Алан Маршалл - Мы такие же люди Страница 17

Такова первая страница истории приобщения аборигенов к цивилизации на полуострове Кейп-Йорк...

К вечеру мы прибыли на остров Четверга. Я решил переночевать на люгере. Гарди отвез мистера Кейна на берег в шлюпке, потом пошел смотреть фильмы, демонстрировавшиеся для солдат, расквартированных на острове. Дэвид Мамуз Питт отправился спать. Мы с Дэном, обливаясь потом, сидели на палубе и прислушивались к отдаленным раскатам грома.

Внезапно совсем стемнело. Два светлых пятна - белая голова Дэна и белые волосы на его груди - вот все, что можно было разглядеть.

Прежде Дэн был ныряльщиком. Теперь он состарился ("Уже не хватает дыхания!"). Одно время Дэн жил на острове Нагир. Он рассказал мне, как ему приходилось нырять за перламутровыми раковинами, из которых делают пуговицы.

- Когда я был молодой, я опускался чуть ли не на десять саженей {Морская сажень = 182 см.}. Вода совсем прозрачная, опускался все ниже и ниже. Как увижу две раковины, хватаю одну, вторую - вот так! (Он показал мне, как он быстро захватывал раковины.) Беру по одной в каждую руку и начинаю подниматься.

Приподняв голову, Дэн имитировал руками движения пловца.

- Некоторые жадничали. Опустятся на десять саженей, увидят три раковины, схватят одну, схватят вторую - все им мало. Хватают третью и начинают подниматься, но очень медленно: воздуху не хватает. Приходится бросать все раковины. Случалось, на берегу они теряли сознание.

Когда опускаешься на полторы сажени - времени много: надевай на каждый палец по раковине. Раз нырнул - десять ракушек.

- Наверное, ты начал нырять еще мальчиком?

- Каждый мальчик учится нырять за раковинами. Иногда мальчикам делают надрез на переносице и на макушке.

- Зачем?

- Делают надрез осколком стекла, чтобы воздух не задерживался. Мне сделали такие надрезы, видишь?

- Вижу. А кто их тебе сделал?

- Однажды я увидел, как парню делают надрезы. Я спросил у него, зачем они. Он ответил: "С надрезами можно нырять глубже - чувствуешь себя более легким". И он сделал мне надрезы.

- Странный обычай, - сказал я. - По-моему, от этого только ослабеешь. Ты в самом деле считаешь, что надрез делает тело более легким?

- Так оно и есть. Когда кровь вытекает, чувствуешь себя легче.

- Сколько же времени ты оставался под водой?

- Три-четыре минуты. Некоторые могли и дольше.

- Я могу пробыть под водой только минуту, - заметил я.

Дэн усмехнулся.

- Когда ныряют, не едят ни мяса, ни сахара, ни джема. Если их есть, не хватит воздуха. Завтрак - пресная лепешка и вода. Целых восемнадцать лет проработал я ловцом...

До меня донесся скрип весел. Я встал и перегнулся через поручни.

К люгеру подошла шлюпка, из которой на борт перебрались четыре аборигена. Услышав наши голоса со своего люгера, стоявшего неподалеку на якоре, они решили поболтать с нами. Я тепло поздоровался с гостями, обменявшись рукопожатием с каждым, что привело их в смущение.

- Мы с Дэном говорили о ловле раковин, - сказал я, когда все уселись. Кому-нибудь из вас случалось нырять?

- Мне, - ответил один из гостей. - И вот что я заработал.

Он вытянул ногу. Я зажег спичку. На том месте, где положено быть икре, я увидел впадину.

- Акула, - тихо сказал Дэн, заглянувший через мое плечо.

- Вот это да! - сказал я. - Как это случилось?

- Я нырял за раковинами, - объяснил абориген. - Вижу - акула. Я вынырнул, полез в лодку, а нога оставалась еще в воде. Акула как схватит - и вырвала все мясо.

- Большая акула? - спросил Дэн.

Зубы аборигена сверкнули в улыбке:

- Около трех футов.

- Удивительно, что такая маленькая акула напала на человека, - сказал я. - И не побоялась же!

- Маленькая акула, да большая пасть, - сказал абориген.

Тут все заговорили о своих встречах с акулами. Акул привлекают светлые цвета, так что ловцы раковин стараются не показывать ладони и ступни. Им зачастую приходится неподвижно сидеть на дне, пока вокруг плавают акулы. Вспомнили и каменную рыбу {Каменная рыба, или рыба-камень, - австралийская рыба вида Centropogon.}. Она прячется на скалах, готовая выставить свои ядовитые иглы, если на нее нечаянно наступить.

- Я криком кричал всю ночь напролет, - сказал Дэн, припоминая, какую боль причиняют эти иглы.

Мои собеседники заспорили, какими средствами лучше лечиться от яда каменной рыбы. Парень с изуродованной ногой верил в сок молочного дерева {Молочное, или коровье, дерево (Brosimum galactodendron) - растение из семейства тутовых. Его млечный сок употребляется в пищу, за что он и получил свое название.}.

- Оно растет по соседству с ризофорами. Сломаешь ветку, и сок вытекает. Он смягчает боль и снимает отек. Но если съесть лепешку, испеченную на костре из веток этого дерева, можно умереть.

Тем временем взошла луна. В ее бледном свете отчетливо выделялись небольшие круглые шрамы на кистях рук моих собеседников.

На мой вопрос, откуда эти шрамы, один из мужчин ответил:

- Угорь укусил. Большой угорь, он живет среди скал.

Заговорили об осьминогах. Дэн сказал:

- И все-таки хуже всего гроупер {Гроупер - так в Австралии называют крупную рыбу рода Oligorus, достигающую 2м 30 см в длину. В некоторых районах земного шара это же название применяется к другим видам рыб.}. Хватает тебя, как наживку. Акула откусывает кусок, а гроупер заглатывает целиком.

Все согласились, что гроупер страшнее всего. Он достигает огромных размеров. Живет он в расщелинах скал. Абориген с искалеченной ногой сказал:

- Плохо придется, если остановишься перед такой расщелиной, когда ныряешь за раковинами. Он тебя схватит, и нет человека. Я делаю так...

Он встал и вытянул руки в стороны, как ловец, прислонившийся к коралловому рифу. Он повернул голову в сторону и посмотрел налево, на палубу.

- Расщелина там, куда я смотрю. В ней гроупер. Раковина лежит на песке перед расщелиной. Глядите!

Он быстро наклонился вбок и схватил воображаемые раковины, лежащие на песке перед убежищем страшного гроупера.

- Главное - быстрота, - сказал он. - Если станешь перед расщелиной, он тебя схватит.

Мне это показалось бессмысленным.

- Зачем же брать раковины, лежащие перед расщелиной? Зачем рисковать жизнью из-за нескольких жалких раковин? Их всюду сколько хочешь.

Они посмотрели на меня с некоторым изумлением. Ловцы опускаются под воду за раковинами в любом месте. Они никогда не жалуются на опасности. С их точки зрения, это звучало бы смешно. Ведь ловцу платят именно за то, что он добывает раковины.

Выслушав их аргументы, я спросил:

- Сколько же платят за такую работу?

- Двадцать пять шиллингов в месяц, - последовал ответ.

15

ЗАТОНУВШИЙ КОРАБЛЬ И ЦЕРКОВЬ

На следующий день мне представился случай увидеть, как островитяне Торресова пролива плавают под водой.

Баржа, перевозившая солдат на остров Гуд, высадила трех аборигенов и меня близ Уэйвира - крошечного островка, расположенного на полпути между островом Четверга и островом Гуд. Баржа должна была зайти за нами вечером, на обратном пути. За это время аборигены обещали показать мне, как они бьют рыбу копьями.

Наша шлюпка направилась к берегу. Вскоре мы достигли подветренной стороны острова. Здесь море было совсем спокойное, шлюпка плавно покачивалась на воде.

Один из аборигенов надел защитные очки, взял короткое копье и погрузился в воду. Я ожидал, что он помедлит какое-то время, набирая воздух в легкие, но он погрузился мгновенно. На поверхности воды осталась лишь легкая рябь. Перегнувшись через борт, я вглядывался в прозрачную воду. Я видел морское дно. Плоские камни, лежавшие среди водорослей, которые ритмично поднимались и опускались, казалось, тоже колыхались.

Солнечные блики, проникавшие под воду, скользили по темной коже аборигена. Он рассекал воду над камнями, неторопливо шевеля ногами и поворачивая голову из стороны в сторону в поисках добычи.

Вдруг под водой что-то произошло. Вода заволновалась, скрыв от моего взора подводный мир. Абориген вынырнул, держа в руке полосатую рыбу, пронзенную копьем. Он бросил рыбу на дно шлюпки, где она продолжала биться, выпучив глаза. Я хотел поднять рыбу, но мои спутники остановили меня: по их словам, у нее ядовитые плавники.

Охотник погружался снова и снова. Он всплывал, чтобы набрать в легкие воздуха, спокойно и легко, без резких толчков. Сверкающие капли воды усыпали его густые волосы, казавшиеся сухими, словно перья утки. Иногда он плыл под самой поверхностью моря, так что виднелась его курчавая макушка. Всплывая, абориген ловил воздух открытым ртом. Затем он погружался снова и плавно скользил вглубь, совершенно не возмущая воду. Иногда он исчезал под лодкой, охотясь в расщелинах между огромными плоскими глыбами, составляющими основание острова.

Пока он плавал под водой, другой абориген стоял на носу шлюпки, держа над головой длинное копье. Он пристально всматривался в воду возле шлюпки. Хотя я напряженно смотрел в ту же точку, я видел лишь расплывчатые тени и яркие блики, покрывавшие морскую гладь.