Почти 15 лет - Микита Франко Страница 8

- Про школу в соседнем квартале?

- Нет! Она говорила «ваши дети». Твои и мои. Наши. Понимаешь?

- А-а, - смекнул Слава. И тут же сказал, будто ничуть не удивленный: - Ну, конечно, это само собой.

Лев разулыбался от подступившего счастья. Слава, обхватив его за талию, прижал к себе, шепнул: «Добро пожаловать в новую жизнь» и нежно прикоснулся губами к его губам.

- Фу-у-у-у! – послышалось с правой стороны. Это Ваня выглянул из своей новой комнаты. – Не целуйтесь!

Оборвав поцелуй, Лев засмеялся в Славины губы:

- Почти как дома.

- Мы дома, - просто ответил Слава.

Лев почувствовал болезненный укол от его слов, но ничего возражать не стал.

Почти 15 лет. Слава [6]

Они должны были уехать раньше, гораздо раньше: Слава рассчитывал на конец 2017-го года, самое позднее – начало 2018-го, но план всё время сдвигался в будущее. Сначала из-за Мики: он саботировал переезд, но беда была даже не в этом. Он саботировал всё: семью, школу, друзей, общество, самого себя и хуже всего – жизнь.

Когда тринадцатилетний Мики вернулся из школы бледный, как мертвец, с покрасневшими глазами и трясущимися руками, врачебное чутье Льва безошибочно диагностировало падение артериального давления (и тонометр подтвердил предварительный диагноз), но родительская эмпатичность Славы чутко уловила причину: паническая атака. Он знал, что нужно делать, он читал книги по воспитанию, а потому поступил так, как в них велели: отвёл сына к психотерапевту.

И узнал от той, что у него очень тревожный мальчик.

Примерно в таких эпитетах о Мики отзывались специалисты: тревожный, неспокойный, депрессивный, мрачный, подавленный, замкнутый, необщительный.

Сложный.

Последняя характеристика особенно повеселила Славу: а то он был не в курсе.

Он задал психотерапевту всего один вопрос: как быть с Канадой?

- Не сейчас, - категорически ответила она. – Он в очень расшатанном состоянии.

Слава кивнул.

- А что его так… расшатало?

Арина Васильевна долго молчала, и Слава понял, что она пытается сформулировать что-то этичное. Не выдать тайны ребёнка и удовлетворить любопытство родителя.

- Трудно сказать. Он мало говорит о семье, — наконец произнесла она. – А когда я спрашиваю почему, отвечает: «Потому что меня научили об этом не разговаривать».

Слава горько усмехнулся и ещё раз вспомнил момент, в который должен был всё сделать по-другому, но не сделал вообще ничего.

- Замкнутый мальчик, - заключила она.

Слава слышал об этом уже в сотый раз.

Вернувшись домой, он сообщил Льву, что Канада переносится на неопределенный срок, потому что психика Мики разваливается на глазах, и Лев не очень искренне ответил:

- Жаль.

Слава так и не понял, о чём была эта реплика: о Канаде или их сыне?

Лев несерьёзно воспринимал происходящее с Мики, слова про панические атаки и повышенную тревожность звучали для него как: «Бла-бла-бла, он не хочет ходить в школу и делать уроки». У них было разное виденье того, как помочь сыну: Слава был за психотерапию, Лев – за таблетки, Слава был за поддержку и уступки («Хорошо, можешь не идти сегодня в школу, если тяжело»), Лев – за преодоление себя, Слава считал, что Мики нужно учиться заботиться о себе, Лев считал, ему нужно учиться заботиться о других («И тогда некогда будет утопать в своих надуманных проблемах»). Слава считал, что любой человек имеет право на переживания, Лев делил проблемы на «настоящие» (куда входили только радикальные события: мор, глад, война и смерть) и на «это вообще не проблемы».

Именно Льву пришла идея о собаке, это и значило: «Учиться заботиться о других». Слава не возражал: идея казалась безобидной, но принесла больше проблем, чем пользы. Мики сделался ещё несчастней, чем был, а половину забот о Сэм всё равно выполнял Слава. Потом место Сэм занял Ваня.

Слава не любил так об этом думать: будто они подменили идею о собаке идеей о младшем брате. Вообще-то, всё было немного не так.

Слава всегда знал, что усыновит ребёнка, он придумал это, когда в девятом классе старшеклассников отвезли в детский дом в рамках благотворительного проекта: они должны были поздравлять сирот с Новым годом и раздавать им подарки. Слава на всю жизнь запомнил отрешенные, остекленевшие глаза детей, которые прекрасно понимали, что благополучные детишки с мамами и папами приехали их пожалеть. Слава на тот момент не очень разбирался в жизни, но на интуитивном уровне ощутил, сколько в этом замысле было глупости, непродуманности, жестокости.

Но именно это событие связало его с детскими домами навсегда: сначала самой идеей об усыновлении, потом – волонтёрской помощью (настоящей, а не жалостливой), а ещё через десяток лет – Ваней.

В детском доме Слава вёл кружок по рисованию – бесплатно, на добровольных началах. Ваня никогда не брал в руки карандаши и краски, но иногда заходил в кабинет, садился за свободную парту и молча наблюдал за процессом. Пару раз Слава пытался втянуть его в общее дело, но мальчик только качал головой.

Перед Новым годом, как правило, поступало задание «свыше»: нарисовать стенгазету, и ребята, склонившись над общим ватманом, вырисовывали ёлочки, снеговиков и дедов морозов. В один из таких декабрьских дней Ваня снова тихонечко зашел в кабинет – постоять рядом.

Это был первый раз, когда они со Славой заговорили о чём-то, кроме: «Хочешь порисовать?» (отрицательное качание головой в ответ).

Слава в тот день был заметно уставшим: накануне сдавал проект и всю ночь не спал. Маша, прелестная девочка, сразу с пятью выпавшими зубами в переднем ряду, шепеляво спросила:

- Вы не вышпались?

- Не выспался, - признался Слава. – Работал.

- Вам надо кофе попить, - посоветовал кто-то из ребят со знанием дела. – Кофе бодрит.

- Да, - поддержали идею другие. – У нас в буфете есть кофе, воспиталки пьют, значит, и вам продадут.

Слава не был фанатом кофе из столовых: Лев, замороченный на кофеварении в турках, приучил его к «благородным» напиткам. Но тогда, ведомый неясным сочувствием к одинокому мальчику, который всегда стоит в стороне никем незамеченный, Слава вытащил сто рублей из кармана, посмотрел на Ваню и попросил: - Можешь, пожалуйста, купить мне кофе? Ты же не рисуешь. Скажешь, что для меня.

Ребята присвистнули. Ваня замер, не решаясь взять деньги. После секундной паузы раздался хор насмешливых голосов:

- Не давайте, утащит!

- Да, сбежит как обычно и на шоколадку потом потратит!

- Ванёк у нас вор!

Но Слава, будто не слыша их, смотрел Ване