Александр Соболев - Ефим Сегал, контуженый сержант Страница 2

«Как знать, - сладостно размышлял Ефим, - может быть, через несколько лет будут у него и свои малыши...» Он так жаждал стать отцом! Но до войны как-то не довелось ему повстречать ту единственную, которую назвал бы своей женой. В сорок втором, во время трехмесячного отпуска после ранения ног он познакомился во Владимире с вдовой-солдаткой, инженером Клавой Серегиной, женщиной красивой, белокурой, с умными лучистыми глазами; подружился с ее трехлетней дочуркой Катюшей. Короткой, но жаркой была любовь Ефима и Клавы, расстались «до свидания» после войны. Она писала ему на фронт, потом весточки от нее стали реже, наконец, несколько писем Ефима и вовсе остались без ответа. И вот теперь, шагая к трамвайной остановке, он почти в каждой встречной женщине с девочкой видел, хотел видеть, Клаву с Катюшей.

Неширокая окраинная улица Москвы. По ней со звоном и грохотом бежали красные с белым трамваи. Трамваи!.. Три года Ефим не видел их. К остановке подошел показавшийся ему праздничным трамвай «В». «Верочка», - прошептал про себя Ефим (московское прозвище трамвая маршрута «В») и с удовольствием втиснулся в переполненный вагон.

Демобилизованный сержант Советской Армии Ефим Моисеевич Сегал следовал на пересыльный пункт Мосгор-военкомата, на «гражданку».

Глава вторая

На пересыльный пункт Сегал явился после полудня. Дежурный лейтенант, которому он вручил направление из госпиталя, записал данные о бывшем сержанте в толстую тетрадь.

— Через пару-тройку дней, — сказал он, — за вами явится представитель военного предприятия. А пока можете отдыхать.

Лейтенант проводил Ефима по длинному коридору, пропитанному специфическим казарменным запахом, открыл одну из дверей в большую продолговатую комнату. Вдоль грязно-бежевых стен — два ряда железных коек, накрытых серыми одеялами. Тумбочки. На двух сдвинутых койках играли в карты солдаты.

Огромный детина с погонами старшины скомандовал:

-    Встать! - Человек тридцать торопливо вскочили с мест. - Смирно! Товарищ лейтенант!..

-    Вольно! Вольно! - прервал лейтенант. - К вам пополнение. Свободные койки есть?

-    Найдется, товарищ лейтенант!

-    Устройте сержанта! - приказал лейтенант и вышел.

Сегал положил вещмешок в указанную тумбочку, шинельку - на кровать, осмотрелся.

-    Здорово, орлы! - сказал нарочито важно.

-    Здорово, сокол, коль не шутишь, - в тон отозвался рыжеусый солдат. - Отвоевался?.. Мы тоже... В подкидного играешь? - И не ожидая ответа, весело подмигнул: - Присаживайся, дополнительные погоны подвесим.

Все засмеялись. Сегал подсел к играющим.

-    Кем воевал?

-    Пулеметчиком.

-    Работенка стоящая... А с чем в госпитале валялся?

-    Контузило малость.

-    С малостью из армии не отпускают... Зачем короля дамой кроешь? Она не козырная.

В безделии и нехитрых развлечениях двое суток на пересылке прошли незаметно. На третьи, вскоре после завтрака, явился лейтенант.

-    Всем выйти во двор, построиться!

-    Видать, покупатель за нами прибыл, - сказал старшина.

И действительно, по двору в сопровождении лейтенанта браво прохаживался высокий упитанный мужчина лет под сорок в новенькой, ладно сшитой форме цвета хаки, в блестящих, облегающих толстые икры хромовых сапожках. Розовость шеи подчеркивал белый подворотничок «сталинки».

-    Фартовый! — вполголоса заметил старшина.

-    Здравствуйте, товарищи бойцы! - отчеканил по-военному «фартовый».

-    Здравия желаем, товарищ командир! - дружно ответил строй, вызвав у того довольную улыбку.

На «покупателе» не было погон, форменная с голубым ободком фуражка — без звездочки. Но одет чисто, стало быть, не простой - начальство. Встретили по одежке, не сговариваясь, назвали командиром.

-    Так вот, дорогие товарищи бывшие фронтовики, - громко сказал он, - я - представитель отдела кадров Н-ского моторостроительного завода. Рабсила, каковой вы сейчас являетесь, требуется нам, как говорится, позарез! - «Фартовый» картинно провел рукой по едва заметному кадыку. - Поэтому беру вас, как говорится, чохом. Документы на вас у меня тут. - Он потряс «министерским» портфелем. - Словом, айда за мной, на завод!

Колонна вышла из широких ворот казарменного двора и с «министерским» портфелем во главе отправилась на трудовой фронт.

Новобранцы трудового фронта были одеты и обуты под стать сержанту Сегалу - кое-как, кое в чем, привязанные к вещмешкам котелки постукивали в такт шагам. Некоторые солдаты прихрамывали. Невысокого роста Сегал шел среди замыкающих. Ему хорошо была видна вся колонна, в своем убогом, потрепанном одеянии резко контрастирующая с вышагивающим впереди «фартовым».

«Что за тип? - неприязненно думал Ефим о «покупателе». - Война, голод, разруха, страдание. А этот будто бы только-только с курорта вернулся. Ишь как разъелся... Почему он не на войне?»

Шедший в первой шеренге старшина вдруг зычным голосом запел популярную строевую:

Красноармеец был герой На разведке боевой!..

-    Э-эх, был герой! - подхватила нестройно колонна.

«Фартовый», как бы подхлестнутый песней, выпрямился, выпятил грудь, поднял голову, повернулся вполоборота и начал дирижировать, не убавляя шаг.

Прохожие, особенно женщины, с жалостью и состраданием глядели на странное шествие далеко не героического вида солдат, распевающих боевую песню. Худой старик снял выцветший картуз, скорбно покачал головой, перекрестился...

А солнце светило и грело вовсю. Начало июня. Восход лета.

Глава третья

Бывших фронтовиков по одному вызывали из приемной к начальнику отдела кадров завода.

-    Сегал, входите, - пригласила секретарша.

За письменным столом, обитым зеленым сукном, сидел бледный мужчина с реденькими с проседью волосами, расчесанными на пробор. Он отложил в сторону папку, посмотрел на Ефима усталыми глазами и неожиданно мягким, звучным голосом спросил:

-    Сегал Ефим Моисеевич?

-    Так точно, - по привычке вытянулся Ефим, внимательно вглядываясь в начальника отдела кадров. Этот человек вызывал у него двойственное чувство: военная форма при сугубо гражданской должности и суховатость как-то настораживали, а мягкий грудной голос, в котором прослушивались приветливые нотки, подсознательно располагал.

-    Я ознакомился с вашими документами. До войны вы работали в печати?

-    Да, литературным сотрудником в московских газетах.

-    Журналисты заводу пока, к сожалению, не требуются, - проговорил начальник отдела кадров не то шутя, не то серьезно. - Куда же мне вас определить? Производственной специальности,—рассуждал он вслух,—у вас, конечно, нет. Разнорабочим такого богатыря, как вы, не поставишь. Что же с вами делать?.. Кстати, вам известно, что на заводе придется работать по двенадцать часов ежедневно, в ночную и дневную смены? Война!.. А силенок у вас, видать, в обрез... Справитесь?

-    Постараюсь.

Начальник отдела кадров достал из стола стопку бумаг.

-    Давайте-ка еще раз посмотрим заявки из цехов. Та-ак... не то... гм... Вот! Это, пожалуй, вам подойдет: в инструментальный цех техническим контролером. Товарищ вы грамотный, освоите... И работа не физическая. Ну, как?

Ефим имел весьма смутное представление о будущей своей деятельности, но, не задумываясь, согласился.

-    Вот и ладно! Оформляйтесь, получите продовольственные карточки и, как говорится, ни пуха, ни пера!

Ефим хотел было по традиции послать его к черту, но вместо этого сказал:

-    Большое спасибо! - И вышел из кабинета.

На заполнение анкеты и прочие формальности, связанные с поступлением на военный завод, ушло около трех часов. Здесь же, в отделе кадров, Сегалу дали две записки: одну - в карточное бюро, другую - коменданту общежития.

... Молодой мужчина, очень румяный, с маленькими неспокойными черными глазками - заведующий карточным бюро - снисходительно, как личный подарок, вручил Сегалу продовольственные карточки и стопочку розовых талончиков, поперек которых были отштампованы три крупные буквы - «УДП».

-    А что это? - спросил Ефим румяного.

Тот осклабился:

-    «УДП» означает: «Умрешь днем позже»... Ха-ха-ха!.. Понял, солдат?

-    Нет, не понял, - нахмурился Ефим.

-    Это я, известно, пошутил. «УДП» - усиленное дополнительное питание. Ешь, поправляйся. Тебе это как раз надо. Вон ты тощой какой!

-    Благодарю, - сдержанно сказал Ефим. А про себя подумал: «Интересно, сколько этих самых «УДП» поглощает развеселый толстяк? И почему такой здоровенный малый отсиживается в глубочайшем тылу на откорме? Выдавать продкарточки и разные там талончики могла бы любая грамотная девушка или, к примеру, раненый демобилизованный воин».

-    Вы были на фронте? - он пытливо посмотрел на румяного.

-    Нет, - ответил тот не сразу, глядя мимо Ефима бегающими глазками, - у меня бронь, я забронированный, понимаешь?.. Ну, ступай в столовую, - добавил он, будто выталкивая Ефима из кабинета, - небось проголодался... Там,- он указал на дверь, - ко мне очередь.