Дмитрий Ивницкий - Внедрение по легенде Страница 9

– То есть гут, корошо!

В это время со своего кресла поднялся немец в форме СС и о чем-то начал говорить с заместителем коменданта на немецком языке. Григорий тревожно вслушивался в их разговор, пытаясь что-нибудь понять. Затем лейтенант Шульц поднялся, подошёл к Макарчуку и ткнул его пальцем в живот:

– Ти, поедешь с заместителем начальника гестапо унтерштурмфюрером СС Эрихом Шотом.

Затем он поднял телефонную трубку и что-то сказал приказным тоном. Гестаповец пошёл на выход и Григорий, с замиранием сердца пошёл за ним. Выйдя на улицу, он увидел легковой автомобиль, припаркованный рядом с крыльцом. За рулем сидел солдат в форме СС. Рядом с автомобилем стоял эсэсовец в звании унтершарфюрер СС. Как потом оказалось, его звали Дитер Зейлер. Он был правой рукой Шота, выполнял все его кровавые поручения. Поравнявшись с ним, унтерштурмфюрер что-то ему сказал. Тот подбежал к автомобилю, открыл пассажирскую переднюю дверцу, где уселся гестаповец. Затем открыл заднюю дверцу и подтолкнул в салон автомобиля Макарчука, а когда тот сел на заднем сиденье, уселся рядом с ним. Автомобиль тронулся и поехал по улицам Гродно.

«Куда они меня везут? Что они хотят со мной сделать?» – мелькали мысли у Григория.

Автомобиль остановился рядом с трёхэтажным зданием мрачного вида. Когда они вышли из машины, Шот завёл интенданта в здание и сопроводил в комнату на первом этаже, в которой стены были свежевыкрашены в светло-голубой цвет. У стены стоял медицинский шкаф, на приоткрытых дверцах было матовое стекло. На полках вместо лекарств лежали плетки из проволоки, отточенные шомпола, иголки и щипцы для ногтей.

«Это же камера пыток! Меня, что, хотят пытать? Почему он не верит мне?» – подумал Макарчук, моментально вспотев от страха, и у него участился пульс.

Гестаповец усадил его за стол и подал бумагу:

– Пиши биографию и клятву фюреру!

Он стал писать требуемые документы. В это время зашли следователь, севший за другой стол, и переводчик. Следом унтершарфюрер Зейлер привёл арестованного в гражданской одежде. По виду, задержанный был ровесник Григория.

– Коммунист? – спросил следователь через переводчика.

– Нет! Комсомолец!

– Кто взорвал водокачку на железнодорожной станции?

– Я не знаю! А если бы знал, то вам не сказал!

Зейлер подошёл к комсомольцу, в руке его блеснул кастет. Он с размаху ударил его в грудь. Арестованный упал, а унтершарфюрер стал избивать его ногами. Патриот потерял сознание. Его облили водой из ведра и усадили на стул. Минут через пять ему начали втыкать под ногти иголки. Когда подпольщик снова потерял сознание и был приведён в чувство холодной водой, ему вогнали отточенные шомпола в суставы ног. Тот начал кричать, а Эрих Шот стоял возле интенданта и смотрел, как тот на это реагирует. Затем он взял плётку, подал её Макарчуку и произнёс на чисто русском:

– Бей его, пока не даст правдивые показания. Григорий взял плётку и начал избивать. Бил не останавливаясь, приложив все силы, и на лице его просматривалась ненависть к жертве. Вдруг он почувствовал, что ему это нравиться. Прекратил избиение, когда услышал голос гестаповца:

– Стой! Ты его уже убил!

Шот что-то сказал на немецком языке Зейлеру. Затем обратился к Макарчуку на русском:

– Унтершарфюрер тебя проводит ко мне в кабинет.

Зайдя, следом за немцем, Григорий огляделся. Кабинет был отделан со вкусом. Обставлен он был обновлённой старинной мебелью. Окна на половину прикрывали тяжёлые гобеленовые шторы.

«Когда он успел так обжиться? Такое впечатление, что он находится здесь давно», – мелькнула у него мысль.

…Это потом он узнает, что его новый хозяин унтерштурмфюрер СС Эрих Шот был садистом с романтической натурой. Он въехал в дом, построенный известным в Гродно врачом Беклемишевым, осужденным судом за антисоветскую деятельность перед самой войной и сосланного в Казахстан. У входа в своё жилище эсэсовец держал огромного бульдога, натасканного хватать каждого, кто неосторожно приблизится к дверям. В самом доме терпеливо ждал возвращение своего покровителя целый гарем «рабынь любви». Стоило девушкам услышать на улице звук мотора его авто, как они открывали окна и встречали его радостным пением…

По праздникам Шот любил для эффектности выезжать в город на извозчичьей пролётке, а зимой на красивых санях. Для этого он пользовался услугами одного из местных извозчиков. Тот зимой ездил в красной шубе местного раввина, подаренной ему самим гестаповцем после зачистки гродненского гетто…

Через несколько минут в кабинет зашёл унтерштурмфюрер, сел в кресло за стол. Достал из стола папку, положил в неё принесенные документы.

– Господин Макарчук! Биографию ты сочинил, а теперь напиши клятву фюреру и расписку на сотрудничество с СД, вот тебе образец, – и подал ему листы бумаги.

Предатель прочитал тексты и написал клятву: «Я клянусь тебе, Адольф Гитлер, как фюреру и рейхсканцлеру, в преданности и храбрости. Я клянусь тебе и всем начальникам, которых ты назначишь, верно служить до своей смерти. Да поможет мне Бог!»

Вслед за этим написал расписку: «Я, Макарчук Григорий Ефимович, обязуюсь выполнять все поручения СД по выявлению евреев, коммунистов, лиц замышляющих и совершивших преступления в отношении Германии. Подписывать все документы, касающиеся моего сотрудничества со службой безопасности, буду псевдонимом «Бухгалтер».

Он передал написанные им обязательства Эриху Шоту. Тот прочитал и положил их в папку.

– Сегодня тебя поместят в Гродненский лагерь для военнопленных, где ты должен выявлять евреев, комиссаров и командиров, а также лиц, готовящих побег. Тебя отвезут домой, переоденешься в свою армейскую форму, и вернут сюда. Зейлер подготовит к выполнению задания и доставит в лагерь. О твоём сотрудничестве с СД никто не должен знать, даже начальник лагеря. Встречаться с тобой буду только я, когда будут приводить ко мне на допрос по моему требованию.

– Я оправдаю ваше доверие господин унтерштурмфюрер!

Когда через час Макарчук предстал перед гестаповцем в форме командира Красной армии со знаками отличия интенданта второго ранга, Шот кивнул Зейлеру. Тот подошёл к интенданту, с силой ударил его кулаком в лицо, попав в левый глаз и нос. Затем, свалив ударом ноги в живот, начал методично бить по всем местам тела. Упав на пол, предатель машинально закрыл голову руками. В голове мелькала мысль: «Что случилось? Ведь я дал согласие на сотрудничество».

Как издалека он услышал голос Шота:

– Довольно! А то ты убьёшь его! Теперь он предстанет перед военнопленными в надлежавшем виде.

Дитер доставил агента во временный лагерь для советских военнопленных, созданный немцами в начале оккупации города в районе улицы Дзержинского. Под видом военнопленного его сразу отвели в одно из помещений, где находились узники. Как только увезли его подопечного в лагерь, Шот позвонил коменданту концлагеря обер-лейтенанту Зиверсу.

– Хайль Гитлер! Ханс, к тебе унтершарфюрер Зейлер доставит русского офицера. Его не трогать, он за мной. Пускай увидит жизнь за колючей проволокой. Я буду приезжать и сам допрашивать его.

Вечером он самодовольно докладывал начальнику гестапо Эррелису Хейнцу:

– Господин оберштурмфюрер, я подобрал агента, через которого надеюсь выйти на оставленных в Гродно коммунистов для борьбы с войсками Рейха. В данный момент он находится в концлагере, для выявления евреев и коммунистов. Это первое задание, по выполнению я увижу точно его достоинства. Но мой опыт подсказывает, что он с этим справится успешно.

«Опять этот выскочка будет докладывать в Берлин о своих успехах», – неприязненно подумал Хейнц, но, помня о его связях в высших кругах СС, ответил:

– Заранее поздравляю тебя Эрих! Я помню

Глава третья

Фёдоров сидел за столом и листал документацию, изучая информацию, поступившую к нему в последнее время. Минут через двадцать после ухода Анисимова его отвлёк шум в коридоре, приближающийся к его кабинету. Вдруг дверь распахнулась, и он увидел в проёме торжествующего прокурора. За его спиной стояли следователь прокуратуры Смирнов, дежурный по РОВД Лисягин, эксперт криминалист Востриков с фотоаппаратом и двое незнакомых людей в гражданской одежде. От предчувствия приближающих неприятностей у него засосало под ложечкой. Когда все зашли в кабинет, он услышал торжествующий голос Полетаева:

– Ну что, допрыгался, Фёдоров! Двадцать минут назад тебе передали взятку. Ты вымогал деньги у невинного человека больше месяца. Я предлагаю, в присутствии понятых и сотрудников милиции добровольно выдать купюры, полученные от Анисимова в качестве взятки.

Денис был ошеломлен происходящим. Он сначала не мог понять о какой взятке идёт речь. У него промелькнула мысль: «Какую ещё провокацию устраивает мне Полетаев? Как это низко и подло!» – а вслух произнёс: