Уильям Теккерей - История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага Страница 25

Юный Пенденнис внимал ему жадно, как Дездемона - мавру. На бумаге такие басни не столь интересны, как услышанные изустно; но в душе юного Пена рассказы майора о великом Георге, о герцогах королевской крови, о государственных деятелях и знаменитых красавицах тех дней будили смутное удивление и тоску; и разговоры с опекуном, непонятные и утомительные для бедной миссис Пенденнис, никогда ему не наскучивали.

Нельзя сказать, чтобы новый наставник и друг мистера Пена просвещал его в самых возвышенных предметах или толковал эти предметы самым возвышенным образом. По в последовательности ему нельзя было отказать. Его нравственные правила, возможно, не сулили человеку особенного счастья в загробной жизни, зато были рассчитаны на успешное продвижение в жизни земной; к тому же следует помнить и другое: майор ни на минуту не сомневался в том, что его взгляды - единственно правильные, а поведение - безупречно добродетельное и порядочное. Словом, он был, что называется, человек благородный и жил с открытыми глазами. Жалея своего молокососа-племянника, он хотел немножко раскрыть глаза и ему.

Так, например, проживая в деревне, старый холостяк не пропускал ни одной службы в церкви. "В Лондоне это не имеет значения, Пен, - объяснял он. - Там в церковь ходят женщины, а отсутствия мужчин никто не замечает. Но когда дворянин находится sur ses terres {В своем поместье (франц.).}, он должен подавать пример окрестным жителям; думаю, что, если бы мне медведь на ухо не наступил, я бы даже стал петь. Герцог Сент-Дэвид, с которым я имею честь быть знакомым, тот всегда поет у себя в имении, и поверь, впечатление это производит отличное. Здесь ты - персона. Пока Клеверинг в отсутствии, ты - первый человек в приходе; во всяком случае, не хуже других. Сумей ты разыграть свои карты, ты мог бы представлять город в парламенте. Твой покойный отец непременно был бы избран, если бы не скончался так рано. И для тебя этот путь открыт. Но, конечно, не в том случае, ежели ты женишься на девице, пусть очаровательной, с которой никто не захочет знаться. Что ж, мой милый, оставим эту неприятную тему". Но, оставив эту тему один раз, майор Пенденнис в тот же день возвращался к ней еще раз десять, и суть его речей неизменно сводилась к тому, что Пен себя губит. Не так уж трудно лестью и лаской внушить простодушному юноше, что он - исключительная личность.

Как уже было сказано. Пен слушал дядюшку с превеликим удовольствием. Речи капитана Костигаиа потеряли для него всякую прелесть, и мысль о пьяненьком тесте наполняла его ужасом. Как сможет он познакомить этого человека, небритого, пропахшего пуншем, со своей матерью? Даже когда дело касалось Эмили, расспросы безжалостного опекуна сильно его смущали. "Она получила светское воспитание?" Пен был вынужден ответить, что нет. "Она умна?" Как сказать, она далеко не глупа, но особенно умной ее назвать нельзя. "Интересно бы взглянуть на ее письма". Тут Пен признался, что писем у него всего три, - те самые, о которых мы упоминали, - и что кто - не более как обычные ответы или приглашения.

- Она-то особа осторожная, - сухо заметил майор. - Она старше тебя, мой бедный мальчик. - После чего стал смиренно просить прощения, умоляя Пена не сердиться на старого дядюшку, который только печется о чести семьи, ибо Артур при малейшем намеке на двуличие мисс Костиган весь вспыхивал от негодования и клялся", что никому не позволит отзываться о ней непочтительно и что никогда, никогда ее не оставит.

Он твердил это своему дяде и домочадцам, а также, не скроем, очаровательной мисс Фодерингэй и ее милейшему родителю, у которых по-прежнему бывал. Мисс Эмили встревожилась, когда узнала о приезде Пенова опекуна, и справедливо заподозрила майора во враждебных намерениях. "Теперь вы, верно, покинете меня, мистер Артур. Ваш важный родственник недаром приехал из Лондона. Он вас увезет, и вы забудете свою бедную Эмили!"

Забыть ее! В присутствии мисс Раунси, коломбины и закадычной подруги Эмили, в присутствии самого капитана Пен клялся, что никогда и не посмотрит на другую женщину, кроме своей обожаемой мисс Фодерингэй; и капитан, поднимая взор к рапирам, висевшим на стене в той комнате, где они с Пеном занимались фехтованием, свирепо заявлял, что не поздоровится тому, кто вздумает играть чувствами его ненаглядного дитяти; но он никогда не поверит, что Артур, которого он любит, как родного сына, которого и называет сыном, способен на поступок, столь противный понятию о чести и человечности.

Закончив свою речь, он подошел и обнял Пена. Одной грязной ручищей он прижимал его к груди, другой утирал глаза. Артур содрогнулся в его объятиях и представил себе дядюшку. Сегодня будущий тесть показался ему особенно потрепанным и неопрятным; и спиртным от него пахло сильнее обычного. Как познакомить такого человека с матерью? Он с ужасом вспомнил, что в письме к Костигану (со вложением фунта стерлингов, который сему достойному джентльмену потребовался на короткое время) сам выражал надежду, что когда-нибудь будет подписываться "Ваш любящий сын _Артур Пенденнис_". В тот день он был рад уехать из Чаттериса - от мисс Раунси, наперсницы; от пьяненького тестя; даже от божественной Эмили. "Ах, Эмили, Эмили! - мысленно восклицал он, скача домой на Ребекке. - Тебе неведомо, чем я жертвую ради тебя, такой холодной, осторожной, недоверчивой!"

Всякий раз как Пен бывал в Чаттерисе, это становилось известно майору Пендепнису. Верный своему замыслу, майор ни в чем не стеснял племянника; но юноша чувствовал, что глаз опекуна постоянно за ним следит; он испытывал неловкость и стыд при мысли о неизбежной исповеди, которой как-то само собой заканчивались их вечерние разговоры, и поэтому уже не так часто отправлялся вздыхать у ног своей чаровницы, как бывало до приезда дядюшки. Его-то нечего было и пытаться обмануть такими сказками, как обед у Сморка или занятия греческими переводами с Фокером; возвращаясь домой после очередного визита, Пен чувствовал, что все знают, откуда он явился, и в гостиную, где его мать и опекун читали либо играли в пикет, входил повесив голову, как провинившийся школьник.

Однажды, когда он, чтобы попасть в Чаттерис, прошел полмили до ближайшей харчевни, где "Конкурент" менял лошадей, ему поклонился с империала какой-то человек: то был Морган, лакей его дяди; он сказал, что послан в город с поручением, а в дилижанс сел у ворот Фэрокса. Возвращался мистер Морган, как и Пен, на "Сопернике", так что юноша в оба конца имел приятного попутчика. Дома ничего не было сказано. По всей видимости, ему предоставлялась полная свобода; и, однако, его не покидало смутное ощущение, что его сторожат и не спускают с глаз, даже когда он скрывается у своей Дульцинеи.

Нельзя сказать, чтобы Пен тревожился без причины: его опекун усердно собирал сведения о нем и его прелестной знакомке. Скрытный и ловкий мистер Морган, надежный лондонский слуга, несколько раз побывал в Чаттерисе и навел кое-какие справки касательно истории и образа жизни капитана и его дочери. Он как бы мимоходом расспросил лакеев, конюхов и завсегдатаев "Джорджа" и выведал у них то немногое, что они знали о капитане. Почетом он там, видимо, не пользовался. Лакеи не видели от него ни гроша и имели распоряжение не подавать бедняге напитков, ежели платить не обязывался кто-нибудь другой. Он подолгу слонялся в кофейне, ковыряя в зубах и просматривая газеты, а если кто из знакомых приглашал его пообедать, то не отказывался.

От денщиков в казармах мистер Морган узнал, что капитан напивался там так часто и вел себя так безобразно, что полковник Франт не велел пускать его в офицерское собрание. Затем неутомимый Морган свел знакомство со статистами театра и их тоже порасспросил, сидя за сигарой и пуншем: все в один голос подтвердили, что Костиган беден и привержен к вину, что он совсем опустился и у всех клянчит денег взаймы. Но о мисс Фодерингэй никто не мог сказать худого слова: ходили даже слухи, что отец ее не раз проявлял свою храбрость по отношению к тем, кто позволял себе с нею вольности. В театр ее неизменно провожает отец: он охраняет ее, даже будучи мертвецки пьян; и наконец мистер Морган, уже по личным впечатлениям, сообщил, что актриса она первый сорт, а женщина, на его взгляд, очень даже авантажная.

Все эти сведения миссис Крид, служительница при соборе, подтвердила пастору Портмену, который самолично ее допросил. Миссис Крид отозвалась о своей жиличке вполне одобрительно: к ней никто не ходит, разве что подруги из театра; капитан, бывает, напивается и не всегда вовремя платит за квартиру, но когда деньги есть, то платит, только не он, а мисс Фодерингэй. После того как молодой человек из Фэрокса стал учиться фехтованию, появились и еще ученики, из казарм; вот хоть сэр Дерби Дубе, который дружит с мистером Фокером, тем, что приезжает из Бэймута в коляске цугом. Но мисс Ф. редко присутствует на уроках, а все больше проводит это время внизу, у миссис Крид.