Г Бейтс - Философическое путешествие Страница 3

- Увы, мы в доме не живем, - объяснила мисс Монтифиори мистеру Фезерстоуну, когда он выдавил из себя несколько любезных замечаний по поводу его архитектуры. - Никак не получается. Прислуги нет, да если б и нашли, налоги уж очень высокие.

Мистер Фезерстоун обратил внимание, что мисс Пирс называет свою приятельницу Монти, а та в свою очередь именует мисс Пирс Персом.

- Мы живем в помещении над конюшней, - пояснила Перс. - Нигглер, чертушка, наконец-то приехал! - Она хлопнула его по спине и от полноты чувств крепко обняла одной рукой. - Переночуете у нас? Милости просим, голубчик, милости просим.

Нигглер сказал: "Премного благодарен" - и спросил, а что крысы, не появлялись больше с прошлого его приезда?

- Ни одной не попалось на глаза, - сказала Монти. - Видно, все пропали от вашего пива.

- Как, как - от пива? - переспросил мистер Фезерстоун. Они в это время подходили к конюшне, и от неожиданности он даже остановился.

- Этот изумительный способ придумал сам Нигглер, - объяснила Перс. Понятия не имею, что он с этими тварями делает. Может быть, заклинания над ними творит, только они исчезли все до единой.

- Не знал, что крысы любят пиво, - сухо заметил мистер Фезерстоун, охваченный внезапным подозрением.

- Значит, вы никогда не бывали на пивоваренных заводах, - отозвался Нигглер. - Там, куда ни ступишь, всюду пьяные крысы валяются.

Между прочим, продолжал он, мистер Фезер - студент, философию изучает, а сейчас едет в Пензанс. Как дамы, не против, если он тоже у них переночует?

- Пожалуйста, - ответила Перс, - чем больше народу, тем веселее. Все друзья Нигглера... да, кстати, как поживает та молоденькая австриячка, которая у нас как-то ночевала, фройляйн Шпиглер, вы ее больше не видели? Она, помнится, тоже была студентка? Хорошенькая девушка, очень мне понравилась.

Пропустив мимо ушей вопрос о хорошенькой австриячке, Нигглер вдруг хлопнул себя по лбу и вскричал:

- Вот черт, петушков забыл!

Мистер Фезерстоун вызвался их принести, и через какие-нибудь десять минут Нигглер уже ощипывал и потрошил их в кухне возле раковины. Монти накрывала на стол, а Перс крупно резала желтоватую спаржевую капусту и объясняла, что это сорт "Королева мая", она уже отходит. Мистер Фезерстоун сидел на древнем плетеном стуле и чистил картошку.

- У нас всем приходится трудиться, ничего не поделаешь, - говорила Монти. - Прислуги нет, одна только Эффи, и то лишь для черной работы.

Вдруг Перс, которая резала лук и петрушку, чтобы начинить кур, обратилась к Нигглеру зычным басом, впору какому-нибудь дюжему парню:

- Все хочу спросить вас, Нигглер, как там наши ставки? Ничего нам не перепало, голубчик?

Нигглер на минуту оторвался от кур.

- А, вы о скачках. У меня все записано. Сейчас начиню кур и разберемся.

- Как, неужели мы выиграли?

Нигглер разразился своим хриплым, оглушительным хохотом.

- Мы всегда выигрываем, разве нет?

- Верно, нам всегда везет. Да ведь всякому везенью приходит конец. Вдруг счастье переменится?

- Не переменится, - заверил ее Нигглер, - не волнуйтесь.

Он ловким, точным движением разбил яйцо в миску с начинкой и начал перемешивать. Мистер Фезерстоун то и дело кидал на него исподтишка подозрительные взгляды, но Нигглер ни разу ему не улыбнулся, даже не подмигнул в ответ.

- Знаете, у Нигглера удивительное чутье на лошадей, - объяснила Перс, срезая корку с двух длинных полос сала. - Что-то сверхъестественное. Он безошибочно угадывает победителей.

Нигглер начинил петушков, аккуратно перевязал каждого поперек грудки лентой сала и сунул в духовку.

- Ну вот, а теперь поглядим, как наши дела, - сказал Нигглер, открыл бумажник, и из него дождем посыпались какие-то вырезки. Он выбрал одну и, почесывая у себя за ухом, принялся изучать сосредоточенно и важно, точно пытался расшифровать мудреное письмо.

- Чем, голубчик, порадовала нас эта неделя? - спросила Перс. - Я просто сгораю от нетерпения. Ведь находишься в полном неведении, это-то и захватывает.

- Золотой Скипетр, - прочел Нигглер. - Ставки семь к двум. Пришел в числе последних. Бристольская Волшебница - ставки восемь к одному, тут вы обе выиграли по десять шиллингов. Н-да, не густо. Безумная Ночь - сорок к одному, я вроде бы на нее ставил, но... Так, сейчас проверим. Совершенно верно. Сын Трубача - ставки сто к девяти, мы выиграли. Песнь Рыбака ставки четыре к одному, тоже выиграли.

- Гений! - воскликнула Монти. - Просто гений!

- Да, Нигглер, вы вполне заслужили полпетушка, никак не меньше, поддержала ее Перс. - Сколько же всего набежало?

Нигглер долго и углубленно подсчитывал, потом объявил, что выходит по двадцать пять шиллингов на брата.

- А сколько, интересно, вы ставили? - спросил мистер Фезерстоун.

- Четыре фунта, - ответила Монти.

Мистер Фезерстоун не без ехидства осведомился, уверены ли дамы, что игра стоит свеч?

- Конечно! - Монти вдруг потеряла сходство с нежным ревеневым стеблем. Она вся взъерошилась и пошла в наступление. - Еще как стоит! Ждешь, волнуешься, сердце замирает. Для нас это такое удовольствие!

- Чтобы играть на скачках, нужен философский склад ума, - заметила Перс. - Уж вам бы это следовало знать, ведь вы философию изучаете.

- К сожалению, я очень плохо разбираюсь в скачках.

- В самом деле? - отозвалась Перс и нанесла мистеру Фезерстоуну последний удар, который его и сокрушил: - Наверное, в философии не лучше.

Обескураженный мистер Фезерстоун не нашелся что ответить, Нигглер же, который не только вышел победителем из поединка, но и был окончательно увенчан этой репликой Перс, вдруг тяжело вздохнул и сказал, что с удовольствием выпил бы стакан воды.

- Воды? Ни в коем случае! - в один голос вскричали дамы. - У нас есть пиво. Мы нарочно купили целый ящик. Наверное, мистер Фезерстоун тоже не откажется?

Мистер Фезерстоун вежливо поблагодарил и отказался, сказав, что предпочел бы молока, если у них есть.

- Ничего, если я закурю? - осведомился Нигглер, вытащил кисет с махоркой и папиросную бумагу и предложил свернуть цигарку для Перс. Перс поблагодарила и сказала, что предпочитает трубку, вынула ее из кармана брюк и стала громко выколачивать о подошву.

- Да, Перс верна своей трубочке, - сказала Монти. - И сигарам.

- Сигары после ужина, - решила Перс. - Мы с Нигглером всегда ими балуемся, когда он приезжает.

Кухню наполнил аромат жарящихся кур, и гнев Перс против мистера Фезерстоуна начал мало-помалу остывать. Она даже поблагодарила его за то, что он почистил картошку - лично для нее это просто пытка, - и спросила его совета, как ее приготовить - просто сварить или запечь в духовке вместе с петушками?

- Половину сварим, половину запечем, - сказал Нигглер. - Я сам займусь, не извольте беспокоиться.

- Ну что за человек! - восхитилась Перс. - На все руки мастер. Нигглер, где вы всем вашим чудесам выучились, откройте секрет.

- В армии, - ответил Нигглер. - Я там поваром служил.

- А помните гуся, которого ваш приятель прислал нам осенью? - подала голос Монти. - Вот уж Нигглер его приготовил! Поистине королевское блюдо.

Нигглер скромно потупился от этих восторженных похвал и, дымя самокруткой, углубился в раздел о бегах.

- Пожалуй, тут можно рискнуть, - наконец проговорил он. - Поставим-ка на жеребца по кличке...

- Нет-нет, не называйте! - прервала его Перс. - Ни в коем случае! Мы предпочитаем не знать. Неизвестность как раз и захватывает. Когда знаешь, совсем не так интересно.

Нигглер широко взмахнул рукой, соглашаясь, что, пожалуй, Перс права. Чего не знаешь, о том не горюешь.

- Золотые слова, - кивнул мистер Фезерстоун.

Нигглер устремил горький, укоризненный взгляд на мистера Фезерстоуна, который в эту минуту стоял у окна со стаканом молока и рассматривал крапиву, заполонившую большую клумбу, где когда-то росли розы. Вечер действительно выдался чудесный, куковали кукушки, в золотых лучах апрельского солнца столбом плясала мошкара.

- А однажды мы даже готовили оленину, - сообщила Монти.

- Матерь божия! - вырвалось у мистера Фезерстоуна. - Неужто вы привезли оленя?!

- Он выскочил мне прямо под колеса возле одного большого парка, сказал Нигглер. - Не бросать же его было мучиться и умирать медленной смертью, как по-вашему?

Теперь по кухне плавали волны махорочного дыма и легкого ароматного табака. Перс стояла, широко расставив ноги в своих зеленых вельветовых брюках, и посасывала трубку.

- А что, Нигглер, голубчик, - ласково спросила она, - не пора ли ставить картошку?

Нигглер согласился, что действительно самое время, встал и начал перекладывать картофелины в кастрюлю, причем туда же упал длинный столбик пепла от цигарки, которая торчала у него в углу рта.

В половине девятого, когда сели за стол, Нигглер уже приканчивал четвертую пинту пива. Перс твердила, что умирает от голода, и призналась мистеру Фезерстоуну, что они с Монти закатывают такие пиры не часто, только когда Нигглер приезжает.