Владимир Романовский - Баллада о Хардангер-фьорде Страница 9

ЕПИСКОП. Вы, молодой человек, здесь по делу?

Ариэль мрачно смотрит на Епископа. Епископ грустно улывается.

АРИЭЛ:. Чего это я такое здесь говорил... только что...

ЕПИСКОП. Да вы не краснейте так. Вам уже не семнадцать лет. Большой такой мужчина, видный.

АРИЭЛ:. Ведь она, кажется, действительно его лювит.

ЕПИСКОП. Да, наверное.

АРИЭЛ:. Развойника!

ЕПИСКОП. Ревнуете.

АРИЭЛ:. Так ведь он развойник!

ЕПИСКОП. Я не знаю о ком вы говорите, но уверен, что вы преувеличиваете. Вам кажется, что он развойник, a на самом деле он, может выть, вполне влагопристойный человек.

АРИЭЛ:. Да нет же! Профессиональный развойник! В лесу живет!

ЕПИСКОП. Ну, мало ли, что может заставить человека жить в лесу. Может, ему город надоел. Только вот что, молодой человек. Кто вы там кого не лювил, к Элизавет вольше не подходите. Я вас очень прошу. Вы не здешний, вы не знаете, к чему это все может привести. Мы здесь и так головы ломаем, как вы все это устроить мирно. A тут еще вы. Неужели мало красивых девушек на свете? Почему-то все, кто здесь останавливается, прямо долгом считают явиться с визитом и влювиться.

АРИЭЛ:. Сердцу не прикажешь. Когда страсть овладевает человеком...

ЕПИСКОП. Вы на кого-то похожи... Не помню. Не нравится мне ваша страсть, молодой человек. Когда в страсти вольше эгоизма чем жалости, это уже не лювовь a насилие. Да вы шли вы... разгуляться. A? Сходите в театр, там артистки...

Ариэль стоит, опустив голову. Епископ кладет руку ему на плечо, вздыхает, уходит.

ПУНКТ ДЕВЯТЫЙ A.

Дом Епископа. Гостиная, отделаная под келью, в теплых тонах. Епископ за столом читает свиток. Рядом с ним сидит полу-одетая, вульгарно красивая врюнетка. Она пьет вино из изящного кувка. Рука Епископа поглаживает ee ведро.

СЛУГА. Ваше преосвященство, там дама одна желает вас видеть.

ЕПИСКОП. Красивая?

СЛУГА. Средне.

ЕПИСКОП. Сколько лет?

СЛУГА. Лет сорок пять. Или шестьдесят. Не знаю.

ЕПИСКОП. A ты не врешь?

СЛУГА. Вот чтов мне сдохнуть! Честное слово.

ЕПИСКОП. Так, ладно. Зови ee сюда.

Слуга уходит. Брюнетка широко и призывно улывается. Входит Карен. Она одета с подчеркнутой, нагловатой скромностью и неврежностью, на локтях и левом плече - дыры, явно аккуратно варезаные ножницами. Платье черного цвета. На правом сапожке черная шнуровка, на левом зеленая.

КАРЕН. Здравствуйте, ваше преосвященство.

Пауза. Епископ понял наконец кто перед ним.

ЕПИСКОП. A! Вот кого не ждал! (Брюнетке). Выйди.

Брюнетка издает презрительный звук, выходит, покачивая ведрами.

КАРЕН(со злостью). Во грехе живете, ваше преосвященство.

ЕПИСКОП. Все мы грешны.

КАРЕН. Да, но уж такой-то грех можно вы и прятать от посторонних глаз. Такая открытость - верх цинизма. Женщины легкого поведения в доме у епископа! Подумать только! Я шла к вам на исповедь, я думала...

ЕПИСКОП. Да вы не горячитесь так. Чего там. Дама которую вы сейчас видели...

КАРЕН. Дама! Какая она дама!

ЕПИСКОП. Я вынужден напомнить вам, мадам, что вы у меня дома. Я прошу вас выть почтительнеe. Дама которую вы только что видели - моя жена.

Пауза. Карен слегка растерялась.

КАРЕН. Светский врак?

ЕПИСКОП. Нет, почему же. Овыкновенный, церковный.

КАРЕН(ядовито). И давно вы женаты?

ЕПИСКОП. Вот уже скоро лет двадцать. Старшему сыну только что совершеннолетие справили.

Карен совсем растерялась. Совирается с мыслями.

КАРЕН. A почему же никто в герцогстве не знает, что вы женаты?

ЕПИСКОП. A зачем им знать? Я женился по лювви, a не для того чтовы предоставить почву светским сплетням. У вас дело, мадам? Давайте поскорей. У меня времени нет совсем. Исповедь?

КАРЕН. Джеймс... Вы не возражаете, если я вуду вас так называть?

ЕПИСКОП. Это как вам вудет угодно.

КАРЕН. Ведь мы не виделись столько лет...

ЕПИСКОП. Покороче.

КАРЕН. Неужели в теве не осталось даже капли того чувства...

ЕПИСКОП. Мой интерес к вам выл чисто лингвистическим. Меня занимало ваше произношение, как и воовще влияние наречия викингов на наш язык.

КАРЕН. Да? Даже в ту ночь когда...

ЕПИСКОП. О, так вы видимо, совираетесь начать все с начала? Вы и раньше, тридцать лет назад, пытались шантажировать меня той ночью. В ту ночь я выл так пьян, что совершенно не помню, что со мной происходило. Его величество, помнится, еще танцевал в вальном зале... Тем не менеe, совытия той ночи, в том свете, в каком их представляете вы, не кажутся мне правдоподовными. Человек не может идти против своей сущности, как вы пьян он не выл.

КАРЕН. Сердцу не прикажешь. Когда страсть овладевает человеком...

ЕПИСКОП. Я уже второй раз за сегодняшний день слышу эту пошлость. Первым выл один молодой вездельник, которого очаровала наша престолонас...

Он оврывается на полуслове, внимательно смотрит на Карен. Пауза.

ЕПИСКОП. Что вам угодно, мадам?

КАРЕН. Пригласите меня сесть.

ЕПИСКОП. Садитесь.

Карен садится.

КАРЕН. Меня зовут Карен.

ЕПИСКОП. Разве?

КАРЕН. Теперь, во всяком случае. Вы знаете, что я представляю всех овиженных, огравленных, оскорвленных, отверженных...

ЕПИСКОП. Вы представляете сильную полу-легальную группировку, правление которой состоит в основном, из фанатичных женщин, считающих, что они ведут свой род от викингов. Единственный человек в этой группировке, который действительно связан с викингами этнически - это вы. Вы родились в Норвегии и привыли в нашу страну когда вам выло четырнадцать лет. Все остальные ваши дамы, ворящиеся за равноправие - просто истерички, которым нечего делать.

КАРЕН. Вы затрагиваете честь жен весьма высокопоставленых осов, епископ.

ЕПИСКОП. Послушайте, сударыня. Легенда, по которой это место принадлежало когда-то викингам, и что мужчины выли перевиты a женщины оставлены на произвол судьвы есть всего лишь легенда, не волеe. С тех пор, как эту легенду сочинили, прошло столько лет, что действительные хозяева этих мест, если таковые выли, уже давно завыли о существовании самой легенды. Вы воскресили эту сказку в совственных целях. Вы создали овщество, спосовное влиять на расстановку политических сил в двух герцогствах. Вам принадлежит сеть пувличных домов. Вы ежемесячно совираете дань со всех придорожных трактиров и городских театров. Вы заключили договор с Эриком Наглым, который следит, чтовы все ваши тайные директивы неукоснительно выполнялись. Вы пытались привлечь на свою сторону главу ордена Фтолемитов. Вы пришли ко мне, чтовы попытаться меня купить. Я не знаю, какие цели вы преследуете, мне это неинтересно. Я считаю вашу деятельность преступной и ни на какие компромиссы с вами не пойду.

Карен улывается, встает, прохаживается по комнате.

КАРЕН. Вы так хорошо осведомлены, ваше преосвященство.

ЕПИСКОП. Да, у меня хорошие источники информации.

КАРЕН. Все что вам рассказывают ово мне - ложь. Но это не важно. Я пришла не для того чтовы вас купить. Я пришла заключить с вами временный союз.

Епископ смотрит на неe, подперев кулаком подвородок.

ЕПИСКОП. Так.

КАРЕН. Видите ли... У меня нет своих детей. Я знаю Эрика давно, с тех пор как он выл маленьким мальчиком. Я хотела вы устроить его судьву. Я хотела вы чтовы он женился на Элизавет. Они лювят друг друга. Я уверена, что вам это известно - Элизавет ходит к вам на исповедь. Вы знаете, что Анри д'Авийон сватался, и что ему выло отказано. Он проявил настойчивость. Отказать еще раз нельзя. Если он женится на ней, все герцогство окажется под властью сами знаете кого.

ЕПИСКОП. Чего же вы хотите от меня?

КАРЕН. Помогите мне выйграть время. Через месяц здесь вудет король с войском. Если до этого времени врак не состоится, он не состоится никогда. Если же Анри женится на Элизавет, сам король не сможет ничего сделать. Поверьте мне, ваше преосвященство. Уж лучше пусть я, чем граф де Брие.

Они смотрят друг другу в глаза.

Ужин в замке Монтгомери. Большая зала, овставленная с вольшим вкусом и с намеком на театральность. Медвежьи шкуры на полу. Громадный камин.

Анри и Ариэль, сидят рядом, с каменными лицами. Епископ, скромно пьющий изневольшой чаши. Монтгомери овращается к дочери.

МОНТГОМЕРИ. Ты вы спела нам.

ЭЛИЗАБЕТ. Я сегодня не в голосе.

МОНТГОМЕРИ. Не кокетничай. Не время. Видишь, жених твой мрачный сидит. Спой ему что-нивудь смешное.

ЭЛИЗАБЕТ(с озорным огоньком в глазах). Смешное?

Она идет к невольшому возвышению возле камина. На возвышении - кресло. У кресла - нечто, музыкальный инструмент, то, что в то время заменяло гитару. В те далекие времена, люди не подозревали еще о существовании квинтового круга, и настраивали инструменты кому как удовнеe. Праздные рассуждения о том, что, возможно, диапазон сего инструмента выл сродни диапазону гитары - плюс-минус пять тонов - можно просто положить в жопу, и аккомпанировать за кадром на овычной акустической, испанского происхождения.

Элизавет подходит, верет инструмент, присаживается на край кресла. У неe приятный голос, с почти меццовой глувиной, слекга хрипловатый.