Почти 15 лет - Микита Франко Страница 9

- Не боитесь, что сворую?

- Ты у меня ничего не воровал. Почему я должен так про тебя думать? – спокойно ответил Слава.

Ваня взял купюру и вышел из кабинета. Через десять минут вернулся с водой в бумажном стаканчике, пакетиком «три в одном» и сдачей. Ребята начали исходить на едкость, мол, не спрятал ли где лишние пять рублей, а Слава, сложив мелочь в карман (не пересчитывая), кивнул Ване: - Большое спасибо.

Тем же вечером, когда Слава уходил, Ваня выбежал за ним – без куртки, в одной футболке и спортивных шортах – крича:

- Не уходите! Заберите меня!

Слава, удивленный, обернулся, а Ваня вцепился в него мёртвой хваткой: как будто никогда не отпустит. Его оттаскивали два охранника и три воспитателя, пока он кричал, захлёбываясь от слёз.

Уходить было невыносимо. С того события прошло больше года, прежде чем Ваня попал в их семью.

Весь персонал детского дома подбивал Славу на усыновление: «Он вас так полюбил! Так к вам привязался! Почему вы боитесь? У вас ведь уже есть ребёнок!». Слава мрачно отшучивался: «Потому и боюсь». Они совершенно не справлялись с Мики.

Тем не менее, он хотел его забрать – потом, когда станет лучше – а потому изучил о Ване всю доступную информацию, собранную по слухам и случайным разговорам персонала. Вырисовывалась следующая картина: родители и происхождение неизвестны, будучи новорожденным, мальчик был подкинут в подъезд. Имя и фамилию ему придумали в больнице, и до того банальные, что Слава посочувствовал фантазии работников – Ваня Смирнов.

- Почему его не забрали? – спрашивал Слава. – На младенцев же очереди выстраиваются.

- Здоровье, - коротко отвечал персонал.

- А что не так?

- Врачебная тайна.

Обрадованный строгим соблюдением прав ребёнка, Слава прекратил эти расспросы.

Много позже он узнал, что речь шла о ВИЧ.

- Ну и пиздец, - сказал тогда Лев.

- В этом нет ничего страшного.

- Да конечно.

- У Кати ВИЧ, - напомнил Слава о близкой подруге Льва. – И ничего, она ведь как-то живёт.

Катя действительно жила неплохо: была замужем, воспитывала здоровую дочь, и большую часть времени никто не помнил, что у неё ВИЧ.

Слава запомнил названия препаратов, порядок приёма, дозировки, и каждое утро, перед завтраком, сортировал пилюли на Ваниной тарелке. Мики, однажды заметив это, спросил у брата:

- Что ты пьёшь?

- Витаминки, - просто ответил Ваня.

Именно так его таблетки называли в детском доме. Ваня считал, что пьёт витамины, потому что без них он «болезненный», а с ними у него появляются силы, здоровье и хороший иммунитет. Слава, услышав эту версию впервые, согласился с ней: звучало достаточно точно и понятно для девятилетнего. Они со Львом решили, что подробности расскажут позже.

Мики в «витаминки» поверил, тем более, у него были свои «витаминки»: ноотропы, транквилизаторы и антидепрессанты. Слава спрашивал Льва, собираются ли они рассказать про ВИЧ-статус старшему брату, но Лев качал головой:

- Если Ваня захочет, он сам расскажет, когда станет старше. Мы же не рассказываем Ване, что Мики психически больной.

- Он не психически больной, - настаивал Слава, считая эту характеристику «чересчур» для их сына.

А тем временем, шутки про «гомиков» и «спидозных» продолжали сыпаться из Мики, как из рога изобилия. Хорошо, что Ваня их не понимал: его никогда не называли «спидозным».

Все эти события и оттянули эмиграцию на целых два года от первоначальной даты: только когда оба ребёнка пришли в себя (Ваня – полностью, а Мики – насколько смог), Слава решился огорошить их новостью о скором переезде. Мики, наслышанный о таких планах и раньше, отреагировал сдержанно.

- Ладно, — вот и всё, что он сказал.

Ваня же, от которого Слава меньше всего ожидал протеста, взбунтовался: он, видите ли, влюбился в девочку из соседнего дома, и никуда без неё ехать не собирался. А девочке, тем временем, было шестнадцать лет, она встречалась с парнем и проявляла к Ване полнейшее равнодушие. Говоря откровенно, Слава боялся таких душераздирающих сцен о несчастной любви от Мики – всё же это к нему, по слухам, Ярик залезал на коленки.

Но когда Слава спросил его прямо – мол, не переживает ли тот из-за Ярика – Мики ответил с усмешкой:

- Пап, мне плевать на Ярика.

- А зачем ты тогда с ним?.. – он имел в виду «встречаешься», но произнести вслух не смог: всё-таки Мики никогда не обозначал их отношения именно так.

Тот шепотом ответил:

- Я не знаю.

Славе показалось, что это было очень горькое: «Я не знаю».

- Хочешь об этом поговорить? – спросил он, потому что это был правильный вопрос.

«Хоть бы нет».

- Давай.

Слава не ожидал такого поворота: малыш Мики и любовные отношения – жизнь не готовила его к этому разговору.

Они сели за кухонный стол, друг напротив друга, и Мики, сцепив руки в замок, сказал:

- Не думаю, что я гей.

Прежде чем Слава с энтузиазмом выдал: «И это нормально!», Мики успел добавить:

- У нас с Яриком ничего не было. Мы пару раз целовались. Но я избегаю большего.

В мозгу Славы закрутились шестеренки: так, сексуальное просвещение подростков, глава десятая, активное согласие…

- Ты можешь прямо сказать ему «нет», - ответил Слава.

- Могу… - неуверенно произнёс Мики.

- Но?..

Он быстро выпалил:

- Я не хочу этого никогда и ни с кем. Я уже пробовал, сначала это хорошо, а потом плохо. Мне было очень плохо. И каждый раз, когда я об этом думаю, мне плохо, как тогда. Ярик говорит, что это внутренняя гомофобия, но, когда я думаю о девушках, мне точно также плохо. Ярик говорит, что мне не нравится думать о девушках, потому что я гей, но я не гей, я же это чувствую, мне же изнутри виднее, кто я. Считаешь, я бы не понял? Да, мне было плевать на девочек, с которыми я ходил гулять, но мне и на Ярика вообще-то плевать, и на Глеба было плевать, они мне все не нужны, мне только Лена нравилась, ну потому что тогда всё было понятно, какой-то там секс, я даже о таком не думал, оно тогда всё было по-нормальному, просто любовь, без этого всего, почему нельзя, чтобы всегда так было?

Шестеренки в Славиной голове закрутились в обратную сторону: что сказать-то, что сказать?! Какая это глава секспросвета?

«Ты просто ещё