Беги - Лидия Евгеньевна Давыдова Страница 8

Африканка, не понимавшая Зининых шуток, продолжала помешивать еду.

– Опять они рылись в моих вещах, – пробасила она.

– И что нашли? – спросила Зина.

– Вино нашли, знакомая принесла.

Молдаванка покачала головой:

– Ты же знаешь, что это опасно, ну выйди, выпей в баре бокальчик, но зачем здесь? Сейчас эти… – Она посмотрела в сторону дверей и добавила тише: – Напишут, что ты алкоголичка.

– Суки, – процедила африканка еле слышно сквозь зубы. – Жалко, я так и не научилась чёрной магии у моей мамы – навела бы на них порчу.

Галя достала из холодильника йогурт, посмотрела срок годности, дала Беатриче и велела идти в комнату. Хорошо, что непросроченный. Недавно Галя съела просроченный, купленный воспитателями йогурт и потом сидела на унитазе несколько часов подряд, пока соседки колотили в дверь, потому что им тоже срочно надо. Стоит вообще перестать есть «казённую еду».

Зина продолжала мешать какао и смотреть в одну точку, казалось, она не слышит того, что происходит вокруг.

– Какой аромат, – прервала её раздумья Галя.

Молдаванка улыбнулась:

– Ага, – вылила какао в чашку и что есть мочи крикнула: – Маша! Иди сюда.

За чашкой прискакала худенькая девчушка, совершенная противоположность матери. Смущённо улыбнулась, схватила чашку, но тут же завизжала «ай, горячо!» и плюхнула её на стол. Какао вылилось, оставляя на чашке шоколадные разводы.

– Безру… – начала было молдаванка, потом осеклась, посмотрела на Галю, молча вытерла разводы, долила какао из кастрюльки и отдала дочке.

– АккурАтнЕнькА, бери за ручку, вот так, – терпеливо добавила она, но было видно, что спокойный тон дался ей с трудом. – Неси в комнату.

Затем она вздохнула и села за стол, подпёрла голову:

– Не видно этому всему ни конца, ни края…

– Ты сколько в этой… ну… – спросила тихо Галя.

– В этом концлагере? – хмыкнула Зина. – Да уже полтора года. – Она покачала головой: – Сначала была там, в своём городе, в Пьемонте, потом перекинули сюда. – Зина налила себе остатки какао. – Тут хоть на улицу выйти можно, а там мы вообще жили взаперти, меня никуда не выпускали, так как «каза фамилья» находилась близко от дома. Ну то есть нормально, да? Бывший муж продолжал жить в нашей квартире, гулять, развлекаться со своими путанами, а мы с дочкой оказались в бомжатнике с наркоманами и психами.

Галя хотела подбодрить Зину, сказать, что здесь, возможно, не так уж плохо, ведь тут нет ни психов, ни наркоманов, ни тараканов. И что, может быть, не стоит тогда называть это место концлагерем.

– Саида, расскажи Зине, какие тараканы были в твоём первом месте, – попросила Галя африканку.

Та оторвалась от готовки, повернулась к Зине и широко раскрыла большой и указательный пальцы.

– Ну прямо, ага, десять сантиметров, что ли? – заржала Зина.

– А пару раз тараканы падали на нас с потолка, когда мы спали. – Саиду передёрнуло от брезгливости.

Она выключила газ и вышла, трое детей ринулись за ней.

– Зина, а ты работу искать не пробовала? – робко спросила Галя.

Молдаванка усмехнулась:

– Разве только уборщицей. Куда я без языка? Да и документы я всё ещё жду, эти, – она посмотрела на дверь, – всё никак в квестуру не отвезут. А без документов кто меня на работу возьмёт?

Галя поджала губы и потёрла свои заскорузлые руки. Всё же крем для рук стоит купить. В последний раз она видела в супермаркете какой-то меньше чем за евро.

Документов, то есть вида на жительство, не было и у Гали: оказывается, бывший забыл продлить. Она всё ещё думала, что Адольфо сделал это специально, чтобы она никуда «не могла рыпнуться». Учреждение обещало помочь, но в прошлый раз воспитательница Ребекка забыла про её встречу в квестуре. И как без документов она получит бессрочный контракт? Риккардо сжалился над ней и взял по «квиточку» о назначенной встрече. Сказал, что платить будет вчёрную, и на том спасибо.

– А что ты у себя там делала? – спросила Галя у Зины.

– На заводе работала. Не то чтобы нравилось, но точно получше, чем в этом… – Зина помолчала и добавила: – Да уж, реально ГУЛАГ. – Она тяжело вздохнула: – Вот дочку в школу отведу и опять сюда возвращаюсь. А в обед здесь вообще дурдом. Ну ладно, главное – она со мной… Вроде ж дети больше не наши, когда ты сюда попадаешь. А вроде как под опекой государства. – Она зашаркала к двери, приговаривая: – Жизнь не удалась, всё криво, косо…

Галя мыла посуду и перебирала в голове всё то, что она поняла об этой «системе». Когда есть заявление о насилии в семье и женщина не в состоянии обеспечить себя и ребёнка жильём, социальные службы берут семью под опеку и определяют маму с ребёнком в приют. Родители перестают быть единственными опекунами, ребёнок становится на учёт у социальных служб. Галя жутко боялась этого «на учёт», а ещё она боялась того, что говорила ей Ребекка. Что ребёнка могут забрать в приёмную семью, если мама не сможет его содержать или снова будет насилие в семье. За насилие она не волновалась, а это «могут забрать» вновь и вновь приходило к ней во сне.

Галя закончила мыть посуду, подошла к пробковой доске возле кухни посмотреть, чья очередь готовить. Сегодня африканка. Значит, будет рис с тем пряным ароматом, заполнившим всю квартиру. Но это точно лучше, чем если бы готовили воспитатели. Однажды они сделали пасту. Голая паста, рядом вывалили консервы. Никаких тебе итальянских пасташутта с домашними соусами.

На пробковой доске висели правила структуры:

• Возвращаться не поздно

• Держать в порядке комнаты

• Уважать имущество

• Держать в тайне адрес места

Каждую женщину, попадавшую сюда, обязывали им следовать. Кажется, она даже что-то там подписала.

В комнате Беатриче рисовала розовый дом и собаку.

Стола в комнате не было. Галя подкладывала под тетрадки твёрдую папку, и дочка занималась на кровати. Когда было солнечно, они делали уроки во дворе, там стояла скамейка.

Ну ничего, скоро они отсюда выберутся.

– Мама, похожа на Стешу? – Беатриче раскрашивала собаке хвост.

Стешей звали премилую дворнягу, помесь бордер-колли с бог знает кем, бело-серого цвета. У Стеши были смешные уши и разные глаза. Правый – карий, левый – зелёно-голубой. «Чисто Воланд», – шутила Галя. Надо было так и назвать. Кто такой Воланд, конечно, знала только она. Адольфо, бывший, не то что зарубежных авторов, он и итальянских никогда не читал.

– Не знаю, как там Стеша, надеюсь, её кормят, – ответила Галя невпопад, думая о том, что, скорее всего, собаки больше нет. Адольфо угрожал убить её, если Галя уйдёт.

Беатриче дорисовала Стеше будку, хотя собака обычно спала