Бернард Шоу - Человек и сверхчеловек Страница 19

никто не принимает всерьез, но все же приятного в них мало, а

бестактности достаточно. Тэннер (склоняясь перед бурей). Мне нечего возразить. Впредь буду умнее и

никогда больше не встану на защиту женщины. Боюсь, что все мы уронили

себя в ваших глазах, за исключением разве Энн. Она-то отнеслась к вам

по-дружески. Ради Энн простите нас всех. Вайолет. Да, Энн была очень добра ко мне; впрочем, она все знала. Тэннер (с жестом отчаяния). О!!! Какой чудовищный обман! Какое коварство! Мисс Рэмсден (чопорно). А кто же, позвольте спросить, этот джентльмен,

который не признает свою жену? Вайолет (живо). Уж это мое дело, мисс Рэмсден. У меня есть особые причины до

поры до времени держать свой брак в тайне. Рэмсден. Я могу сказать только одно: мы все чрезвычайно сожалеем, Вайолет.

Мне стыдно думать о том, как мы к вам отнеслись. Октавиус (неловко). Прости меня, Вайолет. Больше мне нечего сказать. Мисс Рэмсден (все еще не желая сдаваться). То, что вы нам сообщили, придает,

разумеется, делу иной вид. Но все же, я должна... Вайолет (перебивая ее). Вы должны принести мне свои извинения, мисс Рэмсден:

вот что вы в первую очередь должны сделать. Будь вы замужней женщиной,

вряд ли вам было бы приятно сидеть в комнате экономки, точно

напроказившая школьница, и слушать выговоры молодых девиц и пожилых

дам, не обремененных серьезными заботами и обязанностями. Тэннер. Лежачего не бьют, Вайолет. Может оказаться, что мы сваляли дурака,

но на самом деле это вы нас одурачили. Вайолет. Уж вы, Джек, здесь во всяком случае ни при чем. Тэннер. Ни при чем? Да Рэмсден чуть не обвинил меня в том, что я и есть этот

неведомый джентльмен!

Рэмсден бурно выражает свой протест, но утихает под

напором холодного бешенства Вайолет.

Вайолет. Вы! Какая низость! Какая гнусность! Какие гадости вы обо мне тут

говорили! Если б это узнал мой муж, он бы мне и разговаривать ни с кем

из вас не позволил. (Рэмсдену.) Хоть от этого-то вы могли бы меня

избавить! Рэмсден. Уверяю вас, я и не думал... во всяком случае, это чудовищное

искажение моих слов, я только... Мисс Рэмсден. Не к чему извиняться, Роубэк. Она сама виновата. Это она

должна просить прощения за то, что обманула нас. Вайолет. Для вас, мисс Рэмсден, я готова сделать исключение: вам трудно

понять меня в данном вопросе; но от людей с большим опытом я вправе

была ожидать большего такта. Одним словом, для меня ясно, что все вы

поставили себя в крайне неловкое положение, и я думаю, что разумнее

всего мне уехать. До свидания. (Уходит, не дав никому опомниться.} Мисс Рэмсден. Ну, знаете ли! Рэмсден (жалобно). Мне кажется, она не совсем к нам справедлива. Тэннер. Придется вам, как и всем нам, склониться перед обручальным кольцом,

Рэмсден. Чаша нашего позора переполнилась.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

В парке загородной виллы близ Ричмонда, на подъездной

аллее застрял из-за поломки автомобиль. Он успел доехать

до поворота аллеи, откуда сквозь листву деревьев

виднеется фасад дома; Тэннер, который стоит слева от

автомобиля, мог бы беспрепятственно обозревать со своего

места западное крыло этого дома, не будь его внимание

поглощено парой ног в синих брюках, торчащих из-под

машины. Он с интересом следит за ними, пригнувшись и

упираясь руками в колени. Кожаное пальто и фуражка

изобличают в нем одного из участников прерванного

путешествия.

Ноги. Ага! Есть! Тэннер. Ну как, теперь в порядке? Ноги. В порядке.

Тэннер наклоняется и, ухватясь за ноги, точно за

рукоятки тачки, вытаскивает наружу их обладателя,

который переступает руками, держа в зубах молоток. Это

молодой человек в аккуратном костюме из синей материи,

чисто выбритый, с темными глазами, квадратными пальцами,

короткими, тщательно причесанными черными волосами и

скептически приподнятыми бровями не совсем правильной

формы. Когда он возится с машиной, движения его быстры и

неожиданны, хотя в то же время обдуманны и точны. К

Тэннеру и его друзьям он относится без малейшей

почтительности, но благодаря своему хладнокровию и такту

ему удается удерживать их на расстоянии, не давая при

этом поводов к недовольству. Тем не менее он всегда

зорко следит за ними, - слегка, впрочем, иронически, как

человек, хорошо знающий изнанку жизни. Говорит он

медленно, с оттенком сарказма; и поскольку в своей речи

он совершенно не стремится подражать джентльмену, можно

заключить, что его опрятная внешность является данью

уважения тому классу, к которому он принадлежит, а не

тому, которому служит. Сейчас он садится на свое место

за рулем, чтобы спрятать инструменты и снять свой

комбинезон. Тэннер снимает кожаное пальто и со вздохом

облегчения кидает его в машину, очень довольный, что

наконец от него избавился. Шофер, заметив это,

презрительно встряхивает головой и с насмешкой

поглядывает на своего хозяина.

Шофер. Что, надоело? Тэннер. Дойду пешком; не мешает размять ноги и немного успокоить нервы.

(Смотрит на часы.) Вам известно, что мы проехали расстояние от

Гайд-парка до Ричмонда за двадцать одну минуту! Шофер. Я и за пятнадцать проехал бы, был бы путь свободен. Тэннер. Скажите, зачем вы это делаете - из любви к спорту или ради

устрашения вашего злополучного хозяина? Шофер. А вы чего боитесь-то? Тэннер. Во-первых, налететь на штраф; во-вторых - сломать себе шею. Шофер. Так если вам медленная езда по душе, ездили бы в омнибусе. Дешевле.

Вы мне платите деньги, чтобы экономить время и оправдать тысячу фунтов,

которую вам стоила машина. (Спокойно усаживается.) Тэннер. Я раб этой машины и ваш тоже. Мне эта проклятая штука по ночам

снится. Шофер. Это пройдет. Скажите, пожалуйста, вы там у них долго пробудете?

Может, вы все утро собираетесь с дамами разговоры разговаривать, так я

поставлю машину в гараж и пойду погляжу, как тут насчет завтрака. А

если нет, буду ждать вас с машиной здесь. Тэннер. Лучше ждите. Мы не задержимся. Сейчас должен приехать мистер

Робинсон, он едет с одним молодым американцем, мистером Мэлоуном, в его

новой американской машине. Шофер (выскакивает и подбегает к Тэннеру). Американская машина?! Следом за

нами из Лондона?! Тэннер. Может быть, они уже здесь. Шофер. Если б я только знал! (Тоном глубокого упрека.) Почему вы не сказали

мне, мистер Тэннер? Тэннер. Потому что мне говорили, будто эта машина может делать восемьдесят

четыре мили в час; а что можете делать вы, когда вас нагоняет другая

машина, я и сам знаю. Нет, Генри, бывают обстоятельства, о которых вам

вредно знать, - и это как раз одно из таких обстоятельств. Но вы не

огорчайтесь: нам предстоит прогулка вполне в вашем вкусе. Американец

повезет мистера Робинсона, его сестру и мисс Уайтфилд. С нами поедет

мисс Рода. Шофер (успокоившись и думая уже о другом). Это ведь сестра мисс Уайтфилд? Тэннер. Да. Шофер. А сама мисс Уайтфилд поедет в другой машине? Не с вами? Тэннер. А почему, черт возьми, она должна ехать со мной? Ведь мистер

Робинсон будет в той машине.

Шофер, взглянув на Тэннера с хладнокровным недоверием,

принимается насвистывать вполголоса популярную песенку и

отходит к машине. Тэннер, несколько раздосадованный,

хочет продолжить разговор, но останавливается, услышав

шаги Октавиуса. Октавиус идет от дома, одетый

по-дорожному, но без пальто.

Слава богу, мы проиграли гонку: вот и мистер Робинсон. Ну, Тави, хорош

американский паровичок? Октавиус. Пожалуй. Мы ехали сюда от Гайд-парка ровно семнадцать минут.

Шофер, рыча от злости, дает машине яростного пинка.

А вы?

Тэннер. Что-то около трех четвертей часа. Шофер (задетый). Но-но, мистер Тэннер, будет вам! Мы и за пятнадцать минут

могли бы доехать. Тэннер. Кстати, позвольте вас познакомить: мистер Октавиус Робинсон - мой

друг; мистер Генри Стрэйкер - мой шофер. Стрэйкер. Очень приятно, сэр. Мистер Тэннер нарочно так сказал: "шофер".

По-вашему, надо говорить "шофер". Но я не в обиде, пусть его. Тэннер. Ты, верно, думаешь, Тави, что с моей стороны бестактно

передразнивать его? Ошибаешься. Этот молодой человек переставляет

ударения не случайно, а обдуманно. Для него это - знак касты. Я в жизни

не встречал человека, до такой степени надутого классовой гордостью,

как Генри. Стрэйкер. Тише, тише! Не увлекайтесь, мистер Тэннер. Тэннер. Замечаешь, Тави? "Не увлекайтесь". Ты бы мне сказал: "Полегче,

Джек". Но этот молодой человек получил настоящее образование. Больше

того, он знает, что мы с тобой его не получили. Как эта школа

называлась, где вы учились, Стрэйкер? Стрэйкер. Шербрук-Роуд. Тэннер. Шербрук-Роуд! Ну кто из нас произнес бы Рэгби, Харроу, Итон этаким

тоном интеллектуального сноба! Шербрук-Роуд - школа, в которой учат