Дмитрий Ивницкий - Внедрение по легенде Страница 8

В течение девяти дней Фёдоров провел все запланированные следственные действия. Допросил покупателей поросят и провёл между ними и Анисимовым очные ставки, оформив протоколы в соответствии с общими правилами допроса. Во время очных ставок все покупатели опознали заведующего фермой и дали показания, что именно он выдавал им поросят на ферме, и они передали за них ему наличные деньги, в соответствии с весом. Анисимов отрицал их показания, указывая в протоколах, что это всё наговор на него. За весь период проведения следственных действий Денис ждал реакции прокурора, но все эти дни он не реагировал на происходящее. На десятый день лейтенант предъявил обвинение фигуранту, допросив его в качестве обвиняемого, в части проведённых следственных мероприятий и передал уголовное дело в следственное отделение для дальнейшего предварительного расследования. О результатах проводимых следственных действиях он ежедневно докладывал Соболеву.

Уголовное дело принял следователь Кириллов Александр, а на следующий день он зашёл к Фёдорову в кабинет:

– Денис, своими материалами ты втянул меня в конфронтацию с Полетаевым. Он, оказывается, две недели отсутствовал. Якобы был на «семинаре», а когда вернулся, сразу запросил уголовное дело. Я отнёс его ему. Как он бранился в отношении нас, что возбудили его по «сырым» материалам, не доказывающим вину Анисимова.

Уголовное дело более недели находилось в прокуратуре. Старший оперуполномоченный БХСС Васильев по просьбе Фёдорова позвонил прокурору. В тот же день дело передали нарочным, в секретариат РОВД, где Денис его получил. К материалу было приобщено постановление прокурора об отмене постановления о возбуждении уголовного дела, как вынесенное преждевременно, за недостаточностью улик в совершении преступления виновным. Фёдоров, с согласия начальника РОВД снова позвонил Соболеву:

– Здравия желаю, товарищ подполковник! Это вас беспокоит Фёдоров. Алексей Максимович, я опять обращаюсь к вам за советом и помощью. Прокурор отменил вынесенное мною постановление о возбуждении уголовного дела. Материал находится у меня.

– Здравствуй, лейтенант! Срочно привози материал, я сегодня пойду с ним в областную прокуратуру.

Уже через полтора часа Денис был у здания областного УВД, куда он приехал на своём автомобиле. Зашёл к заместителю начальника управления БХСС и передал ему документацию. Просмотрев материалы дела, вчитываясь в протоколы очных ставок, Соболев поднял голову:

– Доказательства виновности Анисимова в совершении хищения денежных средств неоспоримые. На что надеется Полетаев. Ох, не чист он на руку! Вечером схожу к заместителю прокурора области, с ним у меня всё уже договорено о встрече. Ты поезжай назад, а завтра я позвоню вашему начальнику, и ты приедешь за этими бумагами.

Когда Фёдоров вернулся и заходил в здание РОВД, в вестибюле он увидел Анисимова. Тот сразу подошёл к оперативному работнику:

– Денис Иванович, жду вас! Я готов кое о чём поговорить с вами!

– Проходите, Николай Андреевич, ко мне в кабинет.

«О чём это он хочет со мной побеседовать?» – подумал Денис, пропуская заведующего фермой в кабинет.

Около часа Анисимов рассказывал ему, какая у него трудная и ответственная работа. О том, что свинарки воруют корма и поросят, а он никак с ними не может справиться. Много чего за это время посетитель наговорил о нехороших людях окружающих его, но, ни слова о своей вине.

– Николай Андреевич! Вы зачем пришли? Я думал, вы осознано раскаялись и пришли с явкой о повинной. Если вам больше нечего сказать, не занимайте моё рабочее время. Мне необходимо работать. А вину вашу мы докажем, и это будет в ближайшее время!

– Это как посмотреть, может, и вы окажетесь на моём месте. Знаете поговорку – «от сумы и тюрьмы не зарекайся»!

Денис не придал значения его последним словам. Когда он ушёл, достал из сейфа дела оперативно-розыскной деятельности и начал изучать некоторые документы…

Глава вторая

…В то время как Макарчук и Зинкевич несколько дней отсиживались в тайнике, восьмой Армейский корпус группы армий «Центр» Вермахта сломил сопротивление Советских войск западнее реки Неман. Двадцать третьего июня тысяча девятьсот сорок первого года восьмая пехотная дивизия взяла Гродно.

Согласно новому административному устройству Гродно стал центром уезда в составе округа Белосток провинции Восточной Пруссии. Гаулейтером был назначен Эрих Кох. Функции администрации в городе стала осуществлять немецкая военная комендатура с соответствующими хозяйственными службами.

На восьмой день добровольного заключения в подвале стало невыносимо душно от горящих свеч. К духоте примешивался запах из «нужника». Неизвестность давила на нервы.

– Маркел Антонович, не пора ли нам выходить наружу. По моему, вам необходимо выйти в город и установить обстановку.

– Завтра, с утра встречусь с одним знакомым и разузнаю обстановку в Гродно.

На второй день Зинкевич ушёл в город, где пробыл полдня. Макарчук с нетерпением ждал его возвращения. Чтобы унять волнение, он выпил бутылку вина и незаметно уснул. Вернувшись, Зинкевич с трудом разбудил своего квартиранта:

– Я встретился со своим знакомым, а тот свёл меня с Войцехом Завадским. До прихода Советов у меня с ним были общие торговые дела, и мне он очень обязан. После оккупации Гродно Красной Армией Войцех выехал в Польшу. Теперь служит немцам в полевой военной комендатуре военного округа «Центр» и вернулся вместе с ними. Завадский рассказал мне, что в ближайшее время будет создана городская гражданская администрация и его назначат начальником управления. Он предлагает мне служить у него и завтра представит заместителю коменданта лейтенанту Генриху Шульцу.

– Ты обо мне с ним разговаривал?

– Да, я сказал ему о тебе, что ты тоже хочешь служить у немцев. При комендатуре организовывается полиция службы порядка, куда набирают полицейских. Поэтому, пойдёшь вместе со мной.

На второй день они подошли к зданию комендатуры к девяти часам. На крыльце их уже ждал мужчина лет сорока, одетый в немецкую форму, без знаков отличия. Увидев подошедших, он что-то сказал часовому на немецком языке, тот посторонился, и они прошли в здание. Пройдя по коридору, зашли в комнату, где почти посередине стоял большой письменный стол. С одной стороны стола, от стены, на которой висел портрет Гитлера, стоял один стул, а с другой два стула. В углу стоял шкаф с полками. На столе стояла старая печатная машинка. Завадский обратился к Макарчуку:

– Ты останешься пока здесь! – и кивнул Маркелу. – Пойдёшь со мной к заместителю коменданта. Как зайдёшь, сразу сними шапку, стой и жди.

Они ушли, а интендант сел на стул и стал терпеливо ожидать. Время тянулось медленно. Прошло более двух часов, когда вернулся Зинкевич. Он был какой-то перепуганный и подавленный. Но не успели они перемолвиться между собой, как вошёл Войцех:

– Пойдём! – и повёл Григория.

На втором этаже они остановились перед дверью. Завадский постучал и когда из кабинета послышался голос, сказавший что-то на немецком языке, он вошёл внутрь, увлекая за собой Макарчука. Войдя следом за сопровождающим в помещение Григорий увидел в хорошо обставленном кабинете сидящего в кресле за столом, полноватого военного в форме лейтенанта Вермахта. В стороне, на небольшом расстоянии от стола он увидел ещё одного немца, одетого в чёрную форму СД.

– Ты есть кто? – заговорил на плохом русском сидевший за столом офицер.

– Я Макарчук Григорий. Отец мой имел богатый хутор на Украине, в Житомирской области, за что его раскулачили и нашу семью сослали в Сибирь. От комиссаров я скрыл это и смог получить бухгалтерское образование. Когда призвали в армию, меня послали на интендантские курсы. По окончанию обучения мне присвоили звание интендант второго ранга, что соответствует общевойсковому званию лейтенант. В мае направили служить в двадцать девятую танковой дивизии помощником начальника склада горюче-смазочных материалов. С самого начала войны я хотел перейти к вам на службу, чтобы учувствовать в освобождении России от красных и евреев. Помощник командира танкового полка по снабжению, интендант третьего ранга Рябиченко приказал мне доставить горючее танкам, ведущих бой с вашими войсками. Но я его приказ не исполнил, а специально подставил бензовозы с ГСМ под бомбёжку, и они все были уничтожены. По вашим солдатам я ни разу не выстрелил.

Когда Завадский перевёл сказанное им, немец засмеялся:

– То есть гут, корошо!

В это время со своего кресла поднялся немец в форме СС и о чем-то начал говорить с заместителем коменданта на немецком языке. Григорий тревожно вслушивался в их разговор, пытаясь что-нибудь понять. Затем лейтенант Шульц поднялся, подошёл к Макарчуку и ткнул его пальцем в живот: