Александр Блок - Стихотворения и поэмы (1907-1916) Страница 10

И вновь, и вновь твой дух таинственный В глухой ночи', в ночи' пустой Велит к твоей мечте единственной Прильнуть и пить напиток твой.

Вновь причастись души неистовой, И яд, и боль, и сладость пей, И тихо книгу перелистывай, Впиваясь в зеркало теней...

Пусть, несказа'нной мукой мучая, Здесь бьется страсть, змеится грусть, Восторженная буря случая Сулит конец, убийство - пусть!

Что жизнь пытала, жгла, коверкала, Здесь стало легкою мечтой, И поле траурного зеркала Прозрачной стынет красотой...

А красотой без слов повелено: "Гори, гори. Живи, живи. Пускай крыло души прострелено Кровь обагрит алтарь любви".

20 марта 1912

ВЛАДИМИРУ БЕСТУЖЕВУ

(Ответ)

Да, знаю я: пронзили ночь отвека

Незримые лучи. Но меры нет страданью человека,

Ослепшего в ночи!

Да, знаю я, что в тайне - мир прекрасен

(Я знал Тебя, Любовь!), Но этот шар над льдом жесток и красен,

Как гнев, как месть, как кровь!

Ты ведаешь, что некий свет струится,

Объемля всё до дна, Что ищет нас, что в свисте ветра длится

Иная тишина...

Но страннику, кто снежной ночью полон,

Кто загляделся в тьму, Приснится, что не в вечный свет вошел он,

А луч сошел к нему.

23 марта 1912

ВЯЧЕСЛАВУ ИВАНОВУ

Был скрипок вой в разгаре бала. Вином и кровию дыша, В ту ночь нам судьбы диктовала Восстанья страшная душа.

Из стран чужих, из стран далеких В наш огнь вступивши снеговой, В кругу безумных, томнооких Ты золотою встал главой.

Слегка согбен, не стар, не молод, Весь - излученье тайных сил, О, скольких душ пустынный холод Своим ты холодом пронзил!

Был миг - неведомая сила, Восторгом разрывая грудь, Сребристым звоном оглушила, Секучим снегом ослепила, Блаженством исказила путь!

И в этот миг, в слепящей вьюге, Не ведаю, в какой стране, Не ведаю, в котором круге, Твой странный лик явился мне...

И я, дичившийся доселе Очей пронзительных твоих, Взглянул... И наши души спели В те дни один и тот же стих. Но миновалась ныне вьюга. И горькой складкой те года Легли на сердце мне. И друга В тебе не вижу, как тогда.

Как в годы юности, не знаю Бездонных чар твоей души... Порой, как прежде, различаю Песнь соловья в твоей глуши...

И много чар, и много песен, И древних ликов красоты... Твой мир, поистине, чудесен! Да, царь самодержавный - ты.

А я, печальный, нищий, жесткий, В час утра встретивший зарю, Теперь на пыльном перекрестке На царский поезд твой смотрю.

18 апреля 1912

АННЕ АХМАТОВОЙ

"Красота страшна" - Вам скажут, Вы накинете лениво Шаль испанскую на плечи, Красный розан - в волосах.

"Красота проста" - Вам скажут, Пестрой шалью неумело Вы укроете ребенка, Красный розан - на полу.

Но, рассеянно внимая Всем словам, кругом звучащим, Вы задумаетесь грустно И твердите про себя:

"Не страшна и не проста я; Я не так страшна, чтоб просто Убивать; не так проста я, Чтоб не знать, как жизнь страшна".

16 декабря 1913

* * *

И вновь - порывы юных лет, И взрывы сил, и крайность мнений... Но счастья не было - и нет. Хоть в этом больше нет сомнений!

Пройди опасные года. Тебя подстерегают всюду. Но если выйдешь цел - тогда Ты, наконец, поверишь чуду,

И, наконец, увидишь ты, Что счастья и не надо было, Что сей несбыточной мечты И на пол-жизни не хватило,

Что через край перелилась Восторга творческого чаша, И всё уж не мое, а наше, И с миром утвердилась связь,

И только с нежною улыбкой Порою будешь вспоминать О детской той мечте, о зыбкой, Что счастием привыкли звать!

19 июня 1912

ХУДОЖНИК

В жаркое лето и в зиму метельную, В дни ваших свадеб, торжеств, похорон, Жду, чтоб спугнул мою скуку смертельную Легкий, доселе не слышанный звон.

Вот он - возник. И с холодным вниманием Жду, чтоб понять, закрепить и убить. И перед зорким моим ожиданием Тянет он еле приметную нить.

С моря ли вихрь? Или сирины райские В листьях поют? Или время стоит? Или осыпали яблони майские Снежный свой цвет? Или ангел летит?

Длятся часы, мировое несущие. Ширятся звуки, движенье и свет. Прошлое страстно глядится в грядущее. Нет настоящего. Жалкого - нет.

И, наконец, у предела зачатия Новой души, неизведанных сил, Душу сражает, как громом, проклятие: Творческий разум осилил - убил.

И замыкаю я в клетку холодную Легкую, добрую птицу свободную, Птицу, хотевшую смерть унести, Птицу, летевшую душу спасти.

Вот моя клетка - стальная, тяжелая, Как золотая, в вечернем огне. Вот моя птица, когда-то веселая, Обруч качает, поет на окне.

Крылья подрезаны, песни заучены. Любите вы под окном постоять? Песни вам нравятся. Я же, измученный, Нового жду - и скучаю опять.

12 декабря 1913

* * *

О, нет! не расколдуешь сердца ты Ни лестию, ни красотой, ни словом. Я буду для тебя чужим и новым, Всё призрак, всё мертвец, в лучах мечты.

И ты уйдешь. И некий саван белый Прижмешь к губам ты, пребывая в снах. Всё будет сном: что ты хоронишь тело, Что ты стоишь три ночи в головах.

Упоена красивыми мечтами, Ты укоризны будешь слать судьбе. Украсишь ты нежнейшими цветами Могильный холм, приснившийся тебе.

И тень моя пройдет перед тобою В девятый день, и в день сороковой Неузнанной, красивой, неживою. Такой ведь ты искала? - Да, такой.

Когда же грусть твою погасит время, Захочешь жить, сначала робко, ты Другими снами, сказками не теми... И ты простой возжаждешь красоты.

И он придет, знакомый, долгожданный, Тебя будить от неземного сна. И в мир другой, на миг благоуханный, Тебя умчит последняя весна.

А я умру, забытый и ненужный, В тот день, когда придет твой новый друг, В тот самый миг, когда твой смех жемчужный Ему расскажет, что прошел недуг.

Забудешь ты мою могилу, имя... И вдруг - очнешься: пусто; нет огня; И в этот час, под ласками чужими, Припомнишь ты и призовешь - меня!

Как исступленно ты протянешь руки В глухую ночь, о, бедная моя! Увы! Не долетают жизни звуки К утешенным весной небытия.

Ты проклянешь, в мученьях невозможных, Всю жизнь за то, что некого любить! Но есть ответ в моих стихах тревожных: Их тайный жар тебе поможет жить.

15 декабря 1913

ЖЕНЩИНА

Памяти Августа Стриндберга

Да, я изведала все муки, Мечтала жадно о конце... Но нет! Остановились руки, Живу - с печалью на лице...

Весной по кладбищу бродила И холмик маленький нашла. Пусть неизвестная могила Узнает всё, чем я жила!

Я принесла цветов любимых К могиле на закате дня... Но кто-то ходит, ходит мимо И взглядывает на меня.

И этот взгляд случайно встретя, Я в нем внимание прочла... Нет, я одна на целом свете!.. Я отвернулась и прошла.

Или мой вид внушает жалость? Или понравилась ему Лица печального усталость? Иль просто - скучно одному?..

Нет, лучше я глаза закрою: Он строен, он печален; пусть Не ляжет между ним и мною Соединяющая грусть...

Но чувствую: он за плечами Стоит, он подошел в упор... Ему я гневными речами Уже готовлюсь дать отпор,

И вдруг, с мучительным усильем, Чуть слышно произносит он: "О, не пугайтесь. Здесь в могиле Ребенок мой похоронен".

Я извинилась, выражая Печаль наклоном головы; А он, цветы передавая, Сказал: "Букет забыли вы".

"Цветы я в память встречи с вами Ребенку вашему отдам..." Он, холодно пожав плечами, Сказал: "Они нужнее вам".

Да, я винюсь в своей ошибке, Но... не прощу до смерти (нет!) Той снисходительной улыбки, С которой он смотрел мне вслед!

Август 1914

ПЕРЕД СУДОМ

Что' же ты потупилась в смущеньи? Погляди, как прежде, на меня. Вот какой ты стала - в униженьи, В резком, неподкупном свете дня!

Я и сам ведь не такой - не прежний, Недоступный, гордый, чистый, злой. Я смотрю добрей и безнадежней На простой и скучный путь земной.

Я не только не имею права, Я тебя не в силах упрекнуть За мучительный твой, за лукавый, Многим женщинам сужденный путь...

Но ведь я немного по-другому, Чем иные, знаю жизнь твою, Более, чем судьям, мне знакомо, Как ты очутилась на краю.

Вместе ведь по краю, было время, Нас водила пагубная страсть, Мы хотели вместе сбросить бремя И лететь, чтобы потом упасть.

Ты всегда мечтала, что, сгорая, Догорим мы вместе - ты и я, Что дано, в объятьях умирая, Увидать блаженные края...

Что же делать, если обманула Та мечта, как всякая мечта, И что жизнь безжалостно стегнула Грубою веревкою кнута?

Не до нас ей, жизни торопливой, И мечта права, что нам лгала. Всё-таки, когда-нибудь счастливой Разве ты со мною не была?

Эта прядь - такая золотая Разве не от старого огня? Страстная, безбожная, пустая, Незабвенная, прости меня!

11 октября 1915

АНТВЕРПЕН

Пусть это время далеко', Антверпен! - И за морем крови Ты памятен мне глубоко... Речной туман ползет с верховий Широкой, как Нева, Эско.

И над спокойною рекой В тумане теплом и глубоком, Как взор фламандки молодой, Нет счета мачтам, верфям, докам, И пахнет снастью и смолой.

Тревожа водяную гладь, В широко стелющемся дыме Уж якоря готов отдать Тяжелый двухмачтовый стимер: Ему на Конго курс держать...

А ты - во мглу веков глядись В спокойном городском музее: Там царствует Квентин Массис; Там в складки платья Саломеи Цветы из золота вплелись...