Томас Гарди - В краю лесов Страница 26

Старик в одиночестве, вероятно, начнет мечтать об идеальном друге и попадет в объятия мошенника, прикинувшегося другом. Об идеальном друге будет мечтать и молодой человек, но волнение в крови заставит его возмечтать об идеальной подруге, и, в конце концов, шелест женского платья, звуки девичьего голоса, появление стройной фигуры зажгут в нем то пламя, от которого слепнут глаза.

Узнав, кто такая Грейс Мелбери, доктор в иных обстоятельствах тотчас позабыл бы о ней, а если не позабыл, то отнесся бы к ней совершенно иначе. Он бы не лелеял в душе ее неземной образ, но мысленно играл им, как игрушкой. Это было в его натуре. Но в деревне он не мог позволить себе подобную бесцеремонность. Он перестал почтительно боготворить Грейс, но не мог не думать о ней всерьез.

Он продолжал грезить о невозможном и в мечтах заходил так далеко, что рисовал себе беседы и целые сцены с Грейс, в которых она оказывалась таинственной миссис Чармонд, владелицей Хинток-хауса, и, отвергая всех кавалеров, благожелательно принимала его ухаживания. Намечтавшись вдоволь, Фитцпирс говорил себе:

- Что ж, Грейс - не миссис Чармонд, но она милая, чудная, исключительная девушка.

Тем утром он, по обыкновению, завтракал в одиночестве. Снежинки нехотя и без цели плавали в воздухе, отчего темный лес, высветляясь, казался серым. В почте не оказалось ни одного письма, лишь медицинский вестник и еженедельная газета.

В такую погоду он целые дни проводил у камина с книгой, а вечером, ощущая прилив энергии, зажигал лампу и, подыскав себе увлекательное занятие, просиживал далеко за полночь. Но сегодня все было иначе. Развившаяся в деревенской глуши поглощенность собой впервые сменилась в нем интересом к чему-то, находившемуся за пределами дома. Вынашивая коварные планы, он бродил от окна к окну и чувствовал, что самое невыносимое одиночество наступает, когда предмет мечтаний не где-то вдали, а рядом.

Время тянулось медленно, за окном шел полудождь-полуснег, предвестник ярких не по сезону дней, вроде тех, что стояли в середине зимы. Местному уроженцу капризы природы дали бы обильную пищу для размышлений. Он заметил бы, что некстати проклюнувшиеся почки на деревьях залепил мокрый снег, что гнезда, до срока свитые нетерпеливыми птицами, затоплены талой водой. Но все это были приметы чуждого доктору мира, и, внезапно утратив интерес к привычным грезам, он ощутил невыразимую скуку.

Надолго ли мисс Мелбери в Хинтоке? Погода не располагает к случайной встрече на улице; чтобы познакомиться с ней, нужно исключительное стечение обстоятельств. Ясно одно: знакомство должно произойти как бы невзначай и ограничиться легким ухаживанием, ибо высокое призвание в один прекрасный день, несомненно, уведет его к иным сферам бытия.

С такими беспорядочными мыслями он прилег на кушетку, изголовье которой, как во многих старых домах, защищал от сквозняка полог. Он пытался читать, но, так как ночью бодрствовал до трех часов, книга выскользнула у него из рук, и он задремал.

ГЛАВА XVIII

В это время к дому, где жил доктор, подошла Грейс, робевшая при мысли о странной цели своего визита. По врожденной деликатности она никогда не умела громко оповещать о своем приходе, но сегодня ее стук в дверь прозвучал как-то особенно тихо. Однако его расслышала хлопотавшая по хозяйству жена фермера. Заглянув в комнату доктора и никого не обнаружив, она предположила, что доктор где-то поблизости, и вызвалась его поискать. По ее приглашению Грейс вошла в комнату и присела на стул у двери.

Как только дверь за хозяйкой затворилась, Грейс огляделась и вздрогнула, - на кушетке перед ней возлежал красивый молодой человек в позе, напоминавшей мраморное изваяние усопшего на гробницах XV века, с той лишь разницей, что руки его не были молитвенно сложены. Грейс поняла, что это и есть доктор. Она не решалась прервать его сон и встала, чтобы дернуть бронзовую сонетку на широкой ленте у камина и вызвать хозяйку. Но, вспомнив, что хозяйка с минуты на минуту должна вернуться, она оставила свое намерение и в замешательстве взглянула на погруженного в сон философа.

Глаза молодого человека были закрыты, отчего свет, исходивший от него, померк, лишив его облик той выразительности, которая отличала его в часы бодрствования. Но сон, погрузив во мрак телесную оболочку, взамен придал всей фигуре спящего таинственное очарование, неотразимое для восприимчивых натур, к которым, без сомнения, относилась и Грейс. Насколько она могла судить в таких обстоятельствах, перед ней находился молодой человек, каких в здешних местах не видали. Людей подобной породы, впрочем, куда грубее, ей случалось видеть лишь вдали от Хинтока, да и то на расстоянии.

Не понимая, куда могла запропаститься хозяйка, которой давно пора было обнаружить свою ошибку, Грейс снова сделала шаг к звонку. В зеркале она различала отражение спящего, и каков был ее ужас, когда она обнаружила, что глаза его широко раскрыты и с удивлением устремлены на нее. Застигнутой врасплох Грейс едва достало сил, чтобы обернуться и взглянуть уже не на отражение, а на оригинал. Доктор спал, как и за минуту до этого.

Ошеломленная загадочным поведением доктора, Грейс тотчас забыла о цели своего визита. Бросившись к дверям, она бесшумно открыла и закрыла их за собой и, незамеченная, выбежала из дому. Только достигнув калитки и оказавшись на дороге, она обрела присутствие духа. Здесь, за кустарником изгороди, ее не могли увидеть; она остановилась, чтобы собраться с мыслями.

"Кап-кап-кап" - барабанил дождь по зонту, и капли гулко шлепались наземь; она вышла из дому в ненастье, потому что взялась за серьезное дело, и вот все губит нелепый испуг из-за обстоятельства, которому незачем было придавать значения.

Как бы мало шума ни произвело ее бегство, оно все же потревожило Фитцпирса, и он приподнялся. Разгадка увиденного Грейс в зеркале была чрезвычайно проста: доктор в самом деле на миг приоткрыл глаза, но тут же сон снова одолел его, так что сам он не мог бы сказать, было ли виденное им сном или явью. Ему казалось, что из комнаты минуту назад кто-то вышел, да и тождество прелестного облика во сне и только что исчезнувшей посетительницы не вызывало сомнений.

Взглянув через несколько мгновений в окно, выходившее к изгороди и гравиевой дорожке, обсаженной буксом, он увидел, что калитка приотворяется и в сад входит девушка его грез. Грейс действительно решила вернуться и снова попытать удачи. Но как странно, подумал он, она входит, а не уходит, не было ли и впрямь ее первое явление сном? Грейс неуверенно продвигалась вперед, так низко опустив зонтик, что ему не удавалось рассмотреть ее лица. Но у того места, где кончался малинник и начинались грядки клубники, она замешкалась.

В тревоге, что гостья снова от него ускользнет, Фитцпирс бросился ей навстречу. Гадая о цели ее посещения, он невыносимо боялся ее спугнуть.

- Прошу прощения, мисс Мелбери, - начал он. - Я заметил вас в окно и побоялся, что вы сочтете, будто меня нет дома... если только вы идете ко мне.

- Я могу изложить свое дело в двух словах, - ответила Грейс. - Я не буду к вам заходить.

- Нет, нет, как можно, зайдите, прошу вас. По крайней мере, поднимемся на крыльцо.

Уступив, Грейс взошла на крыльцо. Там она остановилась, и Фитцпирс закрыл ее зонт.

- У меня к вам небольшое дело, просьба, - сказала она. - Тяжело заболела служанка моего отца - вы ее знаете.

- Очень печально. Я тотчас же зайду к вам и осмотрю ее.

- Нет, этого как раз не нужно.

- Вот как!

- Да, таково ее желание. Ваш визит только повредит ей, может быть, даже убьет ее. У меня к вам дело не совсем обычного и тягостного свойства. Видите ли, она чрезвычайно подавлена своим злосчастным обещанием касательно... ее тела после смерти.

- А, так это бабушка Оливер, старуха с великолепной головой. Тяжело заболела, вы говорите?

- Да, и очень, очень удручена своей опрометчивостью. Пожалуйста, вот я принесла назад деньги... прошу вас, верните бумагу, которую она подписала. Грейс вынула из перчатки две пятифунтовые банкноты.

Не отвечая и не глядя на деньги, Фитцпирс думал только о том, что нежданно-негаданно оказался лицом к лицу с Грейс. Крыльцо было узкое, дождь припустил; сбегая по навесу, струйки стекали по стеблям вьюнка и падали на подол плаща и юбку Грейс.

- Вы совсем вымокнете, прошу вас, войдите в дом, - попросил он. - Я не могу позволить, чтобы вы тут оставались.

За парадной дверью другая дверь сразу вела в гостиную; распахнув ее, он жестом пригласил Грейс войти. Она попыталась, но не смогла противиться мольбе, выражавшейся в его лице и манерах, и, страдая от своей покорности, проскользнула мимо него в комнату, задев в узком проходе рукав его куртки.

Он вошел вслед за ней, притворил дверь - Грейс почему-то надеялась, что дверь останется открытой, - и, предложив ей стул, сам сел напротив. От этих простых действий ей стало еще тревожнее, должно быть, она не успела оправиться от того первого потрясения, когда увидела в зеркале раскрытые глаза доктора. Что, если он тогда не спал, а лишь притворялся с какой-то ему одному ведомой целью?