно его наблюдать уникум. Умрут эти старые интеллигенты, и мир науки окончательно заселят узкие спецы и дельцы без проблеска гражданской мысли.

12-17 мая

Мысль о том, чтобы собрать под одну обложку несколько портретов биографий ученых с плохим характером - начинает реализовываться. Речь идет о тех, чей характер дает им силы к творчеству и успешной реализации своих научных идей, а с другой стороны, делает жизнь носителя такого характера нелегкой. Ездил в Институт сахарной свеклы в Рамонь (под Воронежем), где живет один такой "зверь", селекционер, доктор сельскохозяйственных наук, Герой социалистического труда, академик ВАСХНИЛ и многих орденов кавалер Аведикт Лукьянович Мазлумов. Меня встретил рослый, хорошо сложенный человек в скромном сером костюме. Особенно хорошо вылеплена бритая наголо голова. Первое впечатление - мрачен, неконтактен. Но вот улыбнулся доверительно и стал говорить о себе. Абсолютная ясность мысли, оценок, чувств. Ясный человек. Рассказал о тяжелом нищем детстве, о пережитых унижениях, когда приходилось просить деньги на учение у богатого дяди. Добавляет: "Я ни у кого с тех пор ничего не прошу. И дочерей своих к тому же приучил". Вообще, это рассказ о сильном характере, который воспитался в трудах, бедности и который гордо замкнулся, зная цену себе и людям.