Герхард Гауптман - Ткачи Страница 2

Пфейфер (продолжая свое дело). Фидлеру одиннадцать зильбергрошей.

Первая ткачиха. Всего пару грошиков на хлеб! Пекарь в долг больше не дает. У меня ребят целая куча.

Нейман (вполголоса напевает, обращаясь к ученику). А ткачихе каждый год по ребенку бог дает, тра-ля-ля, тра-ля-ля.

Ученик (кончая напев, к Нейману). А ребенок вот какой: целых шесть недель слепой. Тра-ля-ля, тра-ля-ля.

Ткач Рейман (не прикасаясь к деньгам, которые отсчитал кассир). Позвольте-с, мы до сих пор всегда получали по одиннадцать с половиной за кусок.

Пфейфер (кричит Рейману). Если вы недовольны, Рейман, то вам стоит только сказать слово, и вы свободны. Вас насильно никто не держит. Ткачей и без вас много, а таких, как вы, – и подавно. Полная плата полагается только за полный вес.

Ткач Рейман. Неужто здесь не хватало в весе?

Пфейфер. Принесите кусок нанки без недостатков – и плата будет без вычета.

Ткач Рейман. Как? В моей работе много изъянов? Этого быть не может.

Пфейфер (продолжая рассматривать ткань). Кто хорошо работает, тому хорошо и живется.

Ткач Гейбер (Все время он стоял около Пфейфера, выжидая удобной минуты, чтобы заговорить с ним. При последних словах Пфейфера он улыбается и, выступив вперед, обращается к нему тем же тоном, как и первый раз.) Я бы желал покорнейше попросить вас, господин Пфейфер, будьте великодушны. Явите божескую милость, не вычитайте с меня на этот раз. Моя старуха с самого поста не встает с постели, скрючило ее совсем. Шпулыцицу нанимать приходится, ну и…

Пфейфер (нюхает табак). С вами одними мне заниматься некогда. Ведь и другие ждут.

Ткач Рейман. Видно, основа была такая. Что получил, то и натянул на станок, то и снял с него. Не могу я ее сделать лучше, чем она есть.

Пфейфер. Если вы не довольны основой, то и не приходите за ней. Вас, ткачей, тут достаточно. И без того много таких, которые, Христа ради, клянчат работы.

Нейман (Рейману). Ну, что ж? Берешь деньги?

Ткач Рейман. Я не могу помириться на этих деньгах.

Нейман (не обращая никакого внимания на Реймана). Гейберу десять зильбергрошей.

Ткач Гейбер (подходит, смотрит на деньги, качает головой, как бы не веря своим глазам, потом медленно и обстоятельно прячет деньги). Ох господи-господи (вздыхает), ох-ох-о-о…

Старый Баумерт (наклоняясь к Гейберу). Да-да, дядя Франц. Нашему брату только и остается, что вздыхать и охать.

Ткач Гейбер (говорит через силу). У меня дома дочурка больная лежит. Скляночку лекарства надо бы принести…

Старый Баумерт. А что у нее болит?

Ткач Гейбер. Да так… она от роду была плохонькая… Я и сам не знаю… Ну, да уж тебе я, так и быть, скажу, она ребеночка родила. Ну, известное дело, какая у нас чистота. Вот с грязи-то она и хворает…

Старый Баумерт. У каждого что-нибудь да есть. Уж, где завелась бедность, там беда приходит за бедой. И удержу им нет, и передышки нет.

Пфейфер (рассмотрев ткань Бекера, кричит). Бекер! Тринадцать зильбергрошей.

Бекер. Это что ж за получка? Это жалкая милостыня!

Пфейфер. Кто получил деньги, уходи вон! Один здесь торчит, а другие с места не могут двинуться.

Бекер (обращаясь к толпе, громким голосом). Паршивая подачка! Только и всего! Чтобы ее получить, изволь-ка работать с раннего утра до поздней ночи. Сидишь, сидишь 18 дней, скрючившись за станком, задыхаешься от пыли, купаешься в собственном поту, а в конце концов зарабатываешь тринадцать грошей!

Пфейфер. Чего глотку дерешь?

Бекер. Так что ж что деру? Все равно вы мне ее не заткнете!

Пфейфер (вскакивает и кричит). Это мы еще посмотрим! (Бежит к стеклянной двери и кричит.) Господин Дрейсигер! Господин Дрейсигер! Будьте так добры!

Дрейсигер (входит. Это моложавый человек лет сорока, упитанный, астматичный. Обращаясь к Пфейферу, строгим голосом). Что здесь случилось, Пфейфер?

Пфейфер. Бекер скандалит и не хочет уняться.

Дрейсигер (приосанивается, откидывает назад голову и пристально смотрит на Бекера. Его ноздри вздрагивают). Ага, Бекер! (К Пфейферу.) Это вот этот?

Служащие утвердительно кивают головами.

Бекер (смело). Да-да, г[осподи]н Дрейсигер (указывая на себя), это вот этот (указывая на Дрейсигера), а это вот тот.

Дрейсигер. Это еще что за вольности?

Пфейфер. Видно, ему слишком хорошо живется. Стоит на тонком льду и пляшет. Уж и допляшется он когда-нибудь, нарвется как следует!

Бекер (выходя из себя). Ах ты, грошевая тварь! Заткни и ты свою поганую глотку. Видно, твоя мать с домовым зналась и ездила к нему на помеле в новолунье! Потому-то ты и уродился таким чертом!

Дрейсигер (придя в бешенство, рычит). Замолчи! Слышишь, сейчас же замолчи, а то смотри, я тебя… (Он дрожит всем телом и делает несколько шагов вперед.)

Бекер (решительно и не отступая). Я еще не глух. Пока что я еще хорошо слышу.

Дрейсигер (делает над собой усилие и говорит деловым тоном с кажущимся спокойствием). Этот человек был тогда с ними.

Пфейфер. Это ткач из Билау. Уж где пахнет бесчинством – этот всегда там.

Дрейсигер (дрожит). Раз навсегда говорю: если мимо моего дома еще когда-нибудь пройдет, как вчера вечером, целая орава полупьяных людей, шайка бессовестных скандалистов с этой подлой песней…

Бекер. Вы говорите о всем известной песне?

Дрейсигер. Ты сам знаешь, о чем я говорю. Так я тебе говорю: если это повторится еще раз, я клянусь богом, без всяких шуток, я велю схватить кого-нибудь из вас и предам его в руки властей. А если я узнаю, кто сочинил эту отвратительную песню…

Бекер. Песня эта очень хорошая.

Дрейсигер. Если ты скажешь еще одно слово, я сейчас же пошлю за полицией. Я шуток не люблю. С вами, молодцами, мы отлично справимся. Мне приходилось справляться и не с такими, как вы.

Бекер. Ну что ж, я вам верю. Настоящий фабрикант, как вы, справится с двумя-тремястами ткачей в минуту. Не успеешь оглянуться, как справится… Ведь вы на все пойдете…

Дрейсигер (к своим служащим). Никакой работы этому человеку никогда больше не давать.

Бекер. Нашли, чем пугать!

Дрейсигер. Вон, сию же минуту вон!

Бекер (твердо). Я не уйду, пока не получу плату за работу.

Дрейсигер. Сколько следует получить этому нахалу, Нейман?

Нейман. Двенадцать зильбергрошей и пять пфеннигов.

Дрейсигер (поспешно выхватывает у кассира деньги и бросает их на прилавок; несколько монет скатываются на пол). Вот, получай и скорее с глаз моих долой.

Бекер. Я не уйду, пока не получу плату за свою работу.

Дрейсигер. Вот твоя плата, подбирай, и если ты сейчас же не уберешься… Теперь как раз полдень… У моих маляров обеденный отдых…

Бекер. Плата за мою работу должна быть здесь. (Он дотрагивается пальцами правой руки до ладони левой руки).

Дрейсигер (к ученику). Поднимите, Тильгнер.

Ученик поднимает деньги и кладет их Бекеру в руку.

Бекер. Надо, чтобы все было честь честью. (Не спеша прячет деньги в старый кошелек.)

Дрейсигер. Ну, что же дальше? (Видя, что Бекер все еще не уходит, нетерпеливо). Уйдешь ли ты сам, или мне придется тебя вытолкать?

В толпе ткачей происходит движение. Слышится чей-то долгий, глубокий вздох. После этого слышно, как что-то упало на пол. Это происшествие отвлекает общее внимание в другую сторону.

Дрейсигер. Что там случилось?

Ткачи и ткачихи. Здесь кто-то упал. – Какой-то маленький худенький мальчишка. – Что он, болен что ли?

Дрейсигер. Как так? Где?

Старый ткач. Да вот лежит.

Толпа расступается. Видно мальчика лет восьми, лежащего на полу без признаков жизни.

Дрейсигер. Чей это мальчик? Кто его знает?

Старый ткач. Он не из нашей деревни.

Старый Баумерт. Да никак это Генрихов мальчишка. (Рассматривает его ближе.) Да-да, это Густав, сынишка Генриха.

Дрейсигер. Где живут его родные?

Старый Баумерт. Там, у нас, в Кашбахе, г[осподи]н Дрейсигер. Он ходит играть музыку. А днем он сидит за станком. У них девять человек детей, а скоро будет и десятый.